«Теплые» и «холодные» цвета помогли объяснить связь между языком и цветовосприятием

Появление слов, выражающих цветовосприятие в различных языках мира, происходит в соответствии с двумя параметрами: выделением объектов более «теплых» цветов на более «холодном» фоне, с одной стороны, и возникновением у носителей языка потребности в различении одинаковых предметов по их цвету, с другой. К такому выводу пришли американские ученые, которые изучили названия цветов в английском, испанском и языке цимане, на котором говорят в Боливии. Таким образом, им отчасти удалось примирить две теории происхождения слов, обозначающих цвета: универсальную и культурно-ориентированную. Статья опубликована в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences.

В разных языках мира лексика по-разному структурирует действительность. Это касается, например, названий цветов: в русском языке есть отдельное слово для обозначения голубого цвета, в то время как в английском языке одно и то же слово (blue) обозначает и голубой, и синий цвета. Лингвисты и антропологи, изучающие вопрос о происхождении названий цветов в различных языках, придерживаются разных точек зрения, среди которых можно выделить две основные: универсальный и культурно-обусловленный подходы к распространению соответствующих названий. 

Первый подход говорит о том, что формирование и эволюция названий базовых цветов в языке универсальны — развиваются по единой схеме. Такой подход описан в работах американских лингвистов-антропологов Брента Берлина и Пола Кэя. В соответствии с их теорией, лексика цветовосприятия во всех языках формируется одинаково. Изначально в каждом языке есть обозначения для черного и белого цветов: они происходят из понятий «темное» и «светлое». Если в языке есть третий цвет, то это обязательно красный — цвет крови, а четвертый должен быть зеленым или желтым (цветом травы и солнца соответственно). 

Второй подход опровергает универсальную теорию цветовосприятия и настаивает на том, что термины для обозначения цветов появляются в языке в соответствии с особенностями культуры его носителей. Эту точку зрения подтверждают примеры языков, в лексике которых для описания двух разных цветов (например, желтого и красного) используется одно и то же слово.

Несмотря на то, что обе теории подкреплены данными из многих языков и культур, вопрос о развитии цветовых обозначений в системе языка остается открытым. 

Авторы новой работы решили примирить оба подхода, рассмотрев связь между языками мира и цветовосприятием их носителей не с точки зрения названия конкретных цветов, а с точки зрения «температуры» цветов, для выражения которых в языках имеются отдельные слова. Для этого они сравнили употребление названий для «теплых» цветов (например, красного и желтого) и «холодных» (например, синего и зеленого) в разных языках. Ученые провели исследование среди добровольцев из трех групп:

• носители английского языка, проживающие в США (31 человек);

• носители языка цимане (англ. tsimané, одного из языков изолированной семьи мосетен), живущие в закрытой коммуне в Боливии (58 человек);

• испаноговорящие жители Боливии (20 человек).

Эксперимент состоял из нескольких заданий. В первом задании участников просили назвать цвета пластинок, взятых из цветовой системы Манселла, на своем родном языке. Во втором задании участников просили назвать один из 11 основных цветов (черный, белый, красный, зеленый, синий, фиолетовый, коричневый, желтый, оранжевый, розовый и серый), ближайший по цвету к каждой пластинке. В третьем задании участникам необходимо было выбрать из представленных разноцветных пластинок цвет, наиболее похожий на каждый из основных. В четвертом, последнем, задании участникам называли объекты (например, небо, зубы, трава, спелый или неспелый банан) и просили определить их цвета. 

Используя полученные данные, исследователи определили степень неопределенности в употреблении названия каждого цвета в разных языках, или параметр информационной энтропии; этот показатель тем выше, чем больше разных слов носители используют для определения какого-либо цвета.

Результаты исследования показали, что носители испанского и английского чаще сходятся на названии какого-то цвета: например, красная пластинка была названа красной всеми участниками, у которых родной язык — английский, среди носителей испанского его назвали красным 91 процент носителей, в то время как среди носителей цимане на слове «красный» сошлись всего 63 процента участников.

Также ученые выяснили, что носители цимане употребляют разные слова для обозначения цвета одних и тех же объектов: например, если носители испанского и английского сошлись на одних и тех же словах для определения цвета травы и моркови, то носители цимане — нет.

Наконец, ученые определили степень неопределенности для названия каждой из изученных 80 цветовых пластинок. Они выяснили, что носители цимане в среднем расходятся в названии цвета в два раза чаще, чем носители испанского. 

В результате ученые сделали важный вывод: названия «теплых» цветов (например, красного или оранжевого) в обоих языках, испанском и цимане, получили более низкую степень неопределенности, чем «холодные». Несмотря на то, что носители испанского чаще сходятся в употреблении слов для описания какого-либо цвета, показатель энтропии для цветовых обозначений повышается с уменьшением «температуры» цветов в обоих языках.

Исследователи соотнесли предпочтительность «теплых» оттенков с открытой базой данных Microsoft, которая содержит пиксели более чем 20 тысяч изображений: ученые выяснили, что объекты, расположенные на переднем плане этих изображений, чаще всего окрашены в «теплые» цвета, тогда как цвета фона чаще «холодные».

Высокая информационная энтропия «холодных» цветов, по мнению авторов работы, указывает на то, что слова для обозначения цветов появляются в языке не по единой схеме (предложенной Берлином и Кэем), а иначе, в соответствии с требованиями эффективной коммуникации.

С одной стороны, конкретные объекты действительности чаще всего окрашены в «теплые» цвета. Поскольку эти объекты более важны для людей, в их языке названия цветов этих объектов будут иметь менее высокий показатель неопределенности, чем названия цветов более «холодного» фона. Это противоречит ранее предложенной универсальной схеме развития цветовосприятия, в соответствии с которой слова для обозначения оранжевого и розового появляются в языке позже, чем для обозначения синего и зеленого. Полученные данные, однако, позволяют предложить новую универсальную схему, в соответствии с которой появление цветовых обозначений в языке идет от более ранних «теплых» цветов объектов к более поздним «холодным» цветам фона.

С другой стороны, названия каких-либо понятий (в данном случае — цветов), по мнению ученых, появляются в языке лишь тогда, когда их употребление становится необходимым. В языке цимане, например, имеется обширный запас названий для природных объектов и поэтому использование цветов для их описания является для языка лишним. Носителям других, более распространенных языков (например, английского или испанского) цветовые обозначения необходимы, по мнению ученых, из-за обилия искусственных окрасок (например, цветов зданий, игрушек или упаковок еды). Для носителей цимане, живущих в закрытой коммуне вдали от городской среды, нужно меньшее количество для цветовых обозначений при описании предметов, которые они видят ежедневно. 

Таким образом, в своей работе ученые совместили два распространенных подхода к изучению эволюции слов, связанных с цветовосприятием, в различных языках мира.

Ученые часто изучают влияние культурных особенностей на употребление лексических единиц, обозначающих цвета. Например, в этой заметке вы можете узнать, как за последние 30 лет среди носителей японского выросла частотность употребления слова, обозначающего голубой цвет. Об исследовании системы слов, обозначающих цвета, в языках австралийских аборигенов, можно прочитать тут.

Елизавета Ивтушок