The Lancet опубликовал отчет об отравлении Алексея Навального

Журнал The Lancet опубликовал подробный отчет о случае отравления Алексея Навального веществом группы «Новичок» — это первое столь подробное описание симптомов этого состояния в научном журнале. Как сообщают немецкие врачи, симптомы и лабораторные данные указывают на ингибирование ацетилхолинэстеразы — основной мишени боевых фосфорорганических соединений. Однако спустя 55 дней после отравления у пациента почти не осталось каких-либо неврологических дефицитов и иных нарушений здоровья.

Фосфорорганические соединения (ФОС), к которым относится семейство отравляющих веществ группы «Новичок» (подробно мы о них рассказывали в нашем материале «„Новичок“ и все-все-все»), попадая в организм человека или животного, взаимодействует с ацетилхолинэстеразой. Этот фермент находится в синаптической щели и отвечает за утилизацию ацетилхолина — главного нейромедиатора парасимпатической нервной системы и нейро-мышечной передачи. ФОС ингибируют ацетилхолинэстеразу, из-за чего ацетилхолин накапливается в синаптической щели и начинает непрерывно воздействовать на свои рецепторы. Внешне это проявляется слезо- и слюнотечением, потливостью, нарушением работы сердца, бронхоспазмом, рвотой, нервным возбуждением и в тяжелом случае — судорогами и параличом дыхательной мускулатуры.

Такие симптомы, по словам очевидцев и самого политика, наблюдались у него 20 августа в самолете из Томска в Москву. Через 10 минут полета он начал сильно потеть и отметил дезориентацию в пространстве. Через несколько минут его вырвало, он упал и потерял сознание. После аварийной посадки в Омске его госпитализировали в токсикологическое отделение местной больницы. Согласно выписному эпикризу, пациент находился в коме, у него наблюдалась повышенная секреция слюны, сильная потливость, дыхательная недостаточность и генерализованные судороги. Лабораторные исследования показали нарушения углеводного обмена, электролитные нарушения и метаболическую энцефалопатию. Основу лечения составляла искусственная вентиляция легких и неспецифическая симптоматическая терапия.

Почти через 30 часов после появления первых симптомов в омской больнице у пациента наблюдались брадикардия (44 удара сердца в минуту), снижение температуры тела (34,4 градуса Цельсия), расширенные зрачки, не реагирующие на свет, и судороги на фоне седации пропофолом. Периферическое насыщение кислородом составляло 100 процентов, однако пациент при этом находился на PEEP-терапии.

22 августа по просьбе семьи пациента немецкая санитарная авиация доставила его в университетский медицинский комплекс «Шарите», где впоследствии врачи диагностировали тяжелое отравление ингибитором холинэстеразы. В образцах крови, взятых сразу после поступления пациента в клинику «Шарите», лаборатория вооруженных сил Германии, назначенная организацией по запрещению химического оружия (ОЗХО), выявила фосфорорганическое нервно-паралитическое вещество из группы «Новичок».

Как сообщает профессор Кай-Уве Экардт (Kai-Uwe Eckardt) из отделения нефрологии и интенсивной терапии клиники «Шарите», по прибытии в отделение интенсивной терапии в Шарите, то есть примерно через 55 часов после появления симптомов, пациент находился в глубокой коме с легкой брадикардией (51 ударов в минуту, периодически достигавшей 33 ударов в минуту), повышенным слюноотделением и потливостью, сниженной температурой тела (33,5 градуса Цельсия) и суженными зрачками, не реагирующими на свет. Рефлексы ствола мозга были слабыми, а глубокие сухожильные рефлексы, наоборот, повышенными. Лабораторные анализы показали значительное снижение уровня в плазме бутирилхолинэстеразы (псевдохолинэстеразы) и повышение уровня амилазы, липазы, высокочувствительного тропонина Т и натрия в плазме.

На основании всех этих данных врачи диагностировали ингибирование ацетилхолинэстеразы. В течение часа после введения атропина (блокатора ацетилхолиновых рецепторов) и обидоксима (реактиватора ацетилхолинэстеразы) состояние пациента начало улучшаться. Активность бутирилхолинэстеразы в плазме крови начала повышаться на четвертый день, но на шестой день она снизилась до неприемлемого уровня, из-за чего пациенту ввели шесть единиц свежезамороженной плазмы. После этого ее активность не снижалась, что исключало потребление бутирилхолинэстеразы несвязанным отравляющим веществом в крови. На десятые сутки спонтанное повышение активности бутирилхолинэстеразы в плазме возобновилось, и целевых значений удалось достичь на 20-е сутки.

Один из тестов показал полное ингибирование ацетилхолинэстеразы в эритроцитах, тем самым подтвердив воздействие блокатора этого фермента. Обидоксим при этом оказался не эффективным. А вот атропин эффект имел: на пятый день у пациента развилась лихорадка, которую лечили наружным охлаждением и жаропонижающей терапией. Прерывистые миоклонические судороги, однако, плохо реагировали на атропин и сохранялись около 15 дней. Электрофизиологические исследования показали специфический вид нарушения нервно-мышечной передачи, характерный для ингибирования холинэстеразы. Однако результаты исследований непрерывно улучшались в течение следующих 7 дней.

Во время пребывания в отделении интенсивной терапии у пациента временно появились признаки системного воспаления и повышения уровня печеночных ферментов. На 12 день пребывания в клинике у пациента отмечалось спонтанное дыхание, а к 24 дню его отключили от аппарата ИВЛ. Через два дня после этого его перевели в обычную больничную палату. При выписке на 33 день неврологическое обследование показало усиленный физиологический тремор и гиперактивные глубокие сухожильные рефлексы. Нейропсихологическое тестирование, проведенное на русском языке, показало незначительные нарушения скорости обработки и беглости речи, которые полностью исчезли через три недели. На 55 день неврологические, нейропсихологические и нейрофизиологические показатели почти полностью восстановились.

Подробнее о боевых отравляющих веществах класса ФОС вы можете узнать в 

Александра Иванова, созданного в рамках проекта «Химия — просто».

Вячеслав Гоменюк