Американские исследователи выяснили, что ключевую роль в возвращении Т-клеток из органов обратно в лимфу играет cфингозин-1-фосфат (S1P). Для миграции лимфоцитов через стенку сосуда оказался необходим градиент этого вещества, на который при помощи трех разных рецепторов реагируют как сами лимфоциты, так и клетки сосуда. Работа опубликована в журнале Science Immunology.
У Т-лимфоцитов есть стандартный жизненный сценарий. После рождения в тимусе и «обучения» они начинают «патрулировать» лимфу и кровоток, периодически заходя в лимфоузлы. Встретив чужеродный антиген, на который они заточены реагировать, Т-клетка начинает делиться, после чего часть потомков отправляется «наводить порядок» в пораженную ткань.
Эти клетки могут потом вернуться в патруль или же остаться караулить патогены на месте ликвидированного воспаления. Большую роль в перемещениях Т-клеток играет сфингозин-1-фосфат (S1P), одно из ключевых для иммунной системы сигнальных веществ. Существует пять типов рецепторов к этому веществу, любой из которых может запустить свой специфический ответ. В частности, активность рецепторов первого типа регулирует выход Т-лимфоцитов из тимуса или из лимфоузлов.
Группа исследователей во главе с Яньбао Сюн (Yanbao Xiong) из университета Мэриленда в Балтиморе предположила, что S1P и его рецепторы могут оказаться важны и для возвращения Т-лимфоцитов из органов «домой» в лимфу. Для проверки этого они сделали модель стенки сосуда из двух сообщающихся полостей, разгороженых между собой проницаемой мембраной с живущими на ней клетками эндотелия, который в организме выстилает сосуды.
В природе поверхности клеток эндотелия, «смотрящие» внутрь сосуда и наружу, разные. Чтобы воспроизвести эту разницу в модели, клетки по-разному ориентировали, располагая их с разных сторон мембраны. Поместив в одну полость Т-клетки, а в другую добавив S1P, ученые получили возможность смотреть реакцию клеток на градиент этого вещества и наблюдать за миграцией лимфоцитов сквозь стенку. Кроме того, авторы статьи проверяли свои идеи in vivo на мышах.
Оказалось, что клетки эндотелия активно помогают Т-лимфоцитам попасть в лимфу. В эксперименте лимфоциты мигрировали по градиенту S1P, но делали это менее охотно, если клетки эндотелия отсутствовали или были неправильно ориентированы (как если бы лимфоциты были внутри сосуда, а S1P снаружи). Авторы статьи предположили, что клетки стенок сосудов могут сами реагировать на S1P и выделять в ответ другие вещества, помогающие миграции.
Чтобы почувствовать присутствие S1P, у клеток эндотелия есть рецепторы первого и второго типов. Используя их выборочную блокировку, исследователи выяснили, что именно активные рецепторы второго типа необходимы для попадания Т-лимфоцитов домой. В эксперименте сигнал от них увеличивал проницаемость эндотелия и регулировал активность белков межклеточных контактов, помогая Т-клеткам преодолеть отделяющий их от лимфы барьер.
Т-клетки сами по себе тоже реагировали на сигнал от S1P, но использовали для этого рецепторы первого и четвертого типов: благодаря их работе они эффективнее взаимодействовали с клетками эндотелия. Таким образом, сигнал от одной молекулы — S1P — воздействовал одновременно как на мигрантов, так и на проницаемость границы, причем в разных клетках это было опосредовано разными рецепторами.
Свойство S1P управлять миграциями лимфоцитов можно использовать в лечебных целях. При аутоиммунных заболеваниях, таких как рассеянный склероз, Т-клетки начинают ошибочно нападать на клетки нервной системы, и исследователи придумали «выманивать» их из ЦНС, воздействуя на рецепторы S1P.
Вера Мухина
С помощью модуляции дофаминовой сигнализации
Американские ученые разработали аденоассоциированный вирусный вектор, который несет ген, кодирующий человеческий глиальный нейротрофический фактор (GDNF). Введение этого вектора макакам-резусам с симптомами алкоголизма снижало вероятность злоупотребления алкоголя в течение года. Как сообщается в журнале Nature Medicine, такое изменение в поведении сопровождалось нейрофизиологическими модуляциями дофаминовой сигнализации в прилежащем ядре, которая обычно страдает при хроническом употреблении алкоголя. Несмотря на то, что расстройства, связанные с употреблением алкоголя, наносят огромный экономический и социальный ущерб, существует лишь несколько эффективных фармакотерапевтических средств. При этом не существует подходов, которые бы непосредственно воздействовали на лежащие в основе адаптации нейронные контуры, которые формируются при длительном употреблением алкоголя и лежат в основе алкогольной зависимости. Команда ученых под руководством Кристофа Банкевича (Krystof Bankiewicz) из Университета штата Огайо исследовала, как на эти схемы мог бы повлиять глиальный нейротрофический фактор (GDNF), поскольку известно, что он принимает непосредственное участие в регуляции дофаминергических нейронов (они непосредственно связаны с развитием алкоголизма). Для этого авторы разработали аденоассоциированный вирусный вектор, который несет ген, кодирующий человеческий GDNF. Поскольку неспособность длительно отказываться от алкоголя и неспособность сократить количество потребляемого алкоголя выступают двумя основными проблемами у людей с алкогольной зависимостью, ученые смоделировали такое поведение у макак. Они многократно повторяли циклы ежедневного опьянения с последующим воздержанием от алкоголя. Когда необходимые паттерны поведения были достигнуты, макаки-резусы четыре недели пили воду вместо этанола. Затем каждой обезьяне в мозг вводили либо экспериментальный, либо контрольный вектор. Через два месяца макакам возобновили доступ к алкоголю на четыре недели. В общей сложности ученые шесть раз повторили циклы принудительного воздержания и повторного введения алкоголя, чтобы смоделировать подобные циклы. Экспериментальный вектор значительно снижал потребление алкоголя в периоды повторного введения алкоголя в течение года (р ≤ 0,001). Причем у макак из экспериментальной группы наблюдалось снижение максимальной дозы потребляемого алкоголя уже в первый день после абстиненции (р ≤ 0,0001). Магнитно-резонансная томография и гистологические исследования тканей мозга показали, что лечение вектором с GDNF восстанавливало дофаминергическую функцию в прилежащем ядре, которая обычно снижена в мезолимбической системе после хронического употребления алкоголя. Повышенная экспрессия GDNF увеличивала доступность и использование дофамина в пути вознаграждения макак до значений, сравнимых со здоровыми макаками. Это доклиническое исследование показывает возможность нового подхода к лечению алкоголизма — с помощью генной терапии. Дальнейшие исследования будут направлены на изучение подробного профиля безопасности препарата у животных. Недавно мы рассказывали, что тягу к алкоголю (и другим веществам) можно зафиксировать с помощью функциональной магнитно-резонансной томографии.