В защиту маленьких

42,7 процента женщин хотели бы, чтобы их дети были высокими. В списке требований к отцу своих детей чаще, чем большой рост, они называют только высокий интеллект. Доходит даже до предложений редактировать геном зародышей, чтобы впоследствии они вырастали повыше. Редактор N + 1, которая всегда на физкультуре стояла третьей с конца, возмутилась этими разговорами и рассказывает о том, почему с биологической точки зрения быть низким — не только не стыдно, но и полезно.

Все выше и выше

Быть низким — это не просто столы, которые чуть выше, чем хотелось бы, и прилавки, перед которыми приходится вставать на цыпочки. Под людей ростом выше среднего заточена не только городская среда, но и глаза окружающих. Высоких любят все, и это не пустые слова. Как только человек попадает в категорию «ниже среднего», сторонние наблюдатели чаще отказывают ему в привлекательности, атлетичности и успешности. Мужчины, по данным опросов, «соглашаются» на гипотетическую партнершу не ниже 155 сантиметров, что чуть меньше среднего по миру (159 сантиметров). А женщины оказываются еще разборчивее: минимум, который они предпочитают, находится около 175 сантиметров — в то время как мужчины, которым сегодня 25, в среднем по миру дорастают до 171 сантиметра.

Но если бы дело было только в привлекательности. За высоким ростом тянется длинный шлейф других полезных свойств. По разным подсчетам, высокие люди в среднем лучше образованы, чем низкие. У них выше показатели IQ, они больше зарабатывают и в целом чаще чувствуют себя счастливыми. Известно, к тому же, что жены высоких мужчин тоже часто оказываются умнее, стройнее, и состоятельнее, чем те, кому достался супруг пониже — и даже если никакой прямой связи здесь нет, возможно, это дополнительный повод выбрать партнера повыше. Оно и не удивительно: попробуй-ка оказаться неуспешным в обществе, где тебя все априори ценят просто за твой размер.

При этом человечество растет. За последние сто лет женщины в среднем стали выше на 8 сантиметров, а мужчины — на 9. Это, правда, не вполне равномерный процесс: в конкретных странах бывают скачки и провалы, связанные, например, с войнами, а в последние годы рост как будто бы замедлился. Тем не менее, нет ни одной страны, где люди становились бы ниже. Высокие захватывают мир.

К чему мы тянемся

Как так получается, до сих пор не очень понятно. Судя по тому, что это «движение вверх» началось на границе XIX-XX веков, а до того рост людей (по крайней мере, в Европе) менялся не так сильно, дело может быть в том, что мы просто стали лучше жить: больше есть и меньше болеть — постепенно исчезают обстоятельства, которые тормозят развитие детей и мешают им достичь своего полноценного роста. В пользу этого говорит и то, что в разных странах по миру рост меняется неравномерно. За последние 100-150 лет, голландцы, например, подросли на 20 сантиметров, а русские и американские мужчины — всего на 6. И вообще, считается, что люди тем выше, чем спокойнее и богаче жизнь в их стране.

Если это правда так, то рано или поздно люди расти перестанут. Медицина восторжествует, коррупция потерпит крах, дети по всему миру начнут дорастать до своего максимума. Но после того, как они исчерпают свой физиологический лимит, стерильные условия жизни и изобилие еды будут помогать им увеличиться разве что в ширину. Кривые роста выйдут на плато, и мы не станем великанами.

Есть, однако, подозрение, что дальше будет только хуже — поскольку на рост влияют не только среда, но и гены. И последние определяют почти 80 процентов разброса в росте между людьми, то есть оказываются куда более весомым фактором, чем еда. А значит, что потолка может и не быть: если мы продолжим предпочитать партнеров повыше, то в популяции будут накапливаться высокие люди и их гены. Половой отбор будет тянуть нас ввысь все сильнее и сильнее, сдвигая предельные значения, и великанами мы все-таки станем, и неуклюжее тело будет мешать нам так же сильно, как самцам оленей — их раскидистые рога. И только потом уже мы узнаем, есть ли у человеческого роста какой-нибудь объективный биологический порог — грань, за которой, например, сердце или суставы уже не справляются с нагрузкой.

Недавно у полового отбора появились новые союзники. Один из них — предимплантационная диагностика, возможность выбрать «лучшего» ребенка из возможных. Генетические компании уже обещают, секвенируя гены зародышей, предупреждать родителей о «неудачных эмбрионах», которые рискуют войти в 2 процента самых низких людей в популяции.

Другой — редактирование генома, способ переписать гены ребенка на более «высокие» варианты. Недавно Международная комиссия по генетическому редактированию предупредила: такое лучше пока не разрешать — а значит, и эта идея хотя бы в чьих-то головах уже появлялась.

Поэтому можно ожидать, что в ближайшем будущем стремление человека ввысь не остановится. Люди будут расти любой ценой, и сегодняшние середнячки в следующих поколениях уже окажутся в хвосте колонны. А значит, самое время спросить себя: точно ли это хорошо с точки зрения нашего тела? Есть ли там, наверху, к чему стремиться?

Что за облаками

Беглое погружение в омут научных статей не дает однозначного ответа на этот вопрос. Одни исследователи пишут, что высокие люди в плюсе: живут дольше, болеют меньше. Другие считают, что все наоборот. Третьи не видят вообще никаких корреляций. Четвертые деликатно замечают, что у всех есть свои слабые стороны: высокие люди чаще болеют раком, а низкие — диабетом, высоким чаще грозит фибрилляция предсердий, а низким — деменция.

Откуда такое расхождение? Как это часто бывает, дьявол кроется в выборке. Поскольку рост людей постоянно меняется — не только в течение жизни каждого человека, но и от поколения к поколению, то результат очень сильно зависит от того, на ком авторы очередной статьи проверяли свою гипотезу. Например, если мы посмотрим на долгожителей и сверхдолгожителей, то увидим, что они часто бывают невысокого роста. Означает ли это, что быть невысоким полезно — или что все они родились около сотни лет назад, когда все мы были ниже? И наоборот: если мы будем измерять риск смерти в зависимости от возраста у современных пенсионеров, то наверняка обнаружим, что низкие старики умирают раньше. Это потому, что высокий рост продлевает жизнь, или потому, что маленький рост в старости отражает возрастное искривление позвоночника?

Ко всему прочему, не стоит забывать, что рост — это еще и показатель того, что кто-то хорошо ел в детстве. Поэтому у каких-то людей проблемы со здоровьем начинаются не от того, что они не выросли физически, а от того, что какие-то системы органов недополучили ресурсов на развитие. Забавно, что по этой же причине данные могут искажаться и в другую сторону: иногда у тех, кто недоедал в детстве, позже включается компенсаторный рост — и с этим связывают склонность высоких людей к раку и некоторым болезням сердца: раз начав делиться, клетки не останавливаются вовремя.

И все же у спора между большими и маленькими есть решение. Чтобы его найти, достаточно посмотреть на тех, у кого с питанием и медициной уже давно все хорошо, и кого можно заставить произвести на свет потомство от партнера любого размера. И тут оказывается, что, например, у собак, крыс и лошадей преимущество остается за некрупными особями — они неизменно живут дольше.

Что уж говорить о лабораторных мышах. Первым человеком, который получил приз «Мафусаилова мышь» за максимальное продление жизни, стал Анджей Бартке — он вывел долгоживущих мутантов размером в три раза меньше нормы. Эти карликовые линии Ames и Snell до сих пор остаются рекордсменами среди мышей. Они живут примерно в полтора раза дольше обычного — планка, которую пока не удалось перебить никакими уколами и таблетками.

Невысокие стандарты

Секрет долгой жизни мышей-карликов Анджея Бартке — в «правильных» мутациях. У линий Ames и Snell хуже работает гипофиз: он выделяет меньше гормона роста и тиреотропина (стимулятора щитовидной железы). В таких условиях клетки тела поглощают меньше энергии и строят меньше белков — а значит, производят меньше продуктов обмена веществ и побочного «мусора», который ускоряет старение.

У людей так тоже бывает — если это пациенты с синдромом Ларона. У них мутация затрагивает рецептор к гормону роста: даже если гипофиз его производит, клетки все равно реагируют на него слабее, чем обычно. В результате такие люди действительно невысоки, и к тому же, нередко страдают ожирением и разными неврологическими патологиями. Однако для людей с врожденным генетическим дефектом они живут удивительно долго — до 80-90 лет, и реже прочих болеют раком, а по некоторым данным, еще атеросклерозом и диабетом.

Что характерно, на другие виды карликовости эта закономерность не распространяется. Например, самая распространенная форма среди патологий роста — ахондроплазия, которой страдают большинство знаменитых карликов вроде актера Питера Динклэйджа («Игра Престолов», «Три билборда на границе Эббинга, Миссури»), — не только не защищает своих носителей от других болезней, но часто сокращает их жизнь. И это неспроста: ахондроплазия развивается по другому механизму и затрагивает в основном рост костей — в отличие от синдрома Ларона, который сказывается на всех органах сразу.

Хотя большинство людей не страдают ни одной из форм карликовости, гормон роста и его сигнальные пути у всех работают с разной силой. Человек может вырасти низким в том числе из-за того, что его ген гормона роста несет в себе какие-то небольшие изъяны — пусть и не такие существенные, как при синдроме Ларона. А значит, носитель этих изъянов может получить себе часть плюсов этого синдрома, обойдясь без минусов.

И действительно, оказалось, что некоторые мутации в гене гормона роста и других генах его сигнальной системы снижают рост человека, в то же время снижая и риск умереть от естественных причин. А другие мутации, которые позволяют своим носителям вырасти повыше, одновременно уменьшают их шансы на экстремальное долгожительство.

С этой точки зрения выбор партнера повыше кажется сомнительным вкладом в будущее поколение. Что еще он передаст своим детям, кроме способности с легкостью перегнуться через любой прилавок или рассмотреть солиста из задних рядов танцпола? Склонность людей считать высоких более симпатичными и успешными может измениться, как меняется любая мода. А гены останутся надолго — но возможно, не так надолго, как могли бы. Не стоит недооценивать низкорослых людей: в нас могут быть скрыты тайные бонусы. И кто знает, мы, может быть, еще переживем тех, кто сегодня смотрит поверх наших голов.