Экономическое поле экспериментов

Представьте себе государственную программу, предлагающую нарастить расходы на самое благое дело — построить дороги или увеличить финансирование школ. Бесспорно, хорошая цель. Но просто потратить деньги куда проще, чем вложить их максимально эффективно: большие планы могут споткнуться о незаметные препятствия. В 2019 году Нобелевский комитет наградил экономистов Майкла Кремера, Абхиджита Банерджи и Эстер Дюфло, которые показали, как с помощью экспериментов можно найти эти преграды и с большей пользой потратить деньги на борьбу с бедностью. Пять лет назад N + 1 рассказывал о работах ученых — теперь посмотрим на них поближе.

Развивающиеся страны регулярно сталкиваются с главным вопросом экономики: как распорядиться ограниченными ресурсами в условиях неограниченных потребностей. Доходов бюджета недостаточно, а наращивать госдолг проблематично. Где же взять деньги, чтобы дать людям социальные гарантии, улучшить инфраструктуру, образование и здравоохранение, да еще и найти способы оживить экономику — например, поддержать внедрение новых технологий? Так, власти постоянно оказываются перед выбором: на что потратить ограниченные средства, да еще и с предельной пользой. Например, если повысить зарплаты учителям, вырастет ли качество образования? Или лучше закупить больше учебников? Может, и вовсе потратиться на школьные автобусы для детей из отдаленных районов?

Эти вопросы могут показаться далеко не самыми существенными в сравнении с экономическими и социальными проблемами бедных стран. Однако Кремер, Банерджи и Дюфло показали, что такие большие цели как развитие человеческого капитала становятся более достижимыми, если раздробить их на менее масштабные задачи — вроде повышения успеваемости в школах. Но как найти эффективное решение? Чужой опыт может быть хорошо описан, но неизвестно, как он сработает в другой стране. Да и как проверить, сработала ли именно выбранная мера или желаемый результат обеспечили другие факторы?

Нобелевские лауреаты 2019 года предложили решение: прежде, чем распределять государственные деньги, стоит провести локальные и куда менее дорогостоящие полевые эксперименты — рандомизированные контролируемые исследования (РКИ). Их базовые принципы похожи на медицинские исследования, во время которых новые лекарства после лабораторных испытаний тестируют на добровольцах. Людей случайным образом распределяют на две группы: одна получает новый препарат, а вторая — плацебо.

Главное отличие таких экономических экспериментов от медицинских в том, что экономисты не полагаются на добровольцев — это может сделать результаты менее показательными. Например, вызвавшиеся участвовать в эксперименте директора школ, вероятно, будут более мотивированными, и качество образования в их организации уже выше среднего.

Маленький шаг к большой цели

В середине 1990-х Майкл Кремер, пионер экономических РКИ, вместе с соавторами провел серию экспериментов в кенийских школах. Ученые тестировали несколько мер — их еще называют «воздействиями». Кремер и соавторы при поддержке одной из международных НКО применили три вида воздействий. Первый набор мер должен был улучшить материальное обеспечение школ: часть из них получили средства на покупку большего числа учебников, другие — школьные доски. Второй — укрепить здоровье учеников. В одних школах стали распространять средства от паразитов (гельминты — большая проблема в африканских странах: из-за заболеваний, вызываемых паразитами, дети часто пропускают занятия), в других школах — ввели бесплатные обеды. Третий вид воздействий должен был создать стимулы для учителей — в части школ ввели премии за рост успеваемости. В каждом из случаев ученые спустя некоторое время проверяли знания школьников и сравнивали их с учениками школ из контрольной группы — тех, где не было нововведений.

Революционных результатов не было: ни одна из мер не показала значимого эффекта. Новые учебники помогли только способным учениками, которые и так хорошо учились, а новые доски вовсе не дали эффекта. Лекарства от паразитов и бесплатные обеды повысили посещаемость, но не сказались на знаниях. Премии для учителей стимулировали их «натаскивать» учеников на решение тестов, но подготовка детей по прочим предметам осталась прежней. Тем не менее, работами Кремера заинтересовались Абхиджит Банерджи и Эстер Дюфло. Сначала Банерджи и Дюфло работали вместе, а позже поженились и стали первой семейной парой, разделившей Нобелевскую премию.

Ученые продолжили эксперименты, вдохновленные примером Кремера, на родине Абхиджита Банерджи — в Индии. Изучив результаты исследований Кремера, они решили воздействовать только на учеников с самой низкой успеваемостью. Часть детей отправили на дополнительные занятия с репетиторами, чтобы подтянуть школьную программу. Другие занимались на компьютере с образовательной программой, которая позволяла усваивать знания в процессе игры. Оба способа оказались эффективны, причем дети продолжили хорошо учиться даже спустя два года после окончания дополнительных занятий.

После локального эксперимента Банерджи и Дюфло договорились с властями повторить исследование, но с большим числом участников. Вместо 1500–3000 школьников в первых РКИ ученые включили в эксперимент 15 тысяч учащихся из двух крупных городов — Мумбаи и Вадодары. Эксперименты показали: важнейшая проблема школ в развивающихся странах не в том, что им не хватает ресурсов, а в том, что школьная программа не соответствует способностям учеников, а у учителей нет ни стимулов, ни полномочий адаптировать ее под нужды детей. Решить эту проблему для государства не так дорого, как, например, нанять больше учителей и повысить им зарплаты.

В нулевые Кремер, Дюфло и Банерджи стали работать вместе и продолжили изучать, что еще мешает детям в развивающихся странах получить качественное школьное образование. Среди прочего они обнаружили, что учителя часто прогуливают работу. Чтобы понять, как это исправить, экономисты провели серию экспериментов в селах Индии, где на всю школу — один учитель. Некоторым из них стали доплачивать, если они находились на работе весь день (причем посещение контролировали при помощи камер). Мера не только сократила прогулы, но и улучшила результаты школьников в сравнении с контрольной группой.

Через несколько лет Банерджи и Дюфло провели еще один похожий эксперимент, но уже с медсестрами в индийских больницах — прогулы там были настолько большой проблемой, что клиники могли быть закрыты просто потому, что персонал не явился на работу. В отличие от учителей, медсестер стали не премировать, а штрафовать. Контроль за посещением поручили местным чиновникам. Мера не сработала: в первые месяцы медсестры, которым грозили штрафы, резко перестали пропускать работу, но уже через полгода эффект стал ослабевать, а через полтора — вовсе сошел на нет. Оказалось, что медсестры договаривались с контролерами об отгулах.

У чиновников, которые следили за посещаемостью, не было стимулов фиксировать прогулы и штрафовать сотрудниц — ведь это было бы признанием того, что больницы работают плохо, и власти не справляются со своими задачами. Но еще большей проблемой был низкий спрос местного населения на услуги государственных больниц, так что медсестры просто не видели смысла целыми днями сидеть в кабинете без дела.

Пациенты, по их признанию, предпочитали частные клиники и не доверяли государственным. Например, многие пациентки не хотели идти в государственную больницу из-за слухов о принудительной стерилизации, которую проводят медсестры без предписаний со стороны докторов. Ученые предлагали на уровне должностных инструкций запретить проводить такие процедуры без решения лечащего врача и согласия пациентки. В сложившейся ситуации просто дать больницам больше денег на современное оборудование и медикаменты (как и планировали власти Индии) не получится, считали экономисты. Качество медицинской помощи останется на прежнем уровне: медсестры продолжат прогуливать работу, а люди не станут больше доверять государственным больницам. Проводить такую политику — все равно что делать перевязку пациенту, который уже мертв, заключили авторы и посоветовали властям повышать доверие к государственной медицине.

Против логики

Исследования с учителями и медсестрами — пример того, как Кремер, Банерджи и Дюфло сочетали свой экспериментальный подход с поведенческим. Их РКИ помогли узнать, как люди реагируют на стимулы. Ученые пытались показать, что эффективность государственной политики во многом зависит от личных решений людей, так что необходимо понять, как именно они их принимают.

Взять, например, отставание развивающихся стран во внедрении технологий. Эстер Дюфло и Абхиджит Банерджи обнаружили, что от инноваций отказываются не все люди: некоторые компании активно применяют новые разработки, пока другие продолжают их игнорировать. Внутри развивающихся стран технологическое неравенство даже больше, чем отставание в мировом масштабе. Объяснить это финансовыми факторами невозможно: объективные отличия между фирмами, которые внедряют технологии, и теми, кто этого не делает, зачастую невелики. Ученые решили, что проблему следует искать на уровне личных решений.

Проверить этот вывод Эстер Дюфло решила совместно с Майклом Кремером, который много лет вел исследования в Кении. Дюфло и Кремер задались вопросом, почему кенийские фермеры не используют удобрения, которые при небольших дополнительных расходах могли бы повысить урожайность и доходы? Их первой гипотезой был недостаток знаний, и тогда исправить ситуацию могли бы просветительские программы. Эксперименты показали, что это не работает: даже получив инструкции, фермеры не покупали удобрения.

Тогда ученые предположили, что дело в когнитивных искажениях, мешающих принимать рациональные решения. Они построили теоретическую модель принятия решений, в которой фермеры систематически недооценивают свои будущие доходы. Это расхожее заблуждение: люди переоценивают настоящее, а будущие выгоды воспринимают с дисконтом — например, предпочитают получить 100 долларов сейчас, а не 150 на следующей неделе, хотя вторая опция объективно выгоднее.

Ученые проверили модель в полевых экспериментах и попытались подтолкнуть фермеров к рациональному решению небольшими финансовыми стимулами. Одной группе предпринимателей в начале сезона предложили крупную скидку на удобрения — воспользоваться ей можно было в любой момент времени до сбора урожая. Финансовая выгода второй группы была меньше — им предлагали удобрения за полную цену, зато с бесплатной доставкой. Причем акцию ограничили во времени. Второй вариант сработал намного лучше: из-за строгого дедлайна обращение за помощью нельзя было отложить, и выигрыш уже не казался чем-то из будущего, то есть фермеры не обесценивали его. Экономисты показали, что при помощи совсем небольших дополнительных расходов можно добиться большого эффекта — при условии, что власти учтут поведенческие особенности людей.

Цыплят по эксперименту считают

Метод полевых экспериментов уже больше 10 лет применяют не только ученые, а также чиновники и международные экономические организации, которые помогают странам с развивающимися экономиками. У Всемирного банка есть несколько подразделений, которые проводят РКИ, чтобы выявить наиболее эффективные программы помощи и внедрить их вместе с властями страны. К экспериментам прибегают и благотворительные организации: так, фонд Билла и Мелинды Гейтсов финансировал программы, эффективность которых доказали эксперименты Дюфло и Банерджи. Например, закупал цыплят для африканских семей, поскольку РКИ подтвердили, что людям несложно за ними ухаживать, а включение птицы в рацион дает дополнительные калории и улучшает здоровье.

В своей нобелевской лекции Эстер Дюфло говорила, что конечная цель экономистов, которые проводят полевые исследования, — «стать ненужными», то есть сделать этот подход настолько распространенным и популярным, что никому уже не потребуется помощь экономистов. А Банерджи признавался: РКИ часто критикуют, указывая, что это «не экономика», в которой должны быть универсальные абстрактные модели, а не частные решения. Ученый в ответ парировал, что их простые с виду исследования приносят людям ощутимую практическую пользу: «Если РКИ — это не экономика, то лучше бы ей стать именно такой».