«Свидетели войны: Жизнь детей при нацистах»

Каково было быть ребенком в нацистской Германии? Воспоминания разнятся: для некоторых немецких детей это было ничем не примечательное время до поздних этапов войны, а для евреев Германии, Австрии и Чехии прежний мир рухнул еще до ее начала. В книге «Свидетели войны: Жизнь детей при нацистах» (издательство «КоЛибри»), переведенной на русский язык Викторией Степановой, историк Николас Старгардт показывает историю Германии под властью Адольфа Гитлера глазами детей. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом о последствиях американских бомбардировок Гамбурга.

8. Бомбардировки

24 июля 1943 года шестнадцатилетний Клаус Зайдель дежурил на зенитной батарее в городском парке Гамбурга. Его батарея была в числе первых, переоснащенных в 1943 году более крупными 105-миллиметровыми орудиями. Незадолго до часа ночи над городом пронеслась первая из шести волн бомбардировщиков, и батарея вступила в бой. Атака продолжалась 58 минут. Пролетая над городом с севера на юг, 740 самолетов сбросили 1346 тонн фугасных и 938 тонн зажигательных снарядов, а городские зенитные батареи выпустили в ночное небо более 50 000 залпов. Хотя 54 тяжелых и 26 легких батарей Гамбурга при поддержке 24 прожекторных позиций составляли одну из сильнейших систем противовоздушной обороны Германии, они сбили всего два самолета. Той ночью Королевские ВВС Британии впервые применили метод «Виндоу»: сброшенные ими каскады коротких полосок алюминиевой фольги создавали сильные помехи для немецких радаров. Не имея возможности целиться в бомбардировщики над головой, зенитные орудия и прожекторы беспорядочно шарили по ночному небу .

В 3 часа ночи Клауса Зайделя вызвали снова, погасить пожар в ратуше. Он наспех натянул на пижаму спортивный костюм, надел стальную каску и ботинки и вместе с товарищами бросился спасать имущество и тушить огонь из шлангов. По счастью, еще один мальчик ради забавы обрызгал Клауса водой, и это защитило его от искр, летевших с падающих балок. Позднее в тот же день в письме матери Клаус упомянул, что в силу полной неопытности хотел пойти тушить пожар в сандалиях. Через полтора часа они вернулись на батарею, и там он, так и не успев высохнуть, до 6 утра передавал сообщения. В ту ночь, по оценке полиции, погибло 10 289 человек. Поспав три часа, Клаус Зайдель снова приступил к работе и начал готовить зенитные орудия к следующей атаке.

Она произошла в 16:30 — в небе появились 90 американских бомбардировщиков Flying Fortress. В 0:35 над городом пролетели шесть самолетов Королевских ВВС Mosquitos, производивших фоторазведку, а в полдень 26 июля за ними последовали еще 54 Flying Fortress. На следующий день, 27 июля, в налете участвовали 722 бомбардировщика. Они явились с востока и выбрали своей целью районы, до сих пор остававшиеся почти нетронутыми: Хаммерброк, Ротенбургзорт, Боргфельде, Хамм, Хоенфельде, Билльвердер и Санкт-Георг. Десятки тысяч малых возгораний слились в один общий пожар, хорошо заметный следующим волнам атакующих. Один из пилотов Королевских ВВС сравнил второй и третий налеты с «подбрасыванием в огонь новых порций угля». Нетипичные погодные условия и интенсивное тепло, выделяемое фосфорными бомбами, превратили огромный пожар в огненный шторм беспрецедентных масштабов. Предметы и люди исчезали без следа, толстые стволы деревьев поглощал огненный ураган. Те, кто укрылся в подвалах и бомбоубежищах, рисковали сгореть внутри или отравиться угарным газом — те, кто спасался бегством, могли попасть в смертельную ловушку тающего дорожного покрытия или оказаться погребенными под обрушившимися фасадами домов. Той ночью погибло еще 18 474 человека.

Днем Клаус отправился на поиски бабушки и дедушки. Не найдя их, он начал раскапывать руины их дома, чтобы убедиться, что они не умерли под завалами. В письме к матери, проводившей летние каникулы в Дармштадте, он категорически не советовал ей возвращаться. В тот день гауляйтер Гамбурга Карл Кауфманн отменил свой прежний приказ, запрещавший жителям покидать город, и распорядился задействовать для эвакуации все доступные средства — автомобильный и железнодорожный транспорт, а также пароходы.

Тем временем пострадавшие от бомбежек люди хлынули в городской парк и набросились на горы хлеба, который выгружали из больших грузовиков прямо на землю. Клауса Зайделя потрясло расточительное отношение пострадавших к привезенной для них еде: он находил в кустах выброшенные, наполовину полные банки с недоеденной тушенкой и оставленные гнить на земле горы слив. Пережившие сильнейший шок горожане начисто забыли о бережливости и принципах нормирования. Власти, опасаясь, что после воздушных атак гражданское население падет духом, официально распорядились выдавать в пострадавших от налетов районах дополнительные продуктовые пайки и материалы. Это имело парадоксальные последствия. После бомбардировки Вупперталя в мае измученный тринадцатилетний член гитлерюгенда Лотар Карстен, совершенно вымотанный тушением пожаров и помощью бездомным, заметил, что они давно так хорошо не питались. В Гамбурге Клаус с горечью наблюдал, как частные автомобили, которых не было видно с начала войны, заправляли бензином для эвакуации беженцев, в то время как его зенитной батарее едва хватало топлива поддерживать работу генератора. Помогая пострадавшим переносить спасенные из завалов разрозненные вещи, он с удивлением и смущением обнаружил, что они считают себя обязанными заплатить ему .

В ночь с 29 на 30 июля британские Королевские ВВС снова вернулись в Гамбург, где убили еще 9666 жителей. В ту ночь Клаус мог писать матери без свечей — бумагу перед ним освещало свечение «огненного облака». 31 июля у Клауса наконец-то появилось достаточно свободного времени, чтобы проверить, уцелела ли квартира его матери, и перенести в подвал ценные вещи — свои и соседей. Все, чему он успел научиться дома, в школе, в гитлерюгенде и на зенитной батарее, словно готовило его к этому моменту. Он заявил, что не понимает, почему их соседи решили уехать, с хладнокровной логикой заметив: поскольку все вокруг разрушено, а их дом теперь окружает противопожарная полоса, это делает его куда более безопасным местом, чем раньше .

В письмах Клаус старался сохранять ровный тон, подобающий шестнадцатилетнему юноше, впервые облачившемуся в военную форму. Он ни разу не упомянул ни об одном трупе и никогда не признавался, что ему или его товарищам страшно, — разве только косвенно, когда говорил, что ему нужно закурить, чтобы выдержать атаку, но этот метод считался среди военных вполне приемлемым. Его рассказ о событиях был куда более сухим и менее эмоциональным, чем конфиденциальный отчет начальника городской полиции. Желая лучше объяснить матери свои переживания, Зайдель процитировал первого лейтенанта своей зенитной батареи, по словам которого бомбардировка Гамбурга была намного хуже всего, что ему пришлось пережить во время польской или французской кампании .

Чего стоило этим мальчикам-подросткам держаться так хладнокровно и уравновешенно, невозможно представить, однако они делали это, поскольку считали, что по-настоящему выросли и вступили в мир мужчин. Для Клауса и других учеников шестого и седьмого классов старшей школы Лихтварк, в феврале 1943 года присоединившихся к числу Flakhelfer (помощников на зенитных батареях), новая униформа военной авиации и военного флота была не только воплощением мечты, которую они долгие годы лелеяли в юнгфольке и гитлерюгенде. Суровое испытание огнем делало эту униформу священной, а их самих — непохожими на обычных ребят из гитлерюгенда. Они с презрением смотрели на тех, с кем недавно расстались. Когда Клаус услышал, что членов гитлерюгенда наградили Железными крестами за тушение зажигательных бомб, в переписке с матерью он впервые потерял самообладание. «Тушить зажигательные бомбы может каждый, — бушевал он, — но когда пеленгаторы кричат: „Самолет сбросил бомбы!“, чтобы продолжать спокойно работать, требуются совсем другие достоинства». Клаус Зайдель не мог знать, что многие мальчики из гитлерюгенда окажутся среди последних защитников Рейха, и не задумывался о том, сколько навыков выживания это молодежное движение дало ему самому. Когда во всем городе перерубили газовые, электрические, водопроводные и телефонные линии, Зайдель, недолго думая, начал купаться в озере посреди городского парка, как это делали мальчики в летнем лагере. В сущности, он был еще наполовину ребенком. До того как начались налеты, он волновался, что не сможет найти взрослого родственника, который подпишет его школьный табель успеваемости. Даже в первые сутки бомбардировок он иногда вспоминал о модели аэроплана, которую мастерил в школе .

Зажигательные бомбы изменили облик войны. Павел Васильевич Павленко оказался в числе тех 450 узников концлагеря Нойенгамме, которых отправили расчищать «мертвую зону» в районах Ротенбургзорт, Хаммерброк и Хамм-Зюд площадью около 6,5 квадратного километра, где на улицах лежали горы мертвых тел. Самой трудной задачей для семнадцатилетнего украинского подростка было вскрывать подвалы. Своды в любой момент могли обрушиться, а в некоторых случаях не до конца остывшие подвалы еще светились изнутри, и в них оставались скопления угарного газа. Кроме того, по его воспоминаниям, в них было «полно иссохших людей», которые «так и продолжали сидеть там». Он помогал складывать кости в корыто и выносить их на улицу. Несмотря на то что он считал немцев своими врагами, ему поначалу было тяжело смотреть на мертвых мирных жителей. По сообщению начальника полиции Гамбурга, многие немецкие солдаты в отпуске, ища родных, «находили лишь несколько костей». Уменьшившиеся в размерах иногда больше чем вдвое, «кукольные» трупы оставались по-прежнему узнаваемыми — патологоанатом Зигфрид Графф относил это явление на счет пропорционального обезвоживания всех внутренних органов в те моменты, когда тело запекалось в подвале после смерти .

Целые районы превратились в окутанные клубами пыли развалины, и даже опытные местные жители, пытаясь обойти свой квартал, терялись, путались и не могли понять, где находятся. Пострадавшие от бомбежек нередко оставляли возле своих разрушенных домов записки, чтобы другие знали, где их найти. Клаусу Зайделю потребовалось две недели, чтобы обнаружить, что его бабушка и дедушка выжили. Родственники искали своих умерших на улицах и в импровизированных госпиталях, пытаясь опознать останки по разрозненным уцелевшим предметам одежды. Санитарам приходилось пользоваться щипцами, чтобы снять с пальцев обручальные кольца после того, как наступало трупное окоченение. При этом никто не избавлял родственников от необходимости сообщать о смерти городским властям. Эти тяжелые изматывающие хлопоты приводили многих людей в глухое оцепенение, на время вытеснявшее все мысли о войне .

Подробнее читайте:
Старгардт Н. Свидетели войны: Жизнь детей при нацистах / Николас Старгардт ; [пер. с англ. Виктории Степановой]. — М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус, 2023. — 496 с.: ил.