Уверенность в своих знаниях связали сразу с неприязнью и любовью к науке

Ученые из Великобритании провели несколько опросов, связанных с генетикой и вакцинами, в которых поучаствовало больше двух тысяч человек. Оказалось, что те, кто сильно против или сильно за, уверены, что хорошо знают и понимают науку, но не всегда понимают ее на самом деле. При этом наибольшее расхождение между уверенностью в своих знаниях и, собственно, знаниями, авторы наблюдали у противников науки. Исследование опубликовано в PLoS Biology.

Обычно исследования обнаруживают, что чем меньше люди знают о науке, тем хуже к ней относятся, и наоборот. Это можно объяснить так: людей пугает неизвестное и они предпочитают от него отмахнуться. Но недавно появились данные, которые противоречат этой теории: некоторые из тех, кто выступает против генетически модифицированных продуктов, вакцин или каких-то других технологий, в своих знаниях по этим темам очень уверены, хотя объективно знают все-таки мало.

До конца не понятно, почему те, кто вроде как полагает, что понимает науку, относятся к ней негативно. Возможно, их чрезмерная самоуверенность объясняется эффектом Даннинга — Крюгера, согласно которому, чем больше ты знаешь и умеешь, тем больше осознаешь свои ограничения, а самые уверенные в себе — наименее компетентные новички. Однако это не объясняет именно негативного отношения — с таким же успехом эти люди могли бы одобрять вакцины.

Чтобы попробовать понять, в чем тут дело, Кристина Фонсека (Cristina Fonseca) с коллегами из нескольких британских Университетов провела опрос, в котором участвовало более двух тысяч взрослых людей. Авторы работы обратили внимание не только на тех, кто против науки, но и на ее сторонников. Ученые спросили об их отношении к науке, о том, насколько они уверены в том, что разбираются в ней, а еще оценили их фактический уровень знаний.

Чтобы понять отношение людей к науке, ученые предлагали им согласиться или не согласиться с высказываниями: «Многие заявления о преимуществах современной генетической науки сильно преувеличены», «Тем, кто отвечает за развитие генетической науки, нельзя доверять действовать в интересах общества». Участники могли поставить утверждениям баллы от −2 до +2, где −2 подразумевает абсолютное согласие, а +2 — абсолютное несогласие. Сила отношения к науке определялась как модуль этих значений — от 0 (нейтральное) до 2 (категорично положительное или отрицательное).

Также исследователи оценили, насколько люди уверены в своих знаниях — то есть измерили «субъективное понимание» науки. Они спрашивали у участников о том, как они сами оценивают свое понимание научных новостей и уровень общей осведомленности о науке — от 3 (хорошо понимаю и много знаю) до 0 (не вижу и не слышу научных новостей и совсем ничего не знаю). Также участники ответили, насколько, по их мнению, они понимают термины из генетики: ДНК, генетически модифицированный, естественный отбор, ПЦР. Здесь оценок было уже пять: 4 балла означали «очень хорошо понимаю», 3 — «хорошо понимаю», 2 — «относительное понимаю», 1 — «слышал термин, но не очень понимаю», и 0 — «не слышал термин». Затем баллы участников за каждый вопрос разделили на максимальный возможный балл — получилась шкалы от 0 до 1, где единица означала абсолютную уверенность в своих знаниях, а 0 — полную неуверенность.

Ковариатами в исследовании были возраст, уровень образования, религиозность и политическая идентичность.

Команда обнаружила, что наиболее категоричные по отношению к науке люди — причем настроенные как негативно, так и позитивно — уверены в том, что понимают ее. А самыми самоуверенными оказались люди, которые крайне положительно относятся к науке.

Но ученым нужно было выяснить, отражает ли эта самоуверенность реальные знания. Они предложили участникам 12 утверждений, касающихся науки: какие-то из них были истинными, другие — ложными. Например, в одном говорилось, что обычные томаты не содержат гены — их содержат только генов-модифицированные томаты. А в другом утверждалось, что гены из ГМ продуктов могут изменить гены человека. Третье гласило, что все растения и животные имеют ДНК, четвертое — что у динозавров и людей есть общий предок. Участники должны были определить, какие из утверждений правдивы — так ученые оценили их реальные знания. Если все ответы были правильными, участнику присуждались 1 балл, а если он везде ошибся — то 0.

Затем исследователи рассчитали объективно-субъективный дефицит (OSD) — как разницу между уровнем фактических знаний и уровнем уверенности в них. Предыдущие исследования подсказывали, что этот дефицит должен становиться больше по мере того, как отношение к науке становится все более негативным. Здесь это подтвердилось: самый большой (то есть отрицательный) OSD был у людей, которые негативно относились к науке: они считали, что знают, а на самом деле — не знали. Те, кто относился к науке положительно, тоже были уверены в своих знаниях, но эта уверенность во многом отражала их реальное понимание.

Вопросы тестов в основном были сосредоточены на генетике и вакцинах. Кроме прочего, исследование проводили во время пандемии, и участников дополнительно спрашивали о вакцинации против коронавируса (вакцины появились в Великобритании за 5 месяцев до этого). Участники сказали, привились ли они, и собираются ли, если еще нет. Те, кто не собирался вакцинироваться, имели больший OSD, чем те, кто поставил или собирается ставить прививку.

Результаты предполагают, что людям важно быть уверенным в своих знаниях, чтобы придерживаться какого-то твердого мнения, но эта уверенность не всегда оправдана.

Чтобы развивать лояльность к науке у людей, с ней не связанных, ученые и научные коммуникаторы стараются доносить до них достоверную научную информацию. Однако просто рассказывать о науке негативно настроенные и несведущим людям, по какой-то причине убежденным в своих знаниях, может быть бесполезно. По словам одной из соавторов, противостоять негативному отношению к науке необходимо не напрямую: сначала нужно расшатать ошибочную уверенность людей в свои знаниях и их неверные убеждения насчет того, как все работает, и уже затем — заменять их более точным пониманием.

Но есть и примеры положительного отношения к науке и новым технологиям. Так, американцы сочли допустимым редактирование генома эмбриона — в основном затем, чтобы вылечить или предотвратить серьезные генетические заболевания.