Какаду изготовили три вида инструментов для извлечения семян из твердой оболочки
Танимбарские какаду, которые обитают на востоке Индонезии, создают из дерева три разных типа инструментов и используют их, чтобы извлечь содержимое из-под оболочки семян церберы. Толстый тупой клин позволяет расширить щель во внешнем слое, маленький острый «нож» — разрезать лежащую ниже тонкую оболочку, а «ложкой» птица извлекает кусочки семени. Орнитологи, описавшие данное поведение, предполагают, что это самый сложный пример использования инструментов среди всех животных, не обладающих руками. Результаты исследования опубликованы в статье для журнала Current Biology.
Некоторые виды птиц научились добывать пищу с помощью инструментов. Например, стервятники (Neophron percnopterus) раскалывают камнями скорлупу страусиных яиц, а дятловые дарвиновы вьюрки (Camarhynchus pallidus) с Галапагосских островов используют заостренные веточки и колючки кактусов, чтобы вытаскивать из-под коры личинок насекомых. В арсенале новокаледонских воронов (Corvus moneduloides) есть несколько видов орудий. Они изготавливают их из растительных материалов и, как и в случае вьюрков, применяют для извлечения личинок насекомых, которые прячутся под корой.
Команда орнитологов во главе с Марком О’Харой (Mark O’Hara) из Венского ветеринарного университета заинтересовалась еще одним видом птиц, представители которого освоили работу с инструментами. Речь о танимбарских какаду (или какаду Гоффина) (Cacatua goffiniana) — попугаях средних размеров, которые населяют леса архипелага Танимбар на востоке Индонезии, и благодаря человеку заселили Сингапур, Тайвань, Пуэрто-Рико и некоторые другие регионы. В неволе эти птицы создают из разных материалов орудия продолговатой формы, которые помогают им добраться до недоступного лакомства. Однако у диких какаду таких навыков до сих пор не наблюдали.
В ходе проекта по изучению танимбарских какаду О’Хара и его коллеги поймали на острове Ямдена пятнадцать представителей данного вида и временно поместили их в обширный вольер, оформленный растительностью. Птицы регулярно получали свежую воду и корм, включая плоды из местных лесов. Однажды орнитологи дали попугаям плоды дерева Cerbera manghas, которые, хотя и напоминают манго, ядовиты для человека (при этом какаду регулярно едят их в природе). Самец по имени LB (его левая лапа была помечена черным кольцом) очистил полученный плод от оболочки, а затем отломил кусок ветки и обработал его клювом. После этого птица воспользовалась полученным инструментом, чтобы извлечь кусочек семени из-под одеревеневшего эндокарпия. Этот прием какаду продемонстрировал несколько раз. Кроме нее, за созданием и применением инструментов застали еще одну особь — самца NR (не помеченного кольцами). Еще несколько птиц пытались совместить с эндокарпием кусочки дерева, лиан или даже длинные сухие бобы, но безрезультатно.
Исследователи решили больше узнать о способностях LB и NR и стали регулярно давать им плоды церберы, тщательно фиксируя поведение птиц. Обычно последовательность действий попугаев была следующей. Получив плод, какаду удерживали его левой лапой и несколькими укусами удаляли волокнистый внешний слой. Очистив семя до эндокарпия, LB и NR, не выпуская его из лапы, приступали к изготовлению орудия: отламывали кусочек ветки и обрабатывали его клювом, очищая от коры и придавая нужную форму. Получившийся инструмент птицы удерживали между языком и надклювьем, вертикально втыкали в щель в эндокарпии, характерную для плодов церберы, а затем сдвигали в горизонтальное положение, чтобы извлечь немного содержимого. Когда кончик орудия показывался из щели, какаду ощупывали его языком, проверяя, осталось ли на нем что-нибудь съедобное. В случае успеха они поедали добытый кусочек семени и повторяли процедуру. В среднем птицы использовали один инструмент 8,25 раза — а на один плод у них уходило восемь инструментов.
За одиннадцать сессий О’Хара и его коллеги собрали 125 орудий, использованных обеими птицами. Орнитологи создали трехмерные компьютерные модели каждой из них и провели кластерный анализ. В результате выяснилось, что птицы создают три типа инструментов: «ножи» (тонкие, заостренные и небольшого объема), «ложки» (со средними толщиной, остротой и объемом) и клинья (затупленные и большого объема). Обычно какаду начинали обрабатывать семя «ножами», а затем переходили на использование «ложек». Изготовление «ножей» отнимало у птиц больше времени, однако «ложки» позволяли извлечь больше пищи. При этом «ножами» попугаи двигали в основном в вертикальном направлении, а «ложками» — в горизонтальном. Авторы предполагают, что «ножи» служат для того, чтобы разрезать тонкую оболочку семени, которая лежит под эндокарпием и напоминает пергамент. Нарушив ее цельность, какаду могут отделять и доставать кусочки семени «ложкой».
Самец LB, помимо «ножей» и «ложек», регулярно создавал и использовал клинья (правда, в руки авторов попало всего одно такое орудие). Он втыкал эти прочные инструменты в край щели, чтобы расширить ее. Затем, оставив клин воткнутым, какаду разрезал оболочку под эндокарпием и извлекал кусочки семени с помощью «ножей» и «ложек». Интересно, что клинья изготавливались не из небольших отломанных кусочков древесины; вместо этого LB обламывал ветки у основания и делал орудие из оставшегося пенька.
Результаты исследования подтверждают, что танимбарские какаду создают и используют инструменты в дикой природе. Об этом свидетельствует тот факт, что LB и NR без промедления начали обрабатывать предложенные им плоды церберы и изготавливать инструменты. Кроме того, ученые видели в лесу одного какаду, который подносил деревянное орудие к зажатому в лапе плоду, и несколько особей, очищавших плоды церберы от внешней оболочки так же, как это делали LB и NR. А под деревьями О’Хара и его коллеги находили семена церберы, явно обработанные инструментами (в одном из них даже осталось застрявшее орудие). Поскольку инструменты использовали лишь две особи из пятнадцати, данный навык следует считать приобретенным, а не врожденным.
О’Хара и его соавторы подчеркивают, что обычно дикие животные, даже если они умеют изготавливать несколько типов орудий, применяют один их тип для решения одной задачи. Однако какаду последовательно использовали три разных инструмента, чтобы решить одну задачу. Ранее столь сложное поведение демонстрировали лишь шимпанзе (Pan troglodytes), разоряющие гнезда общественных насекомых: одним инструментом они нарушают целостность гнезда, а вторым извлекают его обитателей. Более того, чтобы добраться до пищи, какаду должен не только изготовить орудие нужной формы, но и правильно сориентировать его относительно удерживаемого в лапе семени. Исследователи полагают, что это самый сложный пример использования инструментов среди всех видов, не имеющих рук.
В ходе дальнейших исследований члены команды планируют выяснить, насколько широко данный навык распространен в разных популяциях танимбарских какаду. Кроме того, их интересует, какую роль семена церберы играют в питании этих птиц.
Австралийские ученые выяснили, что большие желтохохлые какаду (Cacatua galerita) из пригородов Сиднея и Вуллонгонга учатся друг у друга открывать крышки мусорных баков и искать там корм. Данный навык возник всего несколько лет назад, после чего широко распространился в популяции. Интересно, что в отдельных пригородных районах способы, которыми попугаи открывают крышки, немного отличаются друг от друга. Это говорит о формировании различных культурных традиций.
Сергей Коленов
Это первый случай заражения людей этим паразитом
Австралийские врачи обнаружили в мозге жительницы Нового Южного Уэльса личинку паразитического червя Ophidascaris robertsi, взрослые особи которого живут в пищеводе и желудке ковровых питонов. До этого пациентку больше года лечили от эозинофильной пневмонии — однако установить ее причину удалось только когда, женщина начала жаловаться на забывчивость и усиление депрессии, после чего медики сделали томографию мозга и биопсию. Как отмечается в статье для журнала Emerging Infectious Diseases, это первый известный случай заражения человека O. robertsi. Скорее всего, женщина проглотила яйца паразита вместе с листьями съедобных растений, которые собирала на озере около дома. Дикие и домашние животные часто передают людям паразитов и возбудителей инфекций. Такие случаи, как правило, не удивляют врачей и хорошо поддаются лечению. Тем не менее, порой люди заражаются от животных по-настоящему экзотическими болезнями. Например, недавно мы рассказывали о том, как игуана укусила трехлетнюю девочку за руку и инфицировала ее нетуберкулезной микобактерией Mycobacterium marinum. А британские медики выявили у мужчины, которого покусал бродячий кот, совершенно новый вид патогенных бактерий из рода Globicatella. Похожий пример описала команда врачей, которую возглавил Санджайа Сенанаяке (Sanjaya N. Senanayake) из Службы здравоохранения Канберры. В центре внимания специалистов оказалась 64-летняя жительница Нового Южного Уэльса, которая в январе 2021 года попала в больницу местного уровня с жалобами на боли в животе, диарею, сухой кашель и ночную потливость. Эти симптомы длились на протяжении трех недель. Компьютерная томография выявила поражение легких по типу матового стекла и повреждение печени и селезенки, а концентрация эозинофилов в жидкости, полученной при бронхоскопии, составила около 30 процентов. При этом никаких признаков злокачественных новообразований, инфекций, паразитов и аутоиммунных заболеваний выявить не удалось. В результате женщине диагностировали эозинофильную пневмонию неясной этиологии и прописали преднизолон, благодаря которому ее состояние частично улучшилось. Однако спустя три недели пациентку доставили в больницу в Канберре с рецидивом лихорадки и постоянным кашлем на фоне приема преднизолона. Здесь ее осмотрели Сенанаяке и его коллеги. Повторная компьютерная томография подтвердила, что у женщины поражены легкие, печень и селезенка, но выявить причину ее состояния не удавалось. Судя по результатам анализов, она не была заражена патогенными бактериями или грибками, в ее крови не было антител к паразитическим плоским червям шистосоме, эхинококку и двуусткам, а в фекалиях отсутствовали их яйца. Поскольку в молодости пациентка путешествовала по Южной Африке, Азии и Европе, медики предположили, что она может быть заражена кишечными угрицами (Strongyloides), и в дополнение к преднизолону и микофеноловой кислоте прописали ей ивермектин в течение двух дней подряд и повторную дозу через две недели. К середине 2021 года состояние легких и печени у пациентки, судя по результатам компьютерной томографии, улучшилось, хотя поражение селезенки сохранилось. В январе 2022 года врачи назначили ей меполизумаб, благодаря чему концентрация эозинофилов в крови пришла в норму, что позволило уменьшить дозу преднизолона без усиления респираторных синдромов. Однако затем в течение трех месяцев на фоне приема меполизумаба, микофеноловой кислоты и преднизолона женщина начала жаловаться на усиление депрессии (от которой она страдала и прежде) и забывчивость. Чтобы понять причину этих новых симптомов, Сенанаяка и его коллеги провели пациентке магнитно-резонансную томографию головного мозга, которая выявила поражение правой лобной доли размером тринадцать на десять миллиметров. В июне 2022 года врачи провели биопсию, в результате которой заметили и удалили из очага поражения струнообразную структуру. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это живой и подвижный гельминт длиной 80 миллиметров. Осмотрев паразита, исследователи по его красной расцветке и строению ротового аппарата, кишечника и репродуктивной системы пришли к выводу, что перед ними личинка круглого червя Ophidascaris robertsi третьего возраста. Генетический анализ подтвердил гипотезу. Основным хозяином O. robertsi считается ковровый питон (Morelia spilota) — крупная змея, широко распространенная в Австралии и на близлежащих островах. Взрослые паразиты обитают в пищеводе и желудке питонов, а их яйца выходят наружу с фекалиями. После этого они попадают в организм промежуточных хозяев — мелких млекопитающих. А когда тех съедают питоны, жизненный цикл паразита замыкается. По словам Сенанаяки и его коллег, их пациентка стала первым человеком, у которого диагностировали заражение O. robertsi. Более того, в человеческом организме никогда не находили и других представителей рода Ophidascaris (кроме того, этих червей никогда не находили в мозге животных). Вероятно, женщина получила змеиных паразитов от ковровых питонов, которые жили в озере рядом с ее домом. Непосредственно со змеями она не контактировала, однако собирала на берегах водоема новозеландский шпинат (Tetragonia tetragonoides), на листьях которого могли остаться яйца O. robertsi. Судя по всему, женщина проглотила яйца паразита, когда готовила или ела листья шпината, в результате чего и произошло заражение. После операции пациентке назначили курс ивермектина и альбендазола, чтобы уничтожить паразитов, которые потенциально могли находиться в других органах (а также курс дексаметазона для борьбы с воспалением). Через шесть месяцев уровень эозинофилов у нее оставался в норме, а проблемы с забывчивостью и депрессией частично разрешились (хотя и не исчезли полностью). По мнению авторов, большая часть проблем со здоровьем у пациентки объяснялась перемещениями личинок во внутренние органы, при этом препараты по подавлению иммунитета, которые она получала в начале лечения, позволили по крайней мере одному из паразитов проникнуть в мозг. А вот поражение селезенки, которое сохранилось даже после лечения, скорее всего, следует считать отдельной патологией. Ранее мы рассказывали о том, как паразиты способствовали горизонтальному переносу генов между змеями и лягушками. В результате длинный ретротранспозон Bovine-B переходил от змей к лягушкам как минимум 54 раза в период между 85 и 1,3 миллионами лет назад.