Завезенные на австралийский остров тасманийские дьяволы погубили колонию пингвинов
Колония малых пингвинов с острова Марайа у восточного побережья Тасмании исчезла через несколько лет после того, как сюда завезли тасманийских дьяволов, сообщает The Guardian. Специалисты хотели создать страховочную популяцию этих хищников, чтобы защитить их от распространения смертельного инфекционного рака, однако в результате дьяволы начали разорять гнезда пингвинов и других морских птиц, вынудив многих из них покинуть остров. Теперь орнитологи призывают вывезти дьяволов с Марайи — тем более что на других островах и в материковой Австралии появились дополнительные страховочные популяции вида, а инфекционный рак представляет меньшую угрозу, чем считалось ранее.
Тасманийские дьяволы (Sarcophilus harrisii) — самые крупные сумчатые хищники, дожившие до наших дней. Долгое время они были довольно обычными на своем родном острове, однако в конце XX века начали быстро вымирать из-за распространения инфекционного рака — так называемой лицевой опухоли дьявола (DFTD). Передача этого заболевания происходит, когда один дьявол кусает другого за морду. Зараженная особь живет не более полутора лет, после чего разросшаяся опухоль лишает ее возможности питаться и тем самым убивает.
Только с 1996 по 2016 год инфекционный рак уничтожил около восьмидесяти процентов тасманийских дьяволов. Многие зоологи всерьез опасались, что вид полностью исчезнет в течение нескольких десятилетий. Чтобы не допустить этого, специалисты по охране природы предложили несколько мер, включая разработку лекарств против DFTD и создание изолированных популяций дьяволов, свободных от данной болезни и способных послужить страховкой на случай вымирания большинства их сородичей.
Чуть менее десяти лет назад одна из таких страховочных популяций появилась на необитаемом острове Марайа — участке суши площадью около ста квадратных километров, который расположен у восточного побережья Тасмании и имеет статус национального парка. Дьяволы не могут пересекать морские проливы, так что на Марайе этих хищников никогда не было — по крайней мере, в историческое время. Это значит, что остров был свободен от DFTD. Кроме того, на нем было достаточно добычи для дьяволов, включая несколько видов мелких кенгуру и морских птиц.
Первую партию из 28 тасманийских дьяволов выпустили на Марайе в 2012-2013 годах. Животные неплохо прижились на новом месте и уже к 2016 году их численность выросла до 100 особей (сейчас их примерно 90). Этот результат можно было бы считать успешным, однако через несколько лет выяснилось, что появление дьяволов нанесло серьезный вред местной экосистеме. Морские и околоводные птицы, многочисленные колонии которых процветали на Марайе, оказались не готовы к появлению дьяволов, разорявших их кладки и поедавших птенцов. Хотя на острове уже давно живут опасные для птиц инвазивные хищники, попавшие сюда благодаря человеку (лисьи кузу (Trichosurus vulpecula) и одичавшие кошки), дьяволы наносят пернатым наиболее значительный ущерб, поскольку отличаются крупными размерами и умеют копать, а значит, добираются даже до гнезд, расположенных в норах.
В результате через несколько лет после завоза тасманийских дьяволов некоторые птицы стали реже встречаться на острове или вовсе перестали здесь гнездиться. Например, в 2016 году орнитологи зафиксировали исчезновение местной колонии тонкоклювых буревестников (Ardenna tenuirostris). А островные куриные гуси (Cereopsis novaehollandiae), которые обычно гнездятся на земле, теперь пытаются устраивать гнезда на деревьях — чтобы их не уничтожили дьяволы.
Недавно стало известно об еще одной потере среди птичьего населения Марайи. Как показало исследование специалистов, проведенное около восемнадцати месяцев назад, на острове перестали гнездиться малые пингвины (Eudyptula minor). Еще в 2011 году здесь существовала крупная колония пингвинов из примерно трех тысяч пар, однако после вселения дьяволов ее численность постепенно снижалась, пока несколько лет назад не сократилась до нуля. В отличие от тасманийских дьяволов, малые пингвины не относятся к исчезающим видам, а их общая численность составляет по крайней мере несколько сотен тысяч особей. Тем не менее, многие популяции этих птиц страдают от застройки берегов, беспокойства со стороны человека и хищничества домашних животных. Остров Марайа был одним из немногих мест, где малые пингвины могли почувствовать себя в относительной безопасности, поэтому неудивительно, что орнитологи огорчены исчезновением местной колонии.
По словам Эрика Вёлера (Eric Woehler), который возглавляет тасманийское подразделение природоохранной организации BirdLife, сокращение численности птиц на острове Марайа после вселения дьяволов было ожидаемым. Каждый раз, когда на изолированный морской или прибрежный остров благодаря человеку попадают инвазивные млекопитающие, колонии морских птиц на нем приходят в упадок. Более того, в 2011 году Министерство первичных ресурсов, парков, вод и окружающей среды Тасмании подготовило доклад, согласно которому интродукция тасманийских дьяволов на остров Марайа навредит колониям пингвинов и буревестников. Однако десять лет назад эти выводы не были приняты во внимание.
Вёлер отмечает, что решение завезти тасманийских дьяволов на остров Марайа нельзя назвать ошибкой. Десять лет назад оно было обоснованным, поскольку специалисты были уверены, что без решительных мер эти сумчатые обречены на скорое вымирание. Однако, как показывают новые данные, по мере того как плотность популяции дьяволов сокращается, снижается и скорость передачи инфекционного рака. Таким образом, болезнь вряд ли полностью погубит этот вид (хотя сейчас в популяции начинает распространяться второй тип DFTD, который может оказаться более опасным). Кроме того, страховочные популяции тасманийских дьяволов появились на других островах вокруг Тасмании, а с прошлого года и в материковой части Австралии. Учитывая все это, орнитологи предлагают вывезти дьяволов с Марайи. Это не нанесет особого вреда всему виду, зато позволит морским птицам, включая пингвинов, вновь вернуться на остров. Впрочем, пока неясно, будут ли аргументы орнитологов учтены. Пока специалисты по охране тасманийских дьяволов продолжают считать популяцию с острова Марайа важной для сохранения вида и не намерены от нее отказываться. Однако они планируют принять меры, которые позволят дьяволам и морским птицам ужиться на одном острове, например, сократить популяцию хищников до 60-90 особей.
Недавно мы рассказывали о том, как завезенные в материковую часть Австралии тасманийские дьяволы принесли здесь первое потомство. Здесь вряд ли повторится та же история, что и на острове Марайа: дело в том, что дьяволы обитали в материковой Австралии еще три тысячи лет назад, так что местные экосистемы, в отличие от экосистем изолированных островов, адаптированы к присутствию этих хищников.
Сергей Коленов
На это указали следы их кормления на окаменевшем участке морского дна
Первые глубоководные виды рыб появились уже в раннем мелу. К такому выводу пришли палеонтологи, проанализировав следы на каменной плите с итальянской формации Паломбини. По словам исследователей, скорее всего эти отметины создали придонные рыбы, которые рылись в субстрате абиссальной равнины в поисках беспозвоночных. Как отмечается в статье для журнала Proceedings of the National Academy of Sciences, вероятно, рыбы начали колонизировать глубоководную зону после того, как ее продуктивность резко выросла на рубеже юры и мела. Даже в глубинах океана можно встретить позвоночных животных. Например, южные морские слоны (Mirounga leonina) во время охоты погружаются примерно до 2400 метров ниже уровня моря, а клюворылы (Ziphius cavirostris) — до 3000 метров ниже уровня моря. А рыбы постоянно живут на глубинах до 8200-8400 метров. Рекордсменами среди них считаются морские слизни из рода Pseudoliparis, одного из которых ученые встретили в Идзу-Бонинском желобе к юго-востоку от Японии на глубине 8336 метров. Древнейшие известные свидетельства существования глубоководных, то есть обитающих ниже 200 метров от поверхности океана, позвоночных относятся к позднему мелу. В отложениях этого времени обнаружены остатки рыб из отрядов Aulopiformes и Tselfatiiformes, которые могли жить в толще воды в нескольких сотнях и тысячах метров ниже поверхности моря. Глубоководные придонные рыбы появляются в палеонтологической летописи еще позднее — в палеогене. По мнению специалистов, скорее всего, позвоночные начали заселять морские глубины намного раньше, но, поскольку ископаемые глубоководных обитателей чрезвычайно редки, убедительных аргументов в пользу этой гипотезы до сих пор не было. Обнаружить их удалось команде палеонтологов под руководством Андреа Баукона (Andrea Baucon) из Университета Генуи. В центре внимания исследователей оказалась известняковая плита с позднемеловой палеонтологической формации Паломбини в Италии. Она представляет собой окаменевший участок морского дна, который располагался на абиссальной равнине в западной части океана Тетис, на глубине более трех километров. Анализ нанофоссилий показал, что возраст образца составляет 132,6-121,4 миллиона лет. На поверхности плиты хорошо заметны многочисленные следы, которые, судя по всему, оставили какие-то живые существа. Их можно разделить на несколько типов. Следы первого типа неглубокие и напоминают диски диаметром от 12 до 41 миллиметра. Авторы отнесли их к ихнороду (то есть роду вымерших животных, описанному по следам жизнедеятельности) Piscichnus. Согласно устоявшимся представлениям, Piscichnus представляют собой следы кормления придонных рыб, которые с помощью челюстей или выдуваемой или вдуваемой струи воды удаляли морской осадок, чтобы добраться до спрятавшихся в нем беспозвоночных (так же охотятся и некоторые современные рыбы). По мнению исследователей, округлые следы на плите с формации Паломбини имеют аналогичное происхождение. При этом охота древних рыб, похоже, была успешной, поскольку внутри следов первого типа плотность окаменевших нор, принадлежащих беспозвоночным, ниже, чем за их пределами. Второй тип следов представляет собой двойные параллельные борозды длиной от 21 до 171 миллиметров и шириной от 12 до 48 миллиметров. Согласно современным наблюдениям, такие отметины оставляют на морском дне рыбы, когда в поисках добычи скребут ил или песок увеличенными верхними зубами. Так ведут себя, например, химеры (Chimaeriformes) и спаровые (Sparidae). Борозды на плите, могли возникнуть точно так же, хотя и неясно, какие именно рыбы их оставили. Вероятно, на плите с формации Паломбини остались отметины от кормления по крайней мере двух видов рыб: представители одного из них удаляли субстрат с помощью челюстей или струй воды, а второго — скребли его зубами. Наконец, третий тип следов представлен единственной канавкой в форме синусоидальной волны. Средняя длина этой волны составила 156 миллиметров, а амплитуда — в среднем 18 миллиметров. Исследователи отнесли ее к ихнороду Undichna. Предполагается, что Undichna — это следы, прочерченные в субстрате плавниками рыбы, которая проплывала невысоко над дном. Канавка на плите из Паломбини одиночная, так что она могла быть оставлена хвостовым или анальным плавником. Результаты исследования подтверждают, что рыбы заселили абиссальную зону уже в раннем мелу, не менее 120 миллионов лет назад. Это значительно раньше предыдущих оценок. Тем не менее, Баукон и его коллеги подчеркивают, что позвоночным понадобилось целых 400 миллионов лет, чтобы заселить глубоководные экосистемы. Для сравнения, на сушу они вышли уже через 150 миллионов лет после появления. Согласно одной из гипотез, в действительности рыбы обитали в морских глубинах уже давно, однако полностью или почти полностью исчезли около 91,5 миллиона лет назад в результате сеномано-туронского океанического бескислородного события, которое вызвало вымирание многих групп морской фауны. Впоследствии позвоночным животным пришлось заново колонизировать эту часть моря. Однако выводы Баукона и его соавторов противоречат данной идее. Глубоководные рыбы с формации Паломбини жили до массового вымирания на рубеже сеномана и турона и при этом по крайней мере особенностями кормления напоминали современных. Таким образом, бескислородное событие не было стимулом, после которого рыбы начали активно расселяться в глубокие слои океана. По мнению авторов, более вероятно, что глубоководные экосистемы долгое время были слишком бедными, чтобы поддерживать фауну позвоночных. Однако на рубеже юры и мела в океанах произошел быстрый рост продуктивности, отчасти связанный с появлением покрытосеменных растений и более активным выносом органических веществ с суши. В результате биомасса живых организмов на глубинах ниже 200 метров сильно увеличилась, что позволило рыбам заселить эту зону и дать начало разнообразным видам. В частности, здесь стало больше донных беспозвоночных, следы кормления которыми остались на плите из Паломбини. В пользу этой идеи говорит тот факт, что большинство групп рыб, которые доминируют в современных глубоководных экосистемах, появились в мелу, причем некоторые — в самом его начале. Среди них, например, трескообразные (Gadiformes) и ошибнеобразные (Ophidiiformes), возникшие 100 и 115 миллионов лет назад соответственно. Впрочем, не исключено, что другие группы рыб, например, химеры, и до этого проникали в глубоководные экосистемы, когда условия там становились подходящими — но никаких следов этого в палеонтологической летописи не осталось. Следы кормления на морском дне оставляют не только рыбы, но и головоногие моллюски. Например, глубоководные осьминоги Cirroteuthis muelleri ради охоты погружаются на 500-2600 метров. Большую часть времени эти моллюски дрейфуют в толще воды, где относительно безопасно и не нужно тратить энергию на плавание. А чтобы поесть, они спускаются на морское дно и ловят рачков и червей, оставляя на субстрате восьмиугольные отметины.