Было у Бали пять сыновей

В понедельник в стенах Первого Гуманитарного корпуса МГУ имени Ломоносова состоялась традиционная осенняя лекция, посвященная найденным в этом году берестяным грамотам. Как и в прошлый раз, ее вел член-корреспондент РАН, ученик академика Андрея Зализняка Алексей Гиппиус. Снова, как и всегда, собрался полный зал. Традиционными были и другие хорошо знакомые постоянным слушателям осенней лекции детали — например, знаменитая тетрадка, в которую записываются все, кто пришел этим вечером в аудиторию. Кстати, N + 1 вел онлайн этого события.

В этом сезоне было найдено 11 грамот: по три грамоты на Троицком 15 и Троицком 16 раскопах, столько же — на раскопе Литвинова-Лукина, а также две грамоты в Старой Руссе. Как отметил Гиппиус, качество находок уступает качеству грамот прошлого года: самый длинный текст состоит из 16 слов, количество целых грамот также весьма невелико, «нет замечательных писем и драматических ситуаций».

Впрочем, благодаря этому лекция вернулась к излюбленному аудиторией интерактивному формату, коллективному мозговому штурму, когда у слушателей рождается ощущение причастности к разгадкам тайн русского Средневековья.

Новгородская эпиграфика

В начале лекции присутствующих ждала «эпиграфическая разминка». На Дубошином раскопе (кстати, именно здесь была найдена последняя грамота, прокомментированная Зализняком) было найдено костяное навершие, датируемое 3-й четвертью XI века.

Подобные предметы находили и ранее, однако впервые на навершии были обнаружены надписи. Одна надпись проста:

СВОЕМѪ ПѢТРОВИ
Г҇И ПОМОЗИ РАБѪ

Смысл текста очевиден: «Господи, помоги рабу Твоему Петру». Гораздо более интересно то, что находится на тыльной стороне.

Этот причудливый рисунок — монограмма, в которой прочитывается ДЪМИТРЪ. Такие монограммы есть также среди знаменитых надписей в Новгородской Софии. Как отметил Гиппиус, «это было повальное увлечение, которому предавались дьяки Софийского собора, однако тем же занимались и обычные жители новгородских дворов».

Среди таких текстов есть настоящие ребусы. Часть из них уже разгадана — например, за набором букв

А И О Ъ
В Г К Л П Р С

скрывается простая фраза «Гаврилко писал» (ГАВРИЛЪКО ПЪСАЛЪ).

Некоторые же «ребусы» до сих пор не поддаются расшифровке, как, например, рисунок на том же навершии, на котором можно было бы прочесть «Витофтъ», но это почти невероятно: даже если бы носитель этого литовского имени попал в Новгород того времени, его имя писалось бы иначе.

Неизвестно, как точно соотносятся между собой раб Божий Петр, Дмитрий и «псевдо-Витофтъ». Можно предположить, например, что предмет с навершием передавался по наследству и, соответственно, это имена его владельцев.

«Жеребца не продавайте»

После эпиграфической разминки наступило время разбора берестяных грамот. Первая из них была найдена на раскопе Троицкий 15, в окрестностях усадьбы Ж, новгородского «берестяного клондайка».

В этом районе встречаются грамоты, написанные хорошо знакомыми слушателям персонажами, жившими в XII в.: самые поздние из них — 38 записей Якима, далее — собрание купеческих писем, относящихся к Луке, Ивану и Сновиду (возможно, их отцу), наконец, самые древние тексты, в которых фигурирует Словята.

Грамоты, найденные в этом году, имеют те же палеографические особенности, встречающиеся в некоторых грамотах, найденных ранее. Грамота 1114 имеет то же редкое написание буквы К, которое есть в грамоте 1049, грамота 1116 написана тем же почерком и относится к тому же археологическому пласту, что и грамота 1049, а начертание букв в грамоте 1115 совпадает с начертанием букв в грамоте 1050.

Таким образом, перед нами две группы грамот: 1049, 1114, 1116 и 1050, 1115.

Грамота 1115 — целая, текст на ней очень короткий и понятный:

СЬДОСЛАВЕ ПРИСЪЛАЛЕ

«Прислано от…» — от кого? Здесь могут возникать разные версии. Похожее имя встречалось в найденных ранее текстах, где Зализняк видел следующие возможности прочтения. Может быть, имя отправителя — СЪ-ДѢ-СЛАВЪ. В этом случае первые две части слова — это приставка + отглагольный корень, то есть в переводе это «содевающий славу».

Однако, возможно, его имя — СЬ-ДѢ-СЛАВЪ, и тогда первая часть слова — местоименное наречие «здесь».

Следующая грамота, 1114, требовала внимательного прочтения и расшифровки:

ЖИЦЕМЪ НА -ОУКЪНѢХЪ
А ЖЕРЕБЪКА НЕ ПРОДАИТЕ

Последний глагол — это императив, «не продавайте». «Жеребок» — жеребец. Соответственно, последняя строчка — призыв не продавать жеребца. Создается ощущение, будто первые буквы грамоты относятся к концу какого-то слова.

В аудитории возникают гипотезы: возможно, это часть фамилии или часть слова «княжич», а второе слово — «сукно». Однако, как остроумно отмечает Гиппиус, сложно представить князей, приторговывающих сукном. Гораздо более изящной выглядит другая, чисто лингвистическая версия.

В первой строке реконструируется: 7 НА ДЕСЯТЬ (17) ЛОУКЪНЪ. Лукно, мера зерна, встречается и в других текстах, в том числе иностранных (например, в сербском источнике: да даjу бир лукно жита воља два динара). Тогда ЖИЦЕМ — это ЖИТЦЕМЪ, тем более что на самой грамоте над буквой Ц есть маленькая горизонтальная палочка, которую писец, вероятно, поставил, собираясь сначала написать букву Т.

В таком случае смысл текста становится гораздо более ясным: автор предлагает заплатить за сукно житом (зерном), не продавая жеребца.

Штрафы и тюлений жир

Грамота 1116 выглядит следующим образом:

… КЪНОВИДОУПРОДАЖЕТОТИВ…
… НЕДАИЖЕСКОТАНИКОМОУ[Ж]Е
… ЖЕТОТИВЪВЪРВОНѢ…

В первой строке можно прочесть «продаже», то есть штрафы. Начало выглядит загадочным, однако здесь стоит вспомнить об одном из постоянных героев Троицкого раскопа — Сновиде, и тогда все становится свои места.

Это типичное начало грамот, «От … к …», где имя адресанта не сохранилось, а в имени адресата пропущен первый слог. Союз «то ти» неоднократно встречается и в других новгородских текстах, всегда в начале фразы.

При чем же здесь «продажа»-штраф? Гиппиус считает, что это — типичная гаплографическая ошибка: должно быть «про продажи».

В качестве примера приводится псковская берестяная грамота, в которой каждый раздел начинается словом «про»: «про белку», «про этого человека» и так далее.

Таким образом, первую строку предположительно можно перевести так: «[От ...] к Сновиду. Что касается штрафа (про штраф): вот...»

Следующая строка расшифровывается достаточно очевидным образом: «не давай же никому денег» (слово «скот» использовалось в том числе в таком непривычном для современного читателя значении).

Трудности возникают в переводе следующей строчки. «То ти» уже встречалось ранее, однако что такое «ВЪВЪРВОНѢ»?

Ворвань — это жир, вытопленный из сала морских млекопитающих. Словарь древнерусского языка XI–XVII веков фиксирует два написания: ворвань / ворвонь. Слово имеет скандинавское происхождение (древнеисландское náhvalr, древнешведское narhval) и неожиданно оказывается родственным другому слову — «нарвал».

Оно фигурирует в почти что стихотворном отрывке из «Александрии», переведенной в XV веке: «Ворвѡни же многи и велики видѣхомъ ходяща по земли» («Мы видели многих ходящих по земле больших тюленей»). Интересно, что в греческом оригинале на этом месте было слово φώκας, которым обозначают тюленя.

Можно считать, что было два очень похожих слова, имеющих разные значения: ворвонъ — «тюлень» и «шкура тюленя», а ворвонь — «жир морского млекопитающего», причем перед нами — самая древняя из ныне известных фиксаций первого слова.

В результате имеем что-то не очень понятное без контекста: «же + Вот тюленьими шкурами (возможно, какая-то денежная сумма)».

...А пятый — Тюфтей

Следующие грамоты были найдены на Троицком 16 раскопе и датируются первой половиной XIV века. Грамота 1117 — целая. Она начинается достаточно банально, однако, как отметил Гиппиус, «о нас позаботились»:

ДЕМЕНТ-
ИЯКОВОИ
ЛЕЯЗАХАРЕ
ЯТУФТѢИ
БАЛИНЫ

Начало очевидно: Дементий, Иаков, Илия, Захария; интересно, что все это — полные формы христианских имен. Орфография бытовая, с заменой Ь на Е и Ъ на О.

Однако что скрывается в последних двух строках? Гиппиус привел соответствующие статьи из диалектных словарей. Тюхтей — неповоротливый, неуклюжий, ленивый человек; недовольный, обиженный чем-либо человек; шалун, озорник. Похожее слово «тюфтяй» означает «нерасторопный, неповоротливый, медлительный».

Есть также эффектное слово «тюхтеватый» — так можно сказать о бестолковом человеке. К «туфте» же, которую так и хочется увидеть в грамоте, это слово, похоже, не имеет отношения, по крайней мере, «туфта / тухта» нигде не зафиксирована с написанием через Ю.

Слово «баля» известно в диалектах и означает следующее: «овечка, овца; подруга, любовница; растяпа, разиня». Известна также фамилия Балины — к примеру, известен род купцов Балиных, живших в XVII веке.

Содержание грамоты предлагается шуточно трактовать следующим образом:

Было у Бали
Пять сыновей:
Четверо умных,
А пятый — Тюфтей.

Бухгалтерия древнего Новгорода

Особенность следующей грамоты, 1118-й, — в использовании зеркальных букв. Такой графический прием любил давний знакомый слушателей лекций — Яким, однако тот красивый зеркальный ять, который есть в этой грамоте, он не использовал, так что текст принадлежит другому автору.

Это самая длинная запись из найденных в этом сезоне:

ТЬ ВЗѦЛѢ С ЛАЗОРЕМЪ ДРУГЪ ПОЛЪ СЕМѢ БѢЛѢ ОУ БОТКОВА СЫНА :З:
БѢЛЪ ОУВ ОЛЕКСИ ПОЛЪ СЕМѢ БѢЛѢ ОУВ ОБАКШИ :S: БѢЛЪ
ОУ ДОРОФѢѦ ГРИВНА                ОУ НЕЗДИЛѢ НА ДВУ :Г:I:

Среди названных имен интересны «Ботков» сын, то есть Болтков (переход ОЛ в О — диалектное, лишь недавно ставшее известным благодаря берестяным грамотам), и Аввакум (именно так переводится загадочный «Обакша»). Еще тут используются буквенные обозначения цифр: :З: — соответствует цифре 7, :S: — 6, :Г: — 3.

Перед нами — реестр сбора какой-то подати: некие люди отдают по 6–7 белок, то есть беличьих шкурок. «Пол семѣ» белки — это пример древнерусского «половинного» счета, означает «шесть с половиной белок». Только Дорофей отдает целую гривну (по древнерусскому счету 35 беличьих шкурок) — очевидно, за пятерых.

Также привлекает внимание слово ДРУГЪ. Судя по всему, оно выступает здесь в роли наречия, которое означает здесь то же, что выражение «сам друг» — вместе, вдвоем. Эту версию подтверждает и сравнение текста с другими источниками, в том числе с надписями в Софии Константинопольской.

Весь документ, следовательно, можно интерпретировать так:

У [некого; имя не сохранилось] взяли мы с Лазарем подать 6,5 белок;
у Болткова сына — 7 белок;
у Алексея — 6,5 белок;
у Аввакума — 7 белок;
у Дорофея — гривна [ = 35 белок];
у Нездилы — 13 белок с двоих (2 × 6,5 белок).

Возможно, грамота 1122 — часть того же документа. Здесь также есть характерный зеркальный ять. Ее текст следующий:

… [Г / Т / Б] ОМЪ ШЕСТЬ БѢЛ[Ъ]

В начале грамоты, по всей видимости, говорится о том, с кем взял, — СЪ ДРОУГОМЪ или еще с кем-то, например, СЪ БРАТОМЪ, СЪ ГЛЕБОМЪ и тому подобное.

Последние новгородские грамоты в этом сезоне найдены через улицу, на раскопе на улице Литвинова-Лукина. Грамота 1119 — это всего несколько букв, хаотично разбросанных на листе, а грамота 1120 выглядит следующим образом:

...НА КЪ ИЛИ НЕ СЪЛИ ОТРОКА ШЪЛЕ…

Это переводится следующим образом: «От Ивана(?) к Илье. Не посылай судебного пристава (отрока), я уже отправился сам». На грамоте сохранились также верхние части букв следующей строчки, которые можно пытаться реконструировать. Гиппиус предлагает такую версию:

ЛОНИ ТОВАРЪЦА ВЪЗЛОЖИТИ НА

В таком случае понятно, что речь идет о погрузке товара.

Грамота 1121 начала XII века — особенно трудная для ученых и, очевидно, имеющая интересную судьбу. Она была разорвана на части так, что произошло расслоение бересты. Некоторые буквы пришлось скрупулезно восстанавливать.

[И ЯЗЪ]КРАЛЕБЕБРЫ : ПРОДАНЬ :И: ГРИ҇ВЕ-
[ВЪ] БЕБРЪХЪ : АСЬКРАЛИКМѢХЪѪМИЛО
----МЪТАТЬ ВЪ                                   Р҇НОУ

Это не просто документ судебного содержания — перед нами древнейший образец судебной документации.

Первые буквы первой строки стали видны только при тщательном анализе грамоты. Аудитория выдвинула гипотезу о том, что вором, тем, кто «КРАЛЕ», был князь, в ответ на что Гиппиус вспомнил князей, приторговывающих сукном.

По смыслу подходит только И ЯЗЪ — соответственно, речь идет о краже, и это запись допроса.

«От Максима к Анании»

Наконец, последние грамоты, которые были разобраны на лекции, — это грамоты из Старой Руссы. «Юбилейная» грамота 50 выглядит следующим образом:

[БО]РИСА ДВЕ РОЗМЕРЕ : У ТВЕР[Д]
ѦТЕ РОЗМЬРА У ЕВАНА ПО-
(Л)[Ъ] БЕРКОВЕСКА У (-) [Р] - Н-

Как и в предыдущей грамоте № 49, здесь перечисляются выраженные в «размерах» объемы соли, взятые у названных лиц.

Совсем по-другому выглядит грамота 51. Эта целая грамота, на которой сохранился довольно объемный текст, послание от Максима к Анании:

ѾТ МАѮИМА КЪ ОНАНИИ
ПОВЕДИ КОНИ : Г҇ : СОЛОВОИ
БОУРЫИ ОРКА Ї СЕДЛА ВОЗМЇ
А СПРОСТА ПОѤДИ

Максим пишет Анании, чтобы тот привел трех коней. Один конь — соловый, то есть желтоватый, второй — бурый.

Кто или что такое «ОРКА»? Во-первых, древнерусское «орь», находящее родственников в других славянских языках, — это сильный конь, преимущественно — боевой жеребец. Во-вторых, судя по грамматическим особенностям слов, относящихся в этом тексте к коням, здесь имеется в виду конь, которого зовут Орько (соответственно, приведи кого? — Орька).

Интересно также то, что прилагательные, обозначающие двух других коней, имеют разные окончания -ЫИ и -ОИ. Дело в том, что ударение в древности было не «солОвый», а «соловОй».

Разбором этой грамоты завершилась основная часть вчерашней лекции, после которой к Гиппиусу выстроилась целая очередь из желающих задать вопрос относительно услышанного.

Екатерина Пастернак

UPD: В первой версии этой статьи было несколько фактических ошибок, сейчас они исправлены, приносим извинения читателям.