Американские ученые обнаружили рецепторы к окситоцину в костной и жировой тканях мышей и выяснили, что и на кости, и на жир гормон оказывает двойственное влияние. В костях он стимулирует образование клеток-разрушителей ткани, а затем — подавляет их работу. В жировой ткани он замедляет рост, при этом блокируя превращение белого жира в более экономный бурый. Окситоцин, таким образом, можно использовать как потенциальное средство от ожирения и остеопороза, пишут ученые в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences.
Нейропептид и пептидный гормон окситоцин в больших количествах выделяется у женщин во время родов и регулирует установление связи между матерью и младенцем, а также помогает и в выстраивании отношений между людьми — для простоты его иногда называют «гормоном доверия» или «гормоном любви». Есть у него и другие функции: например, мыши, у которых не работает ген окситоцина, страдают ожирением и остеопорозом вне зависимости от того, сколько и какой пищи они получают. Похожие симптомы можно наблюдать и у людей с синдромом Прадера — Вилли — у них меньше нейронов, выделяющих окситоцин, чем у здоровых людей, и часто встречается гиперфагия и ожирение.
Ли Сун (Li Sun) вместе с коллегами из Медицинской Школы Айкана в Маунт Синай проверили, как именно окситоцин влияет на композицию тела мышей. Для начала они измерили плотность костей у мышей, лишенных окситоцина полностью или только одной копии его гена. Оказалось, что у таких животных снижается количество трабекул — трубочек, из которых построена костная ткань. Похожий эффект ученые получили, когда выключили у мышей ген рецептора к окситоцину, — и таким образом подтвердили, что он действительно влияет на плотность костей.
Тогда исследователи решили выяснить, как действие окситоцина связано с работой половых гормонов — поскольку известно, что дефицит эстрогенов в менопаузе приводит к снижению плотности костей. Они удалили яичники здоровым и лишенным окситоцина мышам и обнаружили, что в обоих случаях кости разрушаются в одинаковой степени. При этом гормональная терапия эстрогеном усилила рост костей — но только у здоровых особей с геном окситоцина. Из этого они сделали вывод, что окситоцин действует на кости не сам по себе, а по сигналу половых гормонов.
После этого ученые вывели мышей, у которых ген рецептора к окситоцину был выключен только в остеобластах — стволовых клетках кости, но в то же время он работал в остеокластах — клетках, которые кость разрушают. После этого мышей оплодотворили: известно, что во время беременности количество эстрогена в крови снижается, а окситоцина — наоборот, возрастает, из-за чего можно было бы ожидать, что в отсутствие эстрогена окситоцин позволяет материнским костям разрушаться, чтобы кости ребенка росли нормально.
Плотность костей во время беременности у мышей с выключенным геном оказалась выше, чем у здоровых мышей. На основании этого исследователи предположили, что окситоцин может стимулировать образование новых остеокластов из остеобластов, а вот зрелым остеокластам он, наоборот, запрещает разрушать вещество кости.
Затем ученые попробовали разобраться в том, как окситоцин влияет на жировую ткань. Мыши, у которых ген рецептора к окситоцину был выключен только в остеобластах, не набирали лишний вес: из этого ученые сделали вывод, что окситоцин может взаимодействовать как-то напрямую с клетками жира. Исследователи обнаружили, что клетки и белой, и бурой жировой ткани экспрессируют рецептор к окситоцину — следовательно, должны быть способны на него реагировать. Когда ученые выделили клетки жировой ткани в культуру и ввели в нее окситоцин, то обнаружили, что в них подавлена экспрессия генов, характерных для бурого жира: судя по всему, окситоцин тормозил переход из белого жира в бурый.
Таким образом, окситоцин оказался гормоном двойного действия. С одной стороны, он запускает производство остеокластов в кости, с другой — мешает им ее разрушать: в первую очередь это позволяет избежать истощения материнских костей во время беременности. Жировой ткани он не дает расти, а организму — набирать вес, но при этом запрещает белому жиру переходить в бурый, тем самым поддерживая запас энергии в ткани (поскольку клетки бурого жира тратят ее гораздо больше). Авторы работы отмечают, что окситоцин может быть еще одним средством, которое можно будет использовать для борьбы с остеопорозом и ожирением.
Ранее ученые выяснили, что ингаляции окситоцина могут повысить доверие европейцев к беженцам. Также у этого гормона нашли эффект феромона, а также установили его роль в дружбе собаки и человека. Оказалось, что, вглядываясь в глаза хозяину, собаки вызывают повышение концентрации окситоцина в его организме — наподобие ребенка, который смотрит на мать.
С помощью модуляции дофаминовой сигнализации
Американские ученые разработали аденоассоциированный вирусный вектор, который несет ген, кодирующий человеческий глиальный нейротрофический фактор (GDNF). Введение этого вектора макакам-резусам с симптомами алкоголизма снижало вероятность злоупотребления алкоголя в течение года. Как сообщается в журнале Nature Medicine, такое изменение в поведении сопровождалось нейрофизиологическими модуляциями дофаминовой сигнализации в прилежащем ядре, которая обычно страдает при хроническом употреблении алкоголя. Несмотря на то, что расстройства, связанные с употреблением алкоголя, наносят огромный экономический и социальный ущерб, существует лишь несколько эффективных фармакотерапевтических средств. При этом не существует подходов, которые бы непосредственно воздействовали на лежащие в основе адаптации нейронные контуры, которые формируются при длительном употреблением алкоголя и лежат в основе алкогольной зависимости. Команда ученых под руководством Кристофа Банкевича (Krystof Bankiewicz) из Университета штата Огайо исследовала, как на эти схемы мог бы повлиять глиальный нейротрофический фактор (GDNF), поскольку известно, что он принимает непосредственное участие в регуляции дофаминергических нейронов (они непосредственно связаны с развитием алкоголизма). Для этого авторы разработали аденоассоциированный вирусный вектор, который несет ген, кодирующий человеческий GDNF. Поскольку неспособность длительно отказываться от алкоголя и неспособность сократить количество потребляемого алкоголя выступают двумя основными проблемами у людей с алкогольной зависимостью, ученые смоделировали такое поведение у макак. Они многократно повторяли циклы ежедневного опьянения с последующим воздержанием от алкоголя. Когда необходимые паттерны поведения были достигнуты, макаки-резусы четыре недели пили воду вместо этанола. Затем каждой обезьяне в мозг вводили либо экспериментальный, либо контрольный вектор. Через два месяца макакам возобновили доступ к алкоголю на четыре недели. В общей сложности ученые шесть раз повторили циклы принудительного воздержания и повторного введения алкоголя, чтобы смоделировать подобные циклы. Экспериментальный вектор значительно снижал потребление алкоголя в периоды повторного введения алкоголя в течение года (р ≤ 0,001). Причем у макак из экспериментальной группы наблюдалось снижение максимальной дозы потребляемого алкоголя уже в первый день после абстиненции (р ≤ 0,0001). Магнитно-резонансная томография и гистологические исследования тканей мозга показали, что лечение вектором с GDNF восстанавливало дофаминергическую функцию в прилежащем ядре, которая обычно снижена в мезолимбической системе после хронического употребления алкоголя. Повышенная экспрессия GDNF увеличивала доступность и использование дофамина в пути вознаграждения макак до значений, сравнимых со здоровыми макаками. Это доклиническое исследование показывает возможность нового подхода к лечению алкоголизма — с помощью генной терапии. Дальнейшие исследования будут направлены на изучение подробного профиля безопасности препарата у животных. Недавно мы рассказывали, что тягу к алкоголю (и другим веществам) можно зафиксировать с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии.