Но все послушали музыку громче, чем запись пения птиц
Музыканты склонны слушать музыку громче, чем люди, которые никогда не играли на музыкальных инструментах. И, по всей видимости, это не связано с тем, что музыканты чаще находятся в шуме и из-за него теряют слух — ведь в исследовании, опубликованном в журнале PLoS One, приняли участие 34 человека с клинически нормальным слухом, и 17 из них были музыкантами, которые постоянно репетируют с оркестром или выступают с концертами.
Каждый наш день заполнен различными звуками, например, пением птиц за окном или мурлыканьем домашнего кота, жужжанием кофеварки, работающими на фоне видео- и аудиозаписями, шумами дождя и ветра, гудками транспорта и визгами шин, голосами коллег в офисе. Чаще всего уровень громкости окружающих шумов безопасен и не приносит вреда нашему слуху, но если эти звуки становятся слишком громкими, даже не на очень продолжительное время, они могут повредить чувствительные структуры внутреннего уха и вызвать снижение слуха.
Потеря слуха из-за шума может быть вызвана промышленными шумами, связанными с профессиональной деятельностью человека, звуками окружающей среды, а также прослушиванием громкой музыки. Наверное, каждый из нас слушал музыку на громкости, о которой телефон предупреждал как о небезопасной для слуха — то есть пренебрегал мерами защиты слуха. При этом из опросов музыкантов (пока об этом узнавали только у них) известно, что, даже зная о вреде громкой музыки, они все равно слушают ее на громкости выше рекомендованной, потому что так музыка приносит больше удовольствия. Также им не нравится использовать дополнительные средства защиты слуха из-за потери качества звука прослушиваемой композиции. А вот ведут ли себя так же люди, не играющие на музыкальных инструментах, до сих пор было неясно.
На какой громкости музыканты и немузыканты слушают музыку и не только проверили Каролина Клак (Karolina Kluk) из Манчестерского университета и ее коллеги. Исследователи провели небольшой эксперимент, в котором приняли участие 34 человека в возрасте от 20 до 40 лет. Все эти люди имели клинически нормальный слух и нормальный объем слухового прохода. Но 17 из них были музыкантами, которые регулярно репетировали с оркестром и/или выступали на концертах, а остальные 17 — не имели никакого опыта игры на музыкальных инструментах (немузыканты).
Участники с помощью наушников-вкладышей прослушали шесть музыкальных отрывков и одну запись пения птиц. В качестве музыкальных фрагментов участники услышали отрывки из песен: Whole Lotta Love — Led Zeppelin, Heartbeats — Jose Gonzales, Crazy In Love — Beyonce, Sad But True — Metallica, Virtual Insanity — Jamiroquai, — а также часть Симфонии номер 5 до минор Людвига ван Бетховена. Во время прослушивания этих записей участники должны были увеличивать громкость с шагом в два децибела до тех пор, пока каждый музыкальный фрагмент не станет достаточно громким и приятным. Также участники сообщали, какая композиция нравится больше и меньше всех.
Оказалось, что с одной стороны, вне зависимости от того, были ли участники музыкантами или нет, все из них слушали музыку на большей громкости, чем пение птиц (p < 0,001). При этом среди музыкальных любимые отрывки все участники включали громче, чем нелюбимые (p < 0,001): примерно на 11 децибел громче, чем музыку, которая нравилась меньше. Как отмечают авторы, объясняются такие результаты тем, что звуки, которые доставляют удовольствие, воспринимаются как более тихие.
С другой же стороны, музыканты (медианная громкость = 80,61 децибел) предпочитали слушать музыку на более высокой громкости, чем немузыканты (медианная громкость = 73,61 децибел) (p < 0,001). Подобное предпочтение более громкой музыки, по мнению авторов исследования, может быть связано с тем, что музыканты больше и чаще находятся в шуме, чем люди не имеющие отношения к игре на инструментах.
Чтобы узнать, насколько много времени участники проводят в шумной обстановке, авторы провели с ними структурированное интервью (The Noise Exposure Structured Interview). Этот опросник помогает оценить шум в разных сферах жизни: на работе, досуге и при использовании огнестрельного оружия. В рамках этого метода ситуация считается шумной, если двум людям с нормальным слухом приходится повысить голос для общения, когда они стоят на расстоянии приблизительно 1,2 метра друг от друга. — Все 34 участника посещали шумные развлекательные мероприятия. Однако 24 участника, 15 из которых были музыкантами, сообщили о шуме на работе (p < 0,001). И, действительно, громче слушали музыку те участники, которые больше подвергались воздействию шума (p < 0,001). Однако поскольку все участники имели клинически нормальный слух, можно предполагать, что желание слушать музыку на большой громкости вряд ли является результатом потери слуха, вызванной воздействием шума. Кроме того, здесь речь идет о корреляции, поэтому нельзя говорить о воздействии шума как о причине, почему музыканты слушают музыку громче.
В исследовании авторы лишь намечают возможные причины этих различий в обсуждениях и предлагают сделать их предметом будущих исследований. Так, они рассуждают, что, возможно, желание громко слушать музыку связано с особенностями анатомии и функционирования мозга музыкантов. Скажем, известно, что у музыкантов значительно сильнее, чем у немузыкантов активируется зона мозга, которая принимает значительное участие в сенсорной и эмоциональной обработке.
Как уже упоминалось выше сами музыканты объясняют, что слушая музыку на высокой громкости, они получают от нее больше удовольствия. Возможно, причина отчасти в этом. Ведь то, что более громкая музыка приносит больше удовольствия, может быть связано с чувствительностью нашей вестибулярной системы к звукам с частотой в диапазоне от 100 до 500 герц. Эти частоты чаще встречаются в громкой музыке (выше 90 децибел), которая, как показали исследования, стимулирует вестибулярную систему. Предположительно, эта стимуляция идет по путям, связанным с системой вознаграждения в мозге — таким образом громкая музыка приносит человеку больше удовольствия, чем более тихая. И тут можно предполагать, что такая чувствительность вестибулярной системы отличается у музыкантов и людей, не имеющих отношения к этому роду искусства.
Но, если вы музыкант, то не только включаете любимые треки слишком громко для ваших немузыкальных знакомых, но еще можете похвастаться тем, что эффективнее отсеиваете нерелевантную информацию и отличаетесь большей эмоциональной восприимчивостью.
Он может влиять на развитие большой депрессии, ПТСР и нервной анорексии
Немецким ученым удалось обнаружить причинную связь синдрома дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ) с такими серьезными психическими заболеваниями как нервная анорексия, большое депрессивное расстройство (БДР) и поcттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР), а также суицидальными попытками. Отчет о работе опубликован в журнале BMJ Mental Health. СДВГ представляет собой распространенное расстройство нейроразвития, которое проявляется в детском возрасте и примерно в половине случаев продолжается во взрослой жизни. Им страдают примерно пять процентов детей (1–7 процентов в зависимости от критериев диагностики). Связь СДВГ с разнообразными психическими расстройствами и суицидом хорошо известна, однако она обычно расценивается как коморбидность, поскольку причинную связь в этом случае подтвердить весьма сложно. Для поиска потенциальных причинно-следственных связей Криста Майзингер (Christa Meisinger) и Деннис Фройер (Dennis Freuer) из Аугсбургского университета воспользовались методом менделевской рандомизации, в котором переменными служат генетические варианты, характерные для изучаемых состояний. В данном случае в качестве причинного фактора рассматривали СДВГ, а в качестве исходов — каждое из семи наиболее распространенных и социально значимых психических расстройств: шизофрению, биполярное расстройство, БДР, ПТСР, нервную анорексию, тревожное расстройство и как минимум одну суицидальную попытку. Связанные с этими заболеваниями генетические варианты для основного анализа авторы работы брали из результатов полногеномного поиска ассоциаций (GWAS), которые содержатся в базах данных проекта iPSYCH и Консорциума по психиатрической геномике (PGC). Сначала эти данные использовали для поиска возможных связей СДВГ с каждым из семи заболеваний, затем — для поиска потенциальных эффектов, ответственных за эти связи. Для выявления и исключения статистических выбросов применяли итеративный подход, для оценки воспроизводимости результатов анализ проводили отдельно для всех доступных GWAS (максимум двух) по каждому заболеванию. Полученные данные объединили в общий пул и рассчитывали общие и прямые эффекты СДВГ однопараметрически и многопараметрически соответственно. Генетическая предрасположенность к СДВГ оказалась независимо связана с повышенным риском нервной анорексии — отношение шансов (ОШ) 1,28; 95-процентный ДИ 1,11–1.47; p = 0,001. С БДР связь оказалась двунаправленной, причем в прямом направлении (СДВГ как причинный фактор БДР) слабее, чем в обратном (БДР как причинный фактор СДВГ) — ОШ 1,09; 95-процентный ДИ 1,03–1,15; p = 0,003 против ОШ 1,76; 95-процентный ДИ 1,50–2,06; p = 4×10−12. После введения поправки на влияние БДР и других кофакторов обнаружилась прямая причинная связь СДВГ с ПТСР (ОШ 1,18; 95-процентный ДИ 1,05–1,33; p = 0,007) и попыткой суицида (ОШ 1,30; 95-процентный ДИ 1,16–1,547; p = 2×10−5). Признаков взаимосвязи СДВГ с шизофренией, биполярным расстройством и тревожностью исследователи не выявили. Таким образом, СДВГ служит независимым фактором риска развития БДР, ПТСР, нервной анорексии и суицидальных наклонностей. В силу этого в клинической практике необходим мониторинг пациентов с СДВГ на признаки этих заболеваний, чтобы при необходимости своевременно принять меры их профилактики, пишут авторы работы. В 2020 году СДВГ стал первым заболеванием, для лечения которого в США официально одобрили видеоигру. Двумя годами позже финские, британские и французские исследователи продемонстрировали, что VR-игра может помочь в диагностике этого расстройства.