Одинаковая для представителей различных стран и культур реакция матерей на плач собственного ребенка обусловлена нейробиологическим ответом, выработанным в процессе эволюции — в частности, плач активирует область мозга, связанную с движением. К такому выводу пришла международная группа ученых, которая провела серию экспериментов с участием молодых матерей из разных стран. Работа опубликована в журнале PNAS Plus.
Плач маленького ребенка во время дискомфорта (например, от голода или недостатка внимания) служит стимулом, который заставляет родителей реагировать — например, покормить или успокоить ребенка. Такая ответная реакция характерна не только для людей, но и для других млекопитающих: например,
. Предпосылки такой реакции, однако, до сих пор точно не выявлены: разница в поведении опекунов в ответ на подобный раздражитель может быть обусловлена как культурными факторами, так и индивидуальным поведением.
Авторы новой работы решили определить возможные нейробиологические предпосылки ответной реакции молодых матерей на детский плач. Для этого они собрали данные среди 684 молодых матерей (для каждой из них их ребенок был первым; средний возраст ребенка — 5,5 месяцев) из 11 различных стран. Исследователи записали на видео один час взаимодействия пары мать-ребенок в естественных (то есть дома) условиях и проанализировали их на предмет отрицательной эмоциональной реакции младенца и ответной реакции его матери.
Результаты показали, что все матери реагируют на плач младенца (подходят к ним, начинают укачивать или просто берут на руки), в среднем, в течение первых пяти секунд, а разница в предпринятых ими действиях не обусловлена культурными различиями. На основании полученных данных ученые предположили, что реакция молодых матерей на плач их младенцев может быть универсальна для представителей всех стран и культур — например, в нейробиологическом плане.
Чтобы проверить это, ученые провели три эксперимента с использованием функциональной магнитно-резонансной томографии (фМРТ). В первом эксперименте приняли участие 43 молодые матери-американки, родившие первого ребенка за три месяца до начала эксперимента. Исследователи попросили всех участниц записать своего ребенка на аудио (в моменты обычного, спокойного поведения, а также плача). Полученные записи использовали в качестве индивидуального стимульного материала: плач был использован при активном экспериментальном условии, а звуки спокойного ребенка — в контрольном.
Ученые проследили за активацией в ответ на обработку плача младенца в дополнительной моторной области (связанной с намерением и готовностью двигаться, а также «стартовым» механизмом речи), в дорсолатеральной части префронтальной коры (включая зону Брока, отвечающую за обработку и производство речи), а также в верхней и средней височных извилинах, отвечающих за обработку комплексной слуховой информации.
Целью второго исследования было реплицировать и расширить полученные результаты, проведя эксперимент с участием более опытных молодых матерей, представляющих другую, не западную, культуру. Во этом эксперименте приняли участие 44 молодые матери-китаянки, родившие первого ребенка за, в среднем, 7,5 месяцев до начала эксперимента. Участницы также записали на аудио звуки, издаваемые их младенцами: плач был использован в качестве стимула активного экспериментального условия, а остальные звуки — в качестве контрольного.
В ответ на детский плач исследователи также обнаружили активацию в дополнительной моторной области, дорсолатеральной части префронтальной коры и верхней и средней височных извилинах.
В третьем эксперименте приняли участие 12 женщин-итальянок: шесть молодых матерей и шесть бездетных женщин. В качестве стимульного материала были использованы звуки плача десяти годовалых мальчиков и десяти девочек. Ученые, таким образом, проследили за различиями в нейробиологической ответной реакции рожавших и бездетных женщин на детский плач. Исследователи также обнаружили активацию отделов головного мозга, отвечающих за инициацию движения и речи (как и в двух предыдущих экспериментах), в ответ на детский плач среди молодых матерей. У бездетных женщин подобной реакции не наблюдалось.
Таким образом, ученые сделали вывод, что одинаковые для всех культур ответные реакции матерей на плач их младенцев обусловлены нейробиологической реакцией, выработанной в процессе эволюции: слыша, как плачет ребенок, мать готовится приблизиться к нему, взять на руки и успокоить.
В феврале этого года ученые впервые экспериментально показали, что привязанность матери к ее ребенку связана с обменом дофамина в мозге — об этом вы можете прочитать здесь. О том, как на привязанность ребенка влияет эмоциональная реакция матери в ответ на его дискомфорт вы можете прочитать в этой заметке.
Елизавета Ивтушок
И основаны на когнитивных искажениях
Два американских исследователя проанализировали данные опросов 12,5 миллиона респондентов и выяснили, что последние 70 лет люди в 60 странах мира считали, что моральное состояние общества деградирует. При этом год от года их оценки добродетельности своих современников практически не менялись. Результаты исследования и их интерпретация опубликованы в Nature. Идея морального упадка современного общества широко известна и восходит как минимум к античности. Так, например, еще в 399 году до нашей эры афинский суд присяжных приговорил одного из граждан полиса к смерти за то, что он «не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество». А римский историк Тит Ливий начинает свой труд Ab urbe condita с надежды, что его читатель «последует мыслью за тем, как в нравах появился сперва разлад, как потом они зашатались и, наконец, стали падать неудержимо, пока не дошло до нынешних времен». Практически в любой письменной культуре можно найти литературные памятники, упоминающие, среди прочего, моральную деградацию современности. Однако все эти свидетельства редко уходят дальше качественной оценки морали современности. В ХХ веке, вместе с развитием исследовательских техник в социологии и технологическим прогрессом в области телекоммуникаций, у ученых появилась возможность проводить количественные измерения общественной морали. Адам Мастроянни (Adam M. Mastroianni) из Колумбийского университета в Нью-Йорке вместе с Дэниэлом Гилбертом (Daniel T. Gilbert) собрали и проанализировали опросы 220 тысяч американцев, которые проводились с 1949 по 2019 год и включали в себя такие вопросы: «стало ли наше общество за последние десятилетия менее честным и нравственным, более, или же степень, в которой люди честны и нравственны, не изменилась?»«состояние нравственных ценностей в этой стране целиком улучшается или ухудшается?» Большинство участников — из США и еще 59 стран — примерно в 85 процентах пунктов опросников указывали, что мораль в упадке. И доля участников, которые так отвечали, была примерно одинакова в разные годы. Больше половины опрошенных вместе с этим упоминали и о том, что современное им общество добилось определенного нравственного прогресса, как то: улучшение отношения к афроамериканцам, к людям с физическими недостатками и гомосексуалам. В 2020 году Мастроянни с Гилбертом провели еще три опроса, в которых поучаствовали в общей сложности 1230 американцев. Их просили оценить, насколько добрыми, честными, дружелюбными и хорошими были люди в 2020, 2010, 2014, 2016 годах, а также в год их рождения и год, когда им исполнилось 20. Самые низкие оценки по этой метрике во всех опросах получил 2020 год. В разные десятилетия люди верили, что этот упадок начался примерно в то время, когда они родились, и с тех пор продолжается. Причем степень этого упадка казалась тем выше, чем старше и консервативнее был респондент (авторы отдельно подчеркивают, что даже те, кто идентифицировал себя как либерала, также говорили о падении нравов). Затем ученые решили выяснить, что по мнению людей является двигателем нравственных перемен: деградацией личных качеств людей с возрастом или же смена поколений — то есть замена более нравственных людей менее нравственными. Они провели еще один опрос с 319 участниками, чтобы понять, с чем люди связывают наблюдаемый ими упадок морали. Опрошенные отвечали, что со временем снижается нравственность как отдельных людей (то есть с годами человек «портится»), так и целых поколений. Если мораль действительно непрерывно падает, то каждое следующее поколение должно все ниже и ниже оценивать уровень нравственности своих современников. В данных опросов, с которыми работали исследователи, помимо вопросов о трендах в морали, были еще и вопросы о фактических проявлениях нравственности: например, как часто в прошлом году сам респондент помогал кому-то донести до дома сумки с продуктами или все ли вчера относились к нему с должным уважением. Отобрав массив таких опросов, ученые получили выборку из четырех с половиной миллионов американцев, опрошенных между 1965 и 2020 годом. Его анализ показал, что средний уровень «фактической нравственности» в ответах респондентов остается практически неизменным. То же подтвердилось и на данных 33 опросов за пределами США. Таким образом, резюмируют ученые, люди убеждены в том, что нравственное состояние общества со временем становится только хуже, но при этом их оценки добродетельности своих современников остаются примерно на одном и том же уровне. По мнению авторов, этот эффект может возникать из-за нашей предвзятости. Исследования показывают, что мы обращаем больше внимания на негативную информацию о других людях, но при этом лучше запоминаем хорошее, чем плохое. Из-за этого нам может казаться, что сегодня зла вокруг очень много, а о том плохом, что было раньше, мы благополучно забываем. Авторы назвали этот механизм предвзятым восприятием и памятью (biased exposure and memory, BEAM). Если он правда работает, то декларируемый упадок морали должен становиться менее заметен — а то и вовсе пропадать — когда у людей спрашивают о нравственности тех, кого они считают добродетельными. Или когда спрашивают о временах до их рождения. Эту гипотезу ученые проверили с помощью еще двух опросов. В первом они спросили у 283 человек, стали ли люди в целом менее добрыми, честными и хорошими в 2020 году по сравнению с 2005. А затем поинтересовались, стали ли их знакомые — друзья и родственники — менее добрыми, честными и хорошими за это время. Респонденты ответили положительно на первый вопрос, а о людях своего круга сказали, что те за 15 лет, напротив, в среднем стали добрее и честнее. Еще 387 человек авторы попросили оценить доброту, честность и доброжелательность людей в текущем году (опрос проводился в 2021 году),в год, когда респонденту исполнилось 20, а также за 20 и за 40 лет до рождения. Опрашиваемые сочли, что в 2021 году по сравнению с годом, когда им было 20, люди были менее добрыми, честными и хорошими. А в год, когда им было 20, люди были менее добрыми, честными и хорошими, чем в год рождения респондентов. А вот представления о том, насколько более нравственны были люди, жившие в год их рождения и ранее, уже мало отличались друг от друга. Так авторы подтвердили, что иллюзия морального упадка возникает из-за когнитивных искажений. Люди переставали говорить о моральном упадке, когда речь шла о близких людях, о которых они знают много хорошего — или тех, о ком почти ничего не знали. Другое исследование, о котором мы рассказывали раньше, показало, что люди склонны считать ученых аморальными — им, по мнению опрашиваемых, важнее исследования и знания, чем мораль.