«Визуальный клей»

Не обязательно быть художником, чтобы рисовать людей: палка, палка, огуречик — вот и вышел человечек. Но как мы понимаем, что это именно человек, если он изображен очень условно? В книге «Визуальный клей» (издательство «Кабинетный ученый») журналист и художник Андрей Горохов рассказывает о законах и принципах восприятия изображений. Книга вошла в длинный список премии «Просветитель». Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом о том, как привычка писать и читать слева направо влияет на то, как мы рассматриваем изображения.

Направление чтения

Существует вопрос, волновавший еще древних греков: когда мы что-то видим, понимаем или узнаем, мы это делаем в первый раз, то есть ухватываем то, чего раньше не знали, или же мы вспоминаем то, что уже хранится в нашей голове?

На этот счет есть много разных мнений, как я понимаю, многие современные нейропсихологи исходят из того, что мозг формулирует догадки, гипотезы, предположения, которые потом подтверждаются или уточняются органами чувств. Это теория inference. Грубо говоря, мы видим новое сквозь старые очки: старый опыт то ли сильно влияет на новый, то ли прямо определяет новый.

Сам я считаю, что если это и происходит, то не совсем тупо. Эффект «Эврика!» вполне возможен: вполне возможно вдруг начать видеть и понимать то, чего ты до того не видел и не понимал. Моя жизнь состоит из череды озарений, без внезапных вспышек новой ясности я бы чувствовал себя неизменно тупым и инфантильным поленом. В визуальной сфере есть классический пример того, как прошлое влияет на настоящее. Европейцы пишут слева направо. И (якобы) поэтому они видят и картинки слева направо. Левый нижний угол должен быть тяжелым, а доминировать должна большая диагональ, идущая вправо вверх.

Такая диагональ есть на картине Рубенса «Охота на львов». Собственно, она есть практически везде. Вопрос вот в чем: когда мы, европейцы, видим асимметричную букву «А», то мы взглядом взбираемся на горку, начиная с левого нижнего угла. Но можно смотреть на ту же конструкцию справа, тогда мы увидим прочную вертикальную стену, которую сзади подпирает рогатка-контрфорс.

Очевидно, что японские ксилографии XIX века европейские глаза видят неправильно, смотреть надо справа налево. При этом, когда японцы пишут свои иероглифы столбиками, то иероглифы идут сверху вниз, а столбики следуют справа налево.

В книгах по визуальному восприятию мне много раз попадалось запугивание якобы непоколебимо встроенным в европейцев направлением чтения. Я думаю, что пугание спрятанным контекстом, в котором мы не отдаем себе отчета, родственно пуганию подсознанием, которое тоже проявляется хотя и косвенно, но неумолимо. Подсознание — лженаучная идея, и в страшный усвоенный шаблон восприятия я тоже не очень верю. В лучшем случае, считывание слева направо выявлено у европейцев более сильно, но оно не отменяет и не перемагничивает другие группировки и структуризации. То же самое касается и вертикальности, вертикальной оси, которая тоже якобы непоколебимо встроена в наше восприятие мира.

Японская ксилография. Что тут нарисовано? Нам навстречу крепкий мужик толкает тяжелую дверь, у мужика красные штаны и красные рукава, видимо, он тут главный. За ним в столбе красного дыма стоит юноша с палкой, на которой прикреплена какая-то бумажка. Наконец, третий участник действия — высокий красавец с длинными дредлоками. Наверное, он то ли аскет, то ли узник в пещере, которую открывает крепкий мужик; пещера смыкается вокруг него, как раковина с жемчужиной в центре.

Первая ось идет по столбу дыма снизу вверх, вторая ось идет по спине и шевелюре аскета, эти две оси встречаются в самом верху и образуют равносторонний треугольник. Он очень устойчив, но в качестве структуры композиции банален.

А как эту картинку видел ее автор и видят японцы? Чтобы это узнать, картинку надо зеркально отразить.

Текст в левом нижнем углу — объяснение, кто это стоит тут весь в белом.

Именно с него, с левого нижнего угла его одежды и стартует картинка. Это первая большая диагональ, она идет вдоль края одежды аскета прямо в руку мощного мужика.

Вторая большая диагональ стартует из левого верхнего угла — там находится красная плашка с названием сюжета. Диагональ соединяет нижнюю часть красной плашки, глаза аскета в белом, глаза мальчика, глаза мощного мужика. Возникает треугольник, направленный горизонтально вправо. Аскет сам, просто своим присутствием, открывает вход в свою пещеру, мощный мужик отпрыгивает от аскета. Мужик занимает самое последнее место в этой картине, он наполовину скрыт дверью.

Аскет твердо стоит на каменной земле. Два персонажа справа от него висят в зелёном космосе без стен, неба и земли. Аскет вертикален, два персонажа заваливаются вправо. Точка поворота — вытянутая ступня мощного мужика, которой он упирается во вход в каменную пещеру. Вокруг этого центра поворота направо вращаются три оси, возможно, это заваливается одна ось. Эти оси я нарисовал черным цветом.

Разница между настоящей японской картинкой и ее зеркальным отражением погрузила меня в шок. Я накачал пару десятков картинок уки-ё, каждую сначала рассмотрел, пытаясь догадаться, как ее видит японец, потом зеркально отразил и убедился, что опять я слона и не заметил. Каждый раз! Примерно через полчаса маеты мне стало много лучше удаваться смотреть по японской диагонали, так что новые картинки уже не требовалось зеркалить в фотошопе.

Я решил, что чтение картинки слева направо в меня, европейца, все-таки встроено, оно происходит автоматически, но раз я за полчаса способен начать видеть и справа налево, это не очень фундаментальный эффект. Через пару дней я разучился смотреть на картинки справа налево и больше себя не мучил, и сейчас я тупо и уютно смотрю на все слева направо. Как и все мы, люди Запада.

Чувство перфекционизма заставило меня погуглить разобранную только что картинку, я боялся, что это изображение Христа, восставшего из гроба. Оказалось, что это всем известная богиня Аматерасу, богиня солнца, и изображено понятно что. Слава богине, я правильно увидел, что она своим излучением отталкивает и других персонажей, и дверь в пещеру.

Подробнее читайте:
Горохов, А. Визуальный клей / Андрей Горохов. — Москва ; Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2023. — 304 с.