Младенцы-билингвы распознали межъязыковую коммуникацию

Испанские ученые выяснили, что уже в возрасте чуть больше года дети понимают, что люди, которые говорят на разных языках, все равно могут общаться друг с другом. Однако справедливо это только для детей-билингвов: дети-монолингвы распознают в иностранном языке средство коммуникации, но только в том случае, если люди общаются на одном и том же иностранном языке. Исследование опубликовано в журнале Cognition. 

Несмотря на то, что первые слова дети учат к концу первого года жизни, понимание того, что язык — это средство коммуникации со своими определенными правилами, появляется у них значительно раньше: например, уже в течение первых дней после рождения младенцы могут выделить в речи отдельные слова. Интересно, что касается это не только родного языка ребенка: например, уже в годовалом возрасте младенцы, когда слышат иностранную речь, понимают, что и ее цель — тоже коммуникация. Непонятно, однако, сохраняется ли это понимание для межъязыковой коммуникации.

Выяснить это решили Марк Коломер (Marc Colomer) и Нурия Себастьян Галлес (Núria Sebastián Gallés) из барселонского Университета Помпю Фабра. Для этого они провели два эксперимента с участием 96 младенцев в возрасте чуть больше года (а точнее — от 13 до 15 месяцев), из которых половина была монолингвами (родной язык обоих родителей — испанский), а другая половина — билингвами (родители были носителями либо испанского и каталанского, либо испанского и французского).

Во время первого эксперимента каждому младенцу показывали видео с участием двух женщин. Сначала каждая из них представлялась: первая женщина говорила на незнакомом детям языке (венгерском), а вторая — на их родном языке, испанском. После этого первая женщина вставала за ширму перед столом, на котором стояли два предмета (красный конус и зеленая бутылочка), один из которых женщина брала в руки и держала несколько секунд. Затем первая женщина сменялась второй и брала каждый предмет в руку по очереди. 

Наконец, на финальных кадрах первая женщина, стоя за ширмой так, чтобы было видно только ее лицо, просила вторую, сидящую за столом, подать тот предмет, который она держала в самом начале — опять же на неизвестном самим младенцам языке. После этого вторая женщина поднимала тот или иной предмет — либо нужный, либо нет. Второй эксперимент проходил точно так же: разница была только в том, что вторая женщина также говорила на иностранном языке, который младенцам был неизвестен.

В соответствии с экспериментальной парадигмой привыкания детей можно научить соотносить два стимула, а затем представить им их же или новый стимул в паре с каким-то из старых: в случае, если ребенок дольше будет смотреть на новую пару стимулов, можно будет сделать вывод, что он понимает разницу между новым стимулом и старым. Ученые, поэтому, следили за тем, на какой предмет дети будут смотреть во время финальной стадии эксперимента, когда вторая женщина выбирает, что именно подать первой. В случае, если ребенок дольше смотрит на тот предмет, который женщина не должна подавать, но все равно подает (то есть тот, о котором первая женщина не просила, а другой), он понимает, что что-то идет не так — а значит, и понимает разницу между предметами.

В отличие от детей-монолингвов, которые в первом эксперименте смотрели и на тот, и на другой предмет одинаковое количество времени, дети-билингвы дольше смотрели на неправильный объект (p < 0,05). Другими словами, они понимали, что вторая женщина дает первой не тот предмет, который ей был нужен — даже зная, что женщины говорят на разных языках. Кроме того, то, насколько дольше ребенок-билингв смотрел на неправильный, а не на правильный объект, также коррелировало с тем, как часто, по словам родителей, с ним говорят на основном языке — испанском. Во втором эксперименте, в котором женщины говорили на одном и том же неизвестном младенцам языке, и билингвы, и монолингвы одинаково чуть дольше смотрели на неправильный объект — разница, однако, была незначительной.

Ученые пришли к выводу, что при наблюдении за другими людьми дети-монолингвы могут распознать коммуникацию только в том случае, если люди общаются на одном и том же языке — даже если этот язык им неизвестен. С детьми-билингвами ситуация другая: даже если они знают, что два человека говорят на разных языках, они все равно считают, что они могут друг друга понять — по сути, точно так же происходит и в знакомой им языковой среде.

Разумеется, пониманием того, что язык — это средство коммуникации, дело не ограничивается: в ходе языкового развития ребенку также нужно освоить грамматику и научиться соотносить языковые единицы с определенными объектами. И то, и другое дети, впрочем, тоже делают очень рано: служебные слова младенцы осваивают к восьми месяцам жизни, а семантические связи между предметами определяют уже в полгода.

Елизавета Ивтушок