Когнитивные способности воронов оказались схожими с обезьяньими

В возрасте четырех месяцев, к тому моменту, когда вороны начинают активно осваивать окружающую среду, уровень их когнитивного развития схож с уровнем шимпанзе и орангутана в возрасте 10 лет. Вороны так же хорошо, как и приматы, определяют количественные соотношения и отличаются развитыми социальными навыками, но при этом уступают приматам в способности устанавливать причинно-следственные связи и хуже ориентируются в пространственных отношениях между объектами. Статья опубликована в журнале Scientific Reports.

Чтобы понять, как интеллект развивался в ходе эволюции, исследователи изучают когнитивные способности различных видов животных и сравнивают их друг с другом. Наибольший интерес исследователей всегда вызывали человекообразные обезьяны и сравнение их поведения с поведением человеческих детей. Для этого даже разработали специальный набор тестов Primate Cognition Test Battery (PCTB), который оценивает способность манипулировать неодушевленными предметами, устанавливать пространственные, временные и причинно-следственные связи между объектами, а также умение сотрудничать и обращаться за помощью к сородичам и человеку. 

Результаты подобных тестов показали, что дети в возрасте двух с половиной лет и шимпанзе и орангутаны в возрасте 10 лет схожим образом взаимодействуют с физическими объектами, но дети превосходят обезьян в социальных навыках. А вот способности других животных, в частности, птиц изучены мало, хотя неоднократно отмечалось, что некоторые птицы, например врановые, демонстрируют высокие когнитивные способности.

Ученые под руководством Симоны Пика (Simone Pika) из Оснабрюкского университета адаптировали ранее разработанный PCTB для изучения поведения врановых и назвали методику Corvid Cognition Test Battery (CCTB). С ее помощью они протестировали когнитивные навыки у восьми воронов и сравнили их с предыдущими данными, полученными при изучении человекообразных обезьян. Воронов тестировали в возрасте четырех, восьми, двенадцати и шестнадцати месяцев.

Точно также, как и PCTB, CCTB состоит из двух частей: взаимодействие с неодушевленными объектами и социальные навыки. В первой части вороны искали угощение, которое экспериментатор прятал под чашками. Птицы должны были запомнить, под какие чашки спрятана еда, как и куда смещаются чашки с угощением. Так оценивалась память, понимание того, что объект продолжает существовать, когда не находится в поле зрения, и понимание пространственных отношений. 

В некоторых испытаниях вороны не видели, куда экспериментатор прячет арахис, и должны были определить его по звуку, который воспроизводится, если экспериментатор трясет чашку с орехом, а в следующий раз экспериментатор тряс пустую чашку, и птица должна была догадаться, что орех спрятан под другой чашкой. Это позволило понять, могут ли птицы устанавливать причинно-следственные связи. 

Также исследователи тестировали способность воронов воспринимать количество: птицы должны были выбрать тарелку, на которой было больше кусочков пищи или ту, на которой становилось больше пищи, когда экспериментатор подсыпал угощение дополнительно. Затем ученые тестировали способность различать формы, для этого еда помещалась под картонку или ткань, и ворон должен был найти угощение по наклону картонки или по изгибу ткани. Последним в этом блоке оценивалось умение использовать предметы в качестве инструментов, с помощью которых можно было получить еду, а также способность отличить такой инструмент от бесполезного в этом деле предмета.

Во второй части оценивались социальные навыки воронов. Первый — умение обучаться, наблюдая за человеком: ворон учился добывать приманку, повторяя действия экспериментатора. Ученые отслеживали, может ли ворон использовать сигналы общения при поиске приманки, в частности, смогут ли птицы найти спрятанное угощение по подсказкам от человека: по направлению взгляда человека, указывающему жесту или по карточке с изображением еды, которую экспериментатор держал над местом с приманкой. 

Также ученые смотрели, сможет ли ворон жестом указать экспериментатору на недоступную птице чашку с едой, чтобы человек помог получить угощение. И последним в этом блоке было испытание умения птицы поддерживать зрительный контакт с человеком. Для этого экспериментатор садился спиной или лицом к ворону, звал его по имени и предлагал угощение, но не отдавал птице, пока та не начнет следить за взглядом человека в течение 10 секунд.

Уровень когнитивных способностей воронов не менялся на протяжении всего времени наблюдения за ними (p  = 0,660), а также не зависел от пола птицы (p  = 0,660). Такую высокую скорость развития когнитивных навыков и достижение высоких когнитивных способностей к возрасту всего четырех месяцев авторы объясняют тем, что в этом возрасте вороны становятся все более независимыми от своих родителей и начинают открывать для себя окружающую среду обитания.

По сравнению с шимпанзе и орангутанами у воронов были хуже развиты пространственные навыки, а также птицы уступали приматам в способности устанавливать причинно-следственные связи (p  < 0,05). Зато с задачами на определение количества объектов вороны справились наравне с обезьянами (p  > 0,05), и также вороны не уступали приматам по уровню развития социальных навыков (p  = 0,244).

Авторы заключили, что вороны обладают высокоразвитыми когнитивными способностями, схожими с способностями приматов. Авторы предположили, что вороны развили эти навыки в ответ на жизнь в постоянно меняющейся среде, где выживание и размножение зависят от сотрудничества и союзов между воронами. Однако авторы предупреждают, что поведение изученных воронов может не быть показательно для данного вида в целом.

Еще одной стороной изучения эволюционного развития интеллекта является сравнение строения мозга у различных видов животных. И по этому критерию птицы не уступают млекопитающим: как показали немецкие ученые, анатомическое строение паллиума птиц схоже с строением коры головного мозга млекопитающих.

Екатерина Рощина