Маленькие дети оказались несправедливыми при нехватке ресурсов
В ситуации морального выбора, когда можно поступить либо справедливо, либо принести наибольшую пользу членам одной из нескольких групп, маленькие дети склонны делить все поровну, но отдают предпочтение членам одной группы, если ресурсы ограниченны. Для того, чтобы выяснить это, американские психологи разыгрывали перед детьми сценку, в которой обезьянка-игрушка делила печенье между такой же обезьянкой и жирафом. Статья опубликована в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences.
При принятии моральных решений люди ориентируются на несколько принципов, ключевые из которых: справедливость (будет ли принятое решение справедливым по отношению к реципиенту) и поддержка внутри группы (от людей в первую ожидают поддержку членов их социального круга). Несоответствие двух этих принципов может привести к ситуации моральной дилеммы: например, когда поддержка членов группы подразумевает нечестное обращение с людьми вне ее.
Взрослые люди достаточно просто могут справиться с подобным противоречием честности и поддержки собственной группы: здесь ключевую роль могут сыграть внешние обстоятельства. Концепция справедливости формируется уже к полутора годам: в этом возрасте дети начинают ассоциировать похвалу с честным поведением, а наказание — с нечестным. Формирование групп происходит еще раньше: уже в возрасте до года дети предпочитают получать угощения и игрушки от людей, которые говорят на их родном языке. Непонятно, однако, в каком возрасте противостояние справедливости и поддержки людей из ближайшего социального круга начинает влиять на моральные решения.
Для того, чтобы выяснить это, группа психологов под руководством Рене Бейлларджен (Renée Baillargeon) из Иллинойсского университета в Урбане-Шампейне провела два эксперимента с детьми в возрасте 1,5 и 2,5 лет (72 ребенка и 48 детей соответственно). В ходе эксперимента дети наблюдали за взаимодействием кукол-перчаток в виде жирафов и обезьян. Экспериментаторы разыгрывали сценку, в которой появлялась обезьяна и раздавала печенье двум другим животным: это могли быть либо два жирафа, либо обезьяна и жираф, а печенья могло быть две или три. В зависимости от условия эксперимента пара животных, количество печенья и их получатели могли изменяться. Например, в условии, когда обезьяна отдает два печенья другой обезьяне, а жираф не получает ничего, решение принимается в пользу представителя своей группы, но нечестно.
В качестве основного показателя реакции на происходящее ученые измерили, как долго дети смотрели на сценку при каждом из условий. Всего таких условий было пять: каждое животное получало печенье, обезьяна-рецепиент получала оба печенья, жираф-рецепиент получал оба печенья, два жирафа получали по печенью или один жираф из двух получал два печенья.
Ученые выяснили, что в условиях, когда обезьяна раздавала три печенья (то есть их было достаточно для того, чтобы «накормить» всех животных), дети дольше смотрели на участников сценки, в которых обезьяна предпочла отдать больше печенья либо жирафу, либо обезьяне. В условиях ограниченности ресурсов (когда печенья было всего два) дети предпочитали дольше смотреть на сценки, в которой либо все печенье получал жираф, либо животные получали печенье поровну.
Обычно в исследованиях с маленькими детьми применяется экспериментальная парадигма привыкания: способность детей распознать разницу между двумя стимулами проверяют, сравнив время, которое они смотрят на стимул, соответствующий и несоответствующий определенному условию. На стимул, не соответствующий ожиданиям ребенка, он будет смотреть гораздо дольше.
Так как в случае, когда обезьяна раздавала три печенья, дети больше смотрели на участников сценки, в которой все печенье получал либо жираф, либо обезьяна, ученые сделали вывод, что в условиях достаточного количества ресурсов маленькие дети предпочитают честность распределения. Точно так же в условиях ограниченного количества ресурсов (когда печенья было всего два) дети дольше смотрели на равное распределение и на получение всего печенья жирафом: это, в свою очередь, говорит о том, что, когда печенья недостаточно для того, чтобы хватило на всех, дети ставят в приоритет членов одной группы.
Экспериментальную парадигму привыкания используют и в других исследованиях. Например, с помощью нее ученые смогли выяснить, что маленькие дети распознают в языке (не только родном, но и иностранном) его главную функцию — средство коммуникации.
Елизавета Ивтушок
Они часто чувствовали мурашки не в те моменты, когда на самом деле происходила пилоэрекция
Исследователи из Великобритании выяснили, что ощущение мурашек по коже (пилоэрекция) часто нас обманывает. Они показывали людям видеоролики, которые должны были вызвать пилоэрекцию, и просили их отмечать, когда они чувствуют мурашки. Мурашки действительно появлялись, но лишь 30 процентов самоотчетов были связаны с реальным физиологическим явлением. Препринт доступен на bioRxiv.org. Млекопитающие способны поднимать шерсть, чтобы согреться или раздуться и выглядеть угрожающим. А птицы умеют поднимать перья во время брачных игр. И то, и другое называется пилоэрекцией, она происходит за счет сокращения выпрямляющей мышцы волоса. У людей пилоэрекция тоже есть: мы чувствуем, как по коже бегут мурашки, когда нам холодно или когда мы переживаем что-то очень эмоциональное. Но поскольку на человеческом теле мало волос, мурашки не защищают нас от холода и их нельзя использовать в целях коммуникации. Можно было бы ожидать, что люди способны хорошо отслеживать возникновение мурашек, раз пилоэрекция так важна для нечеловеческих животных. С другой стороны, для человека это рудимент, который не несет важной информации, — эмоции мы чувствуем и так, а согреться помогает одежда. В таком случае можно предположить, что люди на самом деле не очень хорошо отслеживают пилоэрекцию. Чтобы разобраться в этом, Джонатон МакФетрес (Jonathon McPhetres) из Даремского университета с коллегами провел несколько экспериментов. В одном из них ученые показывали людям видеоролики, вызывающие пилоэрекцию. Участники должны были нажимать на кнопку, когда они чувствовали мурашки (если чувствовали). Одновременно исследователи снимали на камеру их руки и ноги, чтобы зафиксировать реальную пилоэрекцию. Свои руки участники видели, а вот ноги были под столом. У 57 процентов испытуемых во время просмотра видео волосы действительно вставали дыбом, а 51 процент из них сообщали о том, что чувствуют мурашки. Однако это чувство часто было обманчивым: лишь в трети случаев ощущения мурашек сопровождали наблюдаемую пилоэрекцию. Только 16 процентов участников были более точны в своих ощущениях, хотя мурашек у них было столько же, сколько у остальных. Другой эксперимент проходил онлайн, в нем участвовало 500 человек. Они точно так же смотрели видеоролики и отмечали, когда чувствовали мурашки, но теперь в конце их просили выбрать, на каких участках тела были сосредоточены ощущения. Более 40 процентов сообщали о наиболее ощутимых мурашках на предплечьях, однако прошлый эксперимент показал, что обычно мурашки возникают одновременно на руках и ногах. В третьем эксперименте участвовало только 30 человек, в основном — психологи. Эксперимент повторял первый, но затем участники должны были еще раз посмотреть один видеоролик и нажать на кнопку столько раз, сколько они чувствовали себя тронутыми эмоционально. Всего 63 процента испытали пилоэрекцию — в среднем 24 случая на человека — и 81 процент сообщали о том, что они эмоционально затронуты. Однако только 24,6 процента этих самоотчетов были связаны с реальной пилоэрекцией. По всей видимости, люди недостаточно хорошо различают пилоэрекцию, хотя думают, что различают. Это согласуется с ранним исследованием, где обсуждалось, что нет четких корреляций между пилоэрекцией и самооценкой эмоций. Также авторы предположили, что люди ощущают мурашки на руках чаще, чем на других частях тела из-за того, что верхняя часть тела сильнее задействована в коммуникации. Ранее ученые выясняли, с чем связаны мурашки при прослушивании музыки. ЭЭГ показала, что пилоэрекция связана с активностью префронтальной коры в тета-диапазоне.