Ученые подсчитали, что австралийские кошки убивают ежегодно 1,14 миллиарда млекопитающих, сообщается в Biological Conservation. Бóльшую часть из них, 815 миллионов особей, убивают одичавшие кошки, причем 56 процентов из них — местные виды.
Переселенцы завезли в Австралию кошек примерно в конце XVIII века, к 1820 году одичавшие кошки появились в Сиднее. К началу XX столетия они стали представлять собой серьезную проблему, поскольку и домашние, и одичавшие кошки начали активно охотиться на мелких животных и птиц, многие из которых являются эндемиками континента. По оценкам исследователей, сейчас в стране обитает около 3,9 миллионов домашних и от двух до шести миллионов одичавших кошек, которые живут практически везде.
Проблема одичалых кошек стала настолько серьезной, что правительства некоторых штатов предлагают вознаграждение за скальп животного. Весной 2019 года австралийские власти объявили, что к 2020 году планируют убить два миллиона животных, разбрасывая в местах их скопления отравленные сосиски.
Австралийские ученые во главе с Бреттом Мерфи (Brett P. Murphy) из университета Чарльза Дарвина в 2017 году подсчитали, что ежегодно кошки убивают 377 миллионов птиц, то есть примерно по миллиону в день. Они охотятся на 357 видов, 94 процента из которых (338 видов) эндемичны, при этом 24 вида относятся к вымирающим или находятся на грани исчезновения. Чаще всего кошки охотятся на птиц средних размеров, которые гнездятся или кормятся на земле или невысоких кустарниках.
В новом исследовании авторы решили оценить масштабы охоты австралийских кошек на млекопитающих. Ученые провели метаанализ 107 научных работ, проведенных 1969–2018 годах. Они проводились в разных местах, в засушливые или дождливые годы и изучали содержимое кошачьих желудков и состав помета. Сопоставив данные из разных исследований, авторы подсчитали количество млекопитающих, которых убивают кошки.
Оказалось, что ежегодно дикие кошки убивают около 815 миллионов особей млекопитающих. 459 миллионов из них (56 процентов) — местные виды. В основном это местные грызуны (Muridae), поссумы, хищные сумчатые тушканчики, крысы и мыши (Dasyuridae), сумчатые летяги, бандикуты. В среднем, одна кошка убивает за год 393 животных, 221 из них — местные эндемики. К этому количеству добавляются жертвы домашних (180 миллионов животных) и бездомных кошек (149 миллионов). Правда они, сообщают авторы статьи, в основном охотятся на привезенные виды. В сумме австралийские кошки убивают за год 1,14 миллиарда млекопитающих, около 40 процентов из которых — эндемичные виды.
Австралийские природоохранные организации предлагают и другой путь решения проблемы одичалых кошек, более мирный. В нескольких штатах создаются огороженные территории, свободные от кошек и лис, где другие млекопитающие могут чувствовать себя в безопасности. В прошлом году Агентство по сохранению дикой жизни Австралии завершило строительство длиннейшего в мире противокошачьего забора, его протяженность составила 44 километра.
Благодаря лекарствам гормоны перестали мешать иммунитету бороться с опухолью
Японские ученые описали механизм, благодаря которому лекарства, блокирующие работу эстрогенов, подавили развитие опухолей, не имеющих альфа-рецепторов к эстрогенам. Анализ данных от пациенток с трижды негативным раком молочной железы и эксперименты на мышах показали, что антиэстрогенные препараты снижают иммуносуппрессивное действие эстрогенов в отношении противоопухолевых цитотоксических лимфоцитов. Использование антиэстрогенных препаратов у мышей с опухолями, нечувствительными к эстрогенам, помогло замедлить рост опухолей. Исследование опубликовано в журнале British Journal of Cancer. Эстрогены называют женскими половыми гормонами, но они влияют не только на созревание и работу женской половой системы, но и практически на все органы и системы мужского и женского организма, включая мозг, эпителии, костную ткань и иммунную систему. В эпителиальных клетках молочных желез и женской половой системы есть альфа-рецепторы к эстрогенам, регулирующие рост и дифференцировку в разные фазы менструального цикла. Такие же рецепторы есть и во многих опухолевых клетках: примерно три четверти раков молочной железы экспрессируют альфа-рецепторы, а блокада рецепторов и блокада выработки эстрогенов лежат в основе лечения пациенток (и пациентов). В течение последних 30 лет появляются наблюдения, согласно которым опухоли молочной железы, не экспрессирующие альфа-рецепторы, иногда тоже реагируют на лечение антиэстрогенными препаратами, но механизм этого феномена оставался неясен. Иммунологи и биоинформатики из Университета Хоккайдо во главе с Кэн-итиро Сэйно (Ken-ichiro Seino) описали механизм действия антиэстрогенных препаратов на опухоли, лишенные альфа-рецепторов. Для начала они оттолкнулись от датасета TCGA, в котором содержалась информация о транскриптоме трижды негативного рака молочной железы у 171 пациентки. Ученые выяснили, что чем выше активность гена HSD17B1 в опухоли (ген кодирует фермент, превращающий малоактивный гормон эстрон в активный гормон эстрадиол), тем меньше в опухолевых массах цитотоксических Т-лимфоцитов (r = −0,299, p = 0,00006). У пациенток с высокой экспрессией фермента болезнь протекала агрессивнее. Ученые смоделировали на мышах, как влияет высокий уровень эстрогенов на противоопухолевый иммунитет. Они вводили самкам мышей опухолевые клетки из двух линий, не имеющих альфа-рецепторов к эстрогенам (мышиный трижды негативный рак молочной железы и мышиный колоректальный рак). Половине животных ученые удалили яичники перед введением клеток. У таких мышей уровень эстрогенов был ниже, чем в контрольной группе, но выживаемость была лучше, а опухоли росли медленнее. Если мышам с опухолями и нормально функционирующими яичниками вводить препараты, подавляющие образование эстрогенов (анастрозол) или блокирующие альфа-рецепторы (тамоксифен, фульвестрант), то количество цитотоксических лимфоцитов в опухоли становилось выше, причем эффект не был связан с дополнительными рецепторами к гормонам, которые часто обнаруживают у трижды негативного рака. Лимфоциты, инфильтрирующие опухоль, становились активнее под действием лекарств: в опухоли повышался уровень интерферона гамма и цитотоксических молекул, вырабатываемых активированными лимфоцитами. Когда ученые попытались лечить мышей с трижды негативным раком молочной железы комбинацией химиопрепаратов и фульвестранта, то добавление антиэстрогенной терапии снижало скорость прогрессирования опухоли в 2,5-5 раз. Эксперименты на культуре клеток показали, что активация рецепторов к эстрогенам на лимфоцитах снижает их противоопухолевую активность — подавляет выработку клетками интерлейкина второго типа и активность сигнального пути JAK-STAT (о том, какое отношение он имеет к воспалению, мы рассказывали на примере мышечной ткани). Работа ученых из Университета Хоккайдо показывает: если у давно известного лекарства нет мишени в опухолевых клетках, то это не значит, что лекарство не будет эффективным. Плейотропные эффекты антигормональных препаратов могут быть полезны в иммуноонкологии, но пока рано говорить о том, что связь между эстрогенами и противоопухолевым иммунитетом окончательно расшифрована (в ряде случаев она, видимо, и вовсе работает в противоположном направлении). Тем не менее некоторые антиэстрогенные препараты уже целенаправленно исследуют в лечении эстрогеннегативных опухолей. В онкологии много примеров, когда врачи извлекают пользу из лекарства, которое на первый взгляд не должно было работать. Один из самых ярких примеров — талидомид, у которого в последнее время находят все больше положительных эффектов. О нелегкой судьбе соединения читайте в материале «Готов искупить».