Из-за глобального потепления суркам стало легче выжить летом и труднее зимой
Глобальное потепление повысило летнюю выживаемость желтобрюхих сурков и понизило зимнюю, причем особенно сильно этот эффект проявляется среди детенышей и годовалых особей. К такому выводу пришли исследователи, проанализировав данные об одной из популяций этого североамериканского вида. В статье для журнала PNAS авторы отмечают, что сложная реакция сурков на изменения климата предостерегает от простых гипотез, связывающих глобальное потепление и благополучие тех или иных видов.
Растения и животные, обитающие в умеренном климате, приспособлены к регулярной смене времен года. Однако из-за глобального потепления привычные природные циклы нарушаются. Например, снежный покров теперь тает быстрее, вегетация начинается раньше, а риск засух увеличивается. Адаптироваться к столь быстрым переменам могут далеко не все виды.
Команда исследователей во главе с Лайн Кордес (Line S. Cordes) из Бангорского университета решила выяснить, как с последствиями изменений климата справляются желтобрюхие сурки (Marmota flaviventris) — крупные грызуны, которые обитают в горах на западе Северной Америки. Весной и летом они активно кормятся и накапливают жировые запасы, а осенью впадают в восьмимесячную спячку. Предполагается, что рост продолжительности теплого сезона благоприятно сказывается на сурках, позволяя им запасти больше жира, однако строгих подтверждений у этой идеи нет.
Ученые сосредоточили внимание на популяции, которая населяет участок Скалистых гор в штате Колорадо. Проанализировав данные, собранные с 1979 по 2018 год, они обнаружили, что за это время выживаемость сурков в летний период выросла, а в зимний — снизилась. Особенно ярко этот эффект проявлялся у детенышей этого года (сеголеток) и годовалых особей. Выживаемость в течение года при этом почти не изменилась.
Авторы предположили, что наблюдаемый эффект связан с изменениями климата. За сорок лет максимальные летние и минимальные зимние температуры на исследуемом участке выросли примерно на два градуса по Цельсию, лето стало более сухим, а вегетационный период увеличился на 50 дней. Количество выпадающего снега при этом уменьшилось на три с половиной метра, а дата его весеннего таяния сдвинулась на шестнадцать дней назад.
Сравнив данные о погодных условиях с выживаемостью сурков, исследователи пришли к выводу, что особи из отдельных возрастных классов по-разному реагируют на определенные климатические факторы. Например, летняя выживаемость сеголеток увеличилась за счет сокращения зимних осадков, а зимняя — уменьшилась из-за засух и увеличения вегетационного сезона. Последнее кажется неожиданным, ведь травоядные должны выигрывать от более долгого лета. Возможно, причина в рассинхронизации фенологии между пиком роста растений и появлением на свет детенышей или в увеличившейся активности хищников.
Что касается других возрастных классов, то летняя выживаемость годовалых особей увеличилась в ответ на рост летних температур и удлинение вегетационного периода. Авторы, впрочем, полагают, что это временное явление, ведь в целом желтобрюхие сурки не адаптированы к жизни в теплом сухом климате. Наконец, более суровые засухи и более раннее таяние снега негативно сказались на зимней выживаемости взрослых особей, однако эти корреляции были статистически недостоверными.
Полученные результаты предостерегают от простых выводов о влиянии климатических изменений на живые организмы. В случае желтобрюхих сурков реальная картина оказалась намного сложнее, чем предположения о пользе удлинившегося вегетативного сезона. По мнению авторов, в будущем зимняя выживаемость этого вида продолжит снижаться, а летняя — расти. Как именно это повлияет на общую численность популяции, пока неясно. Тем не менее, уязвимость сурков во время спячки вызывает беспокойство.
Погодные условия — не единственный фактор, который влияет на выживаемость желтобрюхих сурков. Согласно недавнему исследованию, у этого вида более общительные особи живут меньше «нелюдимых». Это отличает их от других общественных млекопитающих, у которых тесные социальные связи связаны с большей продолжительностью жизни.
Сергей Коленов
Рост численности медведей и волков в Йеллоустоне изменил привычки этих хищниц
Несколько десятилетий назад пумы из Йеллоустонского национального парка часто охотились на оленей и других травоядных на открытой местности — однако теперь предпочитают искать добычу в лесах и среди скал. По мнению зоологов, это связано с тем, что в парке благодаря охране выросла численность бурых медведей, барибалов и волков, которые иногда отнимают у этих кошек еду. Чтобы избежать конкуренции с этими хищниками, пумам пришлось перейти к засадной охоте на пересеченной местности. Результаты исследования представлены на конференции Экологического общества Америки в Портленде, вкратце они них рассказывает New Scientist. Йеллоустонский национальный парк в США лишился большинства крупных хищников в 1920-1930 годах. К этому времени люди полностью истребили здесь волков (Canis lupus) и пум (Puma concolor) и сильно сократили местные популяции бурых медведей (Ursus arctos) и барибалов (Ursus americanus). Однако в конце прошлого века хищные млекопитающие стали возвращаться в Йеллоустон. Пумам удалось повторно заселить парк своими силами, а волков реинтродуцировали сюда люди около тридцати лет назад. Численность обоих видов медведей в парке также выросла благодаря охране. Восстановление популяций хищников в Йеллоустоне преобразило местные экосистемы. Например, после возвращения волков численность чрезмерно расплодившихся в парке оленей вапити (Cervus canadensis) сократилась — а еще они стали вести себя осторожнее. В результате у местных ив (Salix spp.), которые прежде нещадно объедались этими травоядными, появилась возможность вырастать более высокими. Однако йеллоустонские волки, пумы и медведи оказывают влияние не только на свою добычу, но и друг на друга. Команда зоологов под руководством Джека Рэйба (Jack Rabe) из Университета Миннесоты решила больше узнать о взаимоотношениях крупных хищников Йеллоустона. Исследователи сосредоточили внимание на пумах. Эти дикие кошки — искусные охотники, но иногда их добычу отбирают медведи и волки. Чтобы понять, как пумы справляются с этой проблемой, авторы отследили перемещения 13 представителей вида в северной части Йеллоустона с помощью GPS-передатчиков. За 2016-2022 годы Рэйб и его коллеги зафиксировали 47 случаев успешной охоты йеллоустонских пум, в основном на оленей. В 30 процентах случаев исследователи обнаружили признаки того, что места, где эти хищницы убили жертву, посещали бурые медведи или барибалы. Вероятно, по крайней мере иногда медведи отбирали у пум их добычу. Волки приходили к местам, где пумы убивали жертв, лишь в восьми процентах случаев. Таким образом, медведи, судя по всему, хорошо приспособлены к поиску добычи пум, а волки справляются с этим хуже — либо просто менее многочисленны на территории парка. Затем исследователи сравнили полученные данные о перемещениях пум в Йеллоустоне с аналогичными сведениями двадцатилетней давности. Оказалось, что два десятилетия назад эти хищницы регулярно охотились в равнинных частях парка, однако теперь добывают большинство жертв на пересеченной местности, например, в лесах и горах. Рэйб с соавторами предполагают, что это реакция на рост численности бурых медведей, барибалов и, в меньшей степени, волков. Двадцать лет назад у йеллоустонских пум было мало конкурентов, поэтому они могли спокойно охотиться на оленей и других травоядных на открытой местности. Однако теперь в парке стало больше медведей и волков, которые периодически отнимают у этих кошек добычу. В результате пумам пришлось перейти к засадной охоте среди деревьев и скал, с которой они справляются лучше других хищников. Так они избегают конкуренции и снижают риск, что кто-то заметит их добычу и позарится на нее. По словам авторов исследования, охота на пересеченной местности более характерна для пум. Таким образом, изменившееся поведение этих кошек можно считать очередным свидетельством того, что экосистемы Йеллоустона постепенно возвращаются к естественному состоянию. Пумы опасаются не только медведей. Несколько лет назад зоологи выяснили, что эти кошки боятся человеческих голосов — причем настолько сильно, что, услышав их, даже бросают недоеденную добычу и убегают.