Потребляй ответственно

На Etsy, онлайн-площадке для продажи изделий ручной работы и разных безделушек, можно купить диковинный продукт — небумажные полотенца (unpaper towels). Это обычные полотенца из «небумаги», то есть просто из хлопка и других тканей, — да, миллениалы (экологически сознательные) изобрели тряпку, которая должна заменить ставшие привычными на западной кухне рулоны одноразовых бумажных полотенец. N + 1 и re:Store разбираются, что такое осознанное потребление, породившее небумажные полотенца, при чем тут устойчивое развитие и как применять эту новомодную концепцию в жизни.

Ключевое слово последних трех десятилетий в «зеленой» повестке — sustainability, и в этом контексте его переводят на русский как «устойчивость». На самом деле это английское слово буквально означает «способность поддерживать во времени» — связанная с ним экологическая мысль подразумевает: образ жизни человечества должен быть таким, чтобы так жить можно было неограниченно долго. Иными словами, устойчивость предполагает, что сегодняшние люди не берут у природы ничего в кредит, который придется с процентами возвращать их потомкам.

Нынешний экономический уклад «устойчивым» назвать трудно — хотя бы уже потому, что мировая экономика практически полностью «едет» на ископаемом топливе, а не возобновляемых источниках энергии.

Вторая глобальная проблема — это отходы: за последние полтора столетия мы научились делать множество крайне практичных и удобных вещей, от полиэтиленовой упаковки и одноразовых подгузников до телефонов и холодильников, а вот с переработкой отслуживших свое предметов быта пока все сложно. До циркулярной, или замкнутой, экономики, когда все отходы по максимуму возвращаются в производство, даже самым богатым и экологически сознательным странам Земли еще далеко.

Мысли о том, что далеко на этих нефтегазовых и пластиковых санках мы не уедем, зазвучали с международных трибун в 1970-х годах: тогда, например, вышел знаменитый доклад Римскому клубу «Пределы роста», поставивший под сомнение, казалось бы, непреложный тезис поствоенного экономического развития XX века. Этот тезис гласил: экономический рост и связанный с ним рост благосостояния людей потенциально ничем не ограничены.

Мир второй половины XX века был мало похож на сегодняшний, в котором «золотой миллиард» уже прошел деиндустриализацию, а массовое промышленное производство переместилось на глобальный Юг, прежде всего в Китай, Индию и страны Юго-Восточной Азии. Воздух в богатых странах очистился, но лишь потому, что загрязняющие его заводы переехали на другой конец планеты.

Быстро стало понятно, что само по себе производство — не корень проблемы: для устойчивости развития важен не только тот, кто делает пластиковый пакет, но и тот, кто его использует. Подросшее экологическое движение схлестнулось с экономическим благополучием: огромный, прожорливый автомобиль, ежедневно поливаемая (даже в засуху) лужайка перед домом, те же бумажные полотенца на кухне — все эти атрибуты хорошей жизни адепты «сознательности»,объявили безответственными.

В 92-м году на конференции ООН по окружающей среде и развитию в Рио ответственное, осознанное или устойчивое потребление (sustainable consumption) закрепили в официальных документах: так стали называть потребительское поведение, которое сводит к минимуму отрицательное воздействие на окружающую среду — опять же, чтобы не подвергать риску остаться ни с чем следующие поколения.

Почти десять лет ушло у Организации объединенных наций на то, чтобы от слов перейти хотя бы к плану действий — в 2003 году запустился Марракешский процесс, рассчитанный на 10 лет.

В рамках этого процесса эксперты долго выясняли, каким именно должно быть устойчивое потребление с точки зрения энергетического сектора, сельского хозяйства, строительства, транспорта, управления отходами, туризма и водоснабжения (именно такие отраслевые приоритеты установили в ООН).

Сейчас мы с вами (Россия участвует во всех этих переговорах об устойчивом развитии) живем по новому десятилетнему плану, принятому на конференции «Рио+20» в 2012 году. Этот план, например, официально рекомендует всем странам внедрять в промышленных стратегиях принцип «от колыбели до колыбели»: в противоположность стандартному жизненному пути продукта «от колыбели до могилы» принцип C2C предполагает безотходное производство, когда в дело идет все.

Кроме того, в плане написано о главенстве принципа 3R: reduce, reuse, recycle — потребляй меньше, используй повторно, а что нельзя, то перерабатывай.

Путь от концептуальных вершин ООН вниз, к повседневной практике, усеян множеством крайне непростых вопросов. В планах и стратегиях можно обойтись просто красивыми словами, а вот, скажем, что устанавливать в туалетах штаб-квартиры ООН: диспенсеры для безответственных бумажных полотенец или сушилки для рук? Одноразовые полотенца вроде бы уже объявили злом, но как быть с гигиеной — эффективны ли сушилки? А что с расходом электричества, которое, скорее всего, произведено электростанцией на ископаемом топливе?

Найти единственно верный ответ на этот вопрос непросто не в последнюю очередь потому, что в сражении за чистоту ваших рук с начала XX века, как метко пишет газета Guardian, используются в том числе и довольно грязные технологии. Производители сушилок агитируют против полотенец, ради которых вырубают леса и которые нельзя перерабатывать, а ассоциации производителей бумажных полотенец и салфеток поддерживают авторов научных исследований, предостерегающих больницы от использования сушилок, потому что те якобы поднимают в воздух микроскопических обитателей общественного туалета.

Надо сказать, что с точки зрения гигиены полотенца, видимо, все же обходят сушилки: в руководстве Всемирной организации здравоохранения по гигиене рук в здравоохранении — то есть там, где защита от микробов и грязи принципиально важна — рекомендуются именно они, а ВОЗ все же трудно заподозрить в том, что и туда добрались вездесущие лоббисты полотенец.

Что касается экологичности, то для тех же самых полотенец, во-первых, крайне важно, чтобы они были сделаны из переработанной бумаги: до сих пор популярные в России маркировки типа «изготовлено из чистой целлюлозы без добавления макулатуры», если вдуматься, выглядят довольно издевательски: ради бумаги, которая пробудет в ваших руках меньше 30 секунд, были вырублены девственные, нетронутые леса.

На диспенсере полотенец, скорее всего, не будет указано, из чего они сделаны, но идеалы ответственного потребления, разумеется, предполагают, что однажды мы будем тереть руки только переработанной бумагой. Правда, даже переработанная бумага когда-то была деревом: как бы производители полотенец ни уменьшали свой экологический след, деревья они все равно рубят.

Ради сушилки для рук, скорее всего, не погибло ни одно дерево, но поток теплого воздуха генерируется с помощью электричества, которое, как мы уже говорили, почти наверняка — если только вы не находитесь в каком-нибудь специфическом регионе, типа полноводной и полной ГЭС Сибири — вырабатывает электростанция, работающая на угле, мазуте или газе.

Сжигание ископаемого топлива приводит к выбросам парниковых газов в атмосферу; впрочем, вырубка лесов ради полотенец тоже негативно сказывается на климате, потому что деревья работают как гигантские накопители углерода, тем самым смягчая антропогенный удар по многолетнему погодному режиму. А еще сушилки, в отличие от безмолвных полотенец, вносят свой вклад в шумовое загрязнение — фоновый уровень шума в помещении, отрицательно влияющий на самочувствие людей, и это тоже нужно как-то учесть.

В 2011 году лаборатория материаловедения Массачусетского технологического института провела масштабное исследование (текст которого, правда, на сайте лаборатории сейчас недоступен) полотенец, обычных сушилок для рук, дающих слабый поток теплого воздуха, и сверхскоростных сушилок холодным воздухом, которые делает компания Dyson.

Выяснилось, что общий углеродный след, то есть объем парниковых выбросов, связанный с производством и использованием продукта, для «теплых» сушилок и полотенец примерно на 70 процентов выше. В чем подвох? Правильно: исследование финансировала компания Dyson. А раунд за кем? Хороший вопрос; кто бы, впрочем, ни был победителем, борьба тут, кажется, совсем не за спокойное устойчивое будущее наших потомков.

Наконец, стоит поговорить про «загробную жизнь» использованных полотенец и сломанных сушилок для рук: что происходит с ними дальше? Полотенца, которые, как мы уже говорили, перерабатывать нельзя в том числе из-за того, что их химически обрабатывают, чтобы они впитывали воду, не разваливаясь мгновенно на лоскутки.

А переработка сломанной бытовой техники — не менее глобальная проблема, чем вырубка лесов: в 2016 году человечество произвело примерно 44,7 миллиона тонн электронного мусора, и лишь пятую его часть — примерно 8,9 миллиона тонн — правильно переработали. Можно ли гарантировать, что отслужившая свое сушилка пойдет в переработку? Здесь и сейчас — вряд ли.

К слову, несмотря на всю экологическую сознательность и все исследования, в следующем году, по оценкам консультантов Technavio, в мире будет продано бумажных полотенец на 4 миллиарда долларов — это в два с лишним раза больше, чем капитализация, например, «Аэрофлота» (около 1,8 миллиарда) — а сушилки еще не перевалят за миллиард. Пока покупатели своими мокрыми руками голосуют за полотенца.

Это важно, потому что именно поведение покупателей — главный двигатель корпоративных перемен сегодня. Они, а не ООН, заставляют власти запрещать соломинки или одноразовую пластиковую посуду.

Начать действовать ответственно и осознанно легче, чем кажется: можно, в конце концов, просто спросить у менеджера любимого кафе, покупают ли они в туалет и на кухню полотенца из переработанной бумаги. А у себя дома обзавестись «небумажными полотенцами» — если не модными из интернета, то обычными, из хозяйственного магазина или бабушкиного шкафа.

Ольга Добровидова