Наблюдатели заставили людей есть часто и маленькими порциями
Когда люди видят потенциальных конкурентов за пищу, они переключаются на порции, которые проще добыть, и едят чаще, сообщается в Royal Society Open Science. Вероятно, это делается для того, чтобы другие меньше выпрашивали добытое. Подобным образом поступают и другие организмы.
Добывать пищу в группе может быть выгодно: присутствие других снижает вероятность быть самому съеденным хищниками. Есть и минусы: сородичи могут отобрать еду, своровать ее или выпросить. Поэтому исследователи поведения считают, что многие виды питаются по-разному, когда делают это в одиночку или с кем-то. В последнем случае животные принимают какие-то меры, чтобы найденное ими досталось им, а не кому-то еще.
Ранее японские ученые во главе с Юкико Огурой из Университета Хоккайдо выяснили, что цыплята клюют корм чаще, если видят рядом других кур — даже в том случае, когда отделены от них прозрачным барьером. Теперь Огура, работая уже в Токийском университете, решила продолжить изучение той же темы, но на примере людей.
Для этого ее группа привлекла 59 добровольцев (из них 29 мужчин) якобы участвовать в тестировании вкуса картофельных чипсов. Всех разделили на три группы: те, кто дегустировал чипсы в одиночестве; те, кто делал это за одним столом со вторым испытуемым; те, от кого второй испытуемый был отгорожен непрозрачной ширмой. Пары дегустаторов сделали и однополыми, и разнополыми, так как поведение человека может отличаться в зависимости от того, кто перед ним — мужчина или женщина.
Каждый испытуемый трижды оценивал вкус предлагаемых ему чипсов. Каждый сеанс оценки длился три минуты. Исследователи отмечали, как часто человек брал новые кусочки и сколько они весили. Для этого они использовали весы, скрытые от глаз испытуемых. Изначально на каждой тарелке лежало 30 граммов чипсов. Добровольцев просили не есть по крайней мере два часа до эксперимента — это позволило снизить влияние сытости на результат.
Выяснилось, что испытуемые чаще берут чипсы, когда знают, что рядом с ними находится кто-то еще — даже если он отгорожен ширмой. При этом масса порции, которую они хватают за раз, меньше. Общая масса съеденного при этом не выше, чем когда человек ест один. Теоретически социальная неловкость («нужно брать меньше, чтобы не подумали, что я жадный») или посредственный вкус чипсов могли объяснить это. Однако размер порций не зависел от субъективной оценки, которую испытуемые давали еде.
Могло оказаться так, что люди в присутствии других просто отвлекаются и поэтому берут меньше чипсов за один раз — то есть их выбор случаен и им попадаются под руку чипсы наиболее типичной массы. Чтобы проверить это, авторы взвесили каждый кусочек продукта из ста пачек, посмотрели на распределение масс этих кусочков и сравнили с тем, что получилось в ходе экспериментов. Оказалось, что ближе всего к случайному выбору те, кто дегустировал еду один, а дальше всего — те, кто видел второго испытуемого за тем же столом.
«Социальность» результатов подтверждает и отдельный эксперимент, когда добровольцев просили не есть, а взвешивать чипсы. В этом случае размер порций, которые испытуемые брали на протяжении трех минут, был постоянным. А когда люди съедали чипсы, они все независимо от наличия или отсутствия «противника» сначала брали порции побольше, затем — поменьше.
Авторы считают, что их результаты подтверждают то, что характерно для других видов: в присутствии потенциальных конкурентов животное переключается на пищу, которую быстрее и легче добыть (маленькие порции), и едят чаще, чтобы другие не успели забрать пищу себе. Ученые делают предположение, что структуры мозга, которые отвечают за такое изменение пищевого поведения, весьма древние (так как подобное наблюдали и у кур), и было бы интересно установить, что именно в нервной системе ответственно за переключение на маленькие порции.
Животные порой используют людей как ориентир в том, что есть можно, а что не стоит. Например, в Великобритании серебристые чайки предпочитают подбирать кусочки пищи, которых касался человек. Несъедобные предметы, бывшие в контакте с людьми, их интересуют не больше, чем остальные.
Светлана Ястребова
Его назначали перед сеансом психотерапии
Американские исследователи сообщили, что в небольшом пилотном исследовании назначение псилоцибина одновременно с сеансом психотерапии хорошо переносилось и улучшило состояние пациенток с нервной анорексией. Отчет о работе опубликован в журнале Nature Medicine. Нервная анорексия — тяжелое психическое расстройство, для которого характерны нарушение восприятия собственного тела, крайне строгие ограничения в пище и низкая масса тела. Им страдает до 1,4 процента женщин (среди мужчин заболеваемость в 8–10 раз ниже); у них высок риск суицида и 18-кратно повышена смертность по сравнению со средним уровнем по населению. При этом заболевание остается малоизученным и для него нет одобренной медикаментозной терапии. Из-за этого стойкой ремиссии удается достичь менее чем половине пациентов. Сотрудники Калифорнийского университета в Сан-Диего под руководством Уолтера Кэя (Walter Kaye) решили испытать для усиления эффектов психотерапии психоделик псилоцибин — агонист серотониновых 5-HT2A-рецепторов и нейротрофных TrkB-рецепторов, который хорошо зарекомендовал себя при лечении алкогольной зависимости, депрессии и обсессивно-компульсивного расстройства. Для участия в открытом исследовании клинической целесообразности I фазы пригласили 10 женщин с нервной анорексией или ее частичной ремиссией по диагностическим критериям DSM-5. Средний индекс массы тела (ИМТ) участниц составлял 19,7 килограмма на метр в квадрате. Всем женщинам вводили однократно 25 миллиграмм синтетического псилоцибина, после чего специалисты проводили сеанс психотерапии до завершения действия препарата. За день до этого, день спустя, а также через 7, 28 и 84 дня участницы проходили осмотр врача, рассчет ИМТ, электрокардиограмму, лабораторные анализы и оценку суицидальных наклонностей по шкале C-SSRS. Расстройства пищевого поведения оценивали по подшкалам опросника EDE, также пациентки заполняли несколько опросников для оценки психического статуса, впечатлений от терапии и ее переносимости. Все участники хорошо перенесли прием псилоцибина, побочные эффекты были мягкими и временными (чаще всего возникали головная боль, тошнота и утомление). Значимых изменений при осмотре, в ИМТ и на ЭКГ выявлено не было. У двух женщин зарегистрировали бессимптомную гипогликемию, которая прошла сама по себе в течение суток. Возрастания суицидальных наклонностей и признаков суицидального поведения ни у кого не наблюдалось. По EDE было зафиксировано значительное снижение озабоченности собственным весом через месяц (p = 0,036; d = 0,78) и три месяца (p = 0,04; d = 0,78) после сеанса. Обеспокоенность фигурой снизилась спустя месяц (p = 0,036; d = 0,78), однако это перестало быть значимым через три месяца (p = 0,081; d = 0,62). Существенных изменений в беспокойстве по поводу питания и диетических ограничениях не произошло. При этом наблюдалась значительная вариабельность между участницами. У четырех из них общее число баллов по EDE снизилось до значений, находящихся в пределах одного стандартного отклонения от нормы, что свидетельствует о значительном клиническом улучшении. Еще у четырех состояние несколько ухудшилось, причем от исходного состояния эти изменения не зависели. Помимо этого, к концу первого месяца после сеанса у участниц значимо снизились тревожность при восприятии собственного тела по шкале PASTAS (p = 0,04; d = 0,76); личностная тревожность по STAI-T (p = 0,036; d = 0,78); загруженность переживаниями и ритуалы, связанные с пищей, процессом еды и фигурой по YBC-EDS (p = 0,043; d = 0,75). Все участницы сочли опыт психотерапии с псилоцибином значимым для себя. 90 процентов сообщили, что после нее испытывают более позитивные жизненные устремления; 80 процентов назвали это одним из пяти наиболее важных переживаний в жизни; 70 процентов ощутили изменения в собственной идентичности и общем качестве жизни. При этом 90 процентов выразили мнение, что одного сеанса было недостаточно. Полученные результаты продемонстрировали, что назначение псилоцибина при психотерапии нервной анорексии безопасно, хорошо переносится, эмоционально приемлемо для пациенток и может улучшить их состояние. Данные по эффективности предстоит уточнить в более масштабных клинических испытаниях. Ранее европейские исследователи показали, что в развитии нервной анорексии могут принимать участие кишечная микробиота и ее метаболиты. О том, какие нейрофизиологические изменения лежат в основе анорексии и булимии, и почему они далеко не всегда развиваются при желании похудеть или под действием культурных трендов, рассказано в блоге «Анорексия: дело не в моде».