Почему чиновники и бизнес не могут обойтись без науки
Наверняка вам доводилась слышать расхожие трюизмы: «простых решений не бывает», «мир сложен», «не все так однозначно». За ними стоит важная мысль: принятие решений требует глубоких знаний и понимания контекста, которым обладают не все. И если в древности власть имущие просили благословения богов, прежде чем на что-либо решиться, то сегодня они обращаются к ученым.
Это продолжение проекта «Когда рассеется дым», посвященного концепции снижения вреда от табакокурения, никотину, этическим, биохимическим и антропологическим аспектам практик курения и многому другому. Проект подготовлен при поддержке аффилированных компаний «Филип Моррис Интернэшнл» в России. Мнение авторов статей может не совпадать с позицией компании.
В начале 2000-х социалистическое французское правительство Изменения принимались в два этапа: первый прошел в 1998 году, а второй — в 2000-м.
По подсчетам статистического института Insee, за четыре года действительно было создано 350 000 рабочих мест — правда, за счет государственной помощи компаниям. Фактическое сокращение рабочей недели оказалось меньше, чем рассчитывали авторы закона. По данным Организации экономического сотрудничества и развития, французы работают в среднем 39,5 часов Средний показатель для еврозоны чуть выше — 40,9 часов в неделю.
Осознавая, что проблемы не решаются, французское правительство разрешило отказаться от обязательной 35-часовой рабочей недели — теперь компании могли обсуждать график с сотрудниками.
Чтобы принимать верные решения, достаточно обращаться к данным и исследованиям, а не опираться на мнения и умозрительные теории. Это основа доказательной политики. Во многом она переняла принципы и методологию из медицины, в которой доказательность ставится во главу угла. Ведь цена ошибки — человеческая жизнь.
Долгое время медицина полагалась на В XVIII веке Вольтер заметил, что «доктора — это те, кто прописывают лекарства, о которых мало знают, чтобы лечить болезни, о которых они знают еще меньше, у людей, о которых они не знают вообще ничего». Французский философ был не так далек от истины: его современники реанимировали утопленников, пуская им в прямую кишку табачный дым.
«Туберкулез воспринимался как коварный, безжалостный похититель жизни, — писала Сьюзен Сонтаг, — покуда неясными оставались его причины и тщетными — усилия врачей». Действительно, предугадать развитие болезни было сложно, а популярные методы лечения — отдых в санатории и постельный режим — не отличались эффективностью. В начале XX века ирландский драматург Джордж Бернард Шоу в пьесе «Дилемма врача» описывал лечение туберкулеза в Англии как «огромную коммерческую систему шарлатанства и яда». Однако во второй половине XX века смертность от «белой чумы» резко пошла на спад: началась эра антибиотиков.
В 1944 году американские врачи открыли новый антибиотик — стрептомицин, а через два года он оказался в Британии. Правительство поручило изучить эффективность нового соединения группе ученых, куда входил профессор медицинской статистики Остин Брэдфорд Хилл. Именно он предложил прибегнуть в исследованиях к случайному распределению, или рандомизации.
«Распределяя пациентов на две группы, мы хотим удостовериться, что эти две группы одинаковы во всем, кроме лечения [которое они получают. — Прим. N + 1], — пишет Хилл в „Принципах медицинской статистики“. — Это можно сделать при участии весьма большого количества пациентов, используя принцип случайного распределения; первому назначается лечение А, второму — стандартное лечение, которое служит контролем, третьему — лечение А, четвертому — контроль и так далее, от этого правила не допускается никаких отступлений».
Исследование антибиотика состоялось в 1947 году. Стрептомицина было мало, поэтому на всех испытуемых его не хватало. Тогда ученые решили, что контрольной группе препарат выдаваться не будет, что в тех условиях было этически приемлемо, отмечает британский врач и участник исследования Филип Харт. В исследовании приняли участие люди от 15 до 30 лет. Обеим группам назначили стандартное лечение — постельный режим, но одна из них также получала стрептомицин.
Результатом стало два важных факта: стрептомицин В 1952 году Марк Дэниелс и Остин Брэдфорд Хилл выяснили, что стрептомицин в сочетании с парааминосалициловой кислотой более эффективен, чем постельный режим или использование любого из этих препаратов по отдельности. Правда, ученые также обнаружили, что у стрептомицина есть серьезные побочные эффекты, среди которых вестибулярные нарушения и дисфункция зрительного нерва. Мелдрам ссылается на книгу Рональда Фишера «План экспериментов», 1935.
Дело Остина Брэдфорда Хилла продолжил Арчибальд Кокрейн, который учился статистике у старшего коллеги. Еще будучи военным врачом и угодив в немецкий плен во время Второй мировой войны, Кокрейн провел свое первое испытание на других военнопленных. У солдат наблюдались отеки в области коленей и локтей. Медик предположил, что виной тому недостаток витамина B1 из-за крайне Один человек довольствовался пайком в 400–500 калорий.
Однако уже после войны Кокрейн понял, что отеки у военнопленных появились из-за В медицине это состояние называется гипопротеинемией.
В 1972 году Кокрейн опубликовал книгу «Эффективность и действенность: случайные размышления о службах здравоохранения». Эта работа, ставшая важной вехой в истории доказательной медицины, указывала на предвзятость многих научных публикаций: исследования с положительными результатами публиковались в журналах с большей вероятностью, чем исследования с отрицательными выводами. Рандомизированным контролируемым испытаниям он отводил ведущую роль в доказательности и призывал проводить больше таких исследований. К его совету прислушались не только врачи, но и представители других наук и даже бизнеса.
Как сделать исследования открытыми и прозрачными?
«Например, предоставлять необработанные первичные данные из исследования, чтобы другие могли повторить расчеты и сделать собственные выводы, — говорит Мойра Гилкрист, вице-президент по стратегическим и научным коммуникациям Philip Morris International. — Но важно указывать, были ли исключены некоторые данные и почему, а еще объяснять, как был определен размер выборки исследования».
Philip Morris International развивает инициативы, направленные на обеспечение достоверности и надежности собственных научных работ, а также прозрачности используемых методов (подробнее о них читайте здесь) и полученных результатов. На онлайн-площадке INTERVALS.science хранятся данные о бездымных продуктах в дополнение к данным исследований PMI. Научное сообщество и общественность могут воспользоваться ею, чтобы получить более полное представление о том, как компания проводит исследования.
«Ответственность за принятие решений в политике не меньше, чем у врача, который назначает лекарства — говорит доктор экономических наук, международный эксперт программы ООН по форсайту, директор Центра научно-технологического прогнозирования ИСИЭЗ НИУ ВШЭ Александр Чулок — Поэтому логично использовать инструментарий доказательности, который был разработан в медицине».
Доказательная политика — комплексный подход к включению фактических данных в процесс принятия решений. В его основе лежат два компонента: методология и работа с результатами. Доказательные методы позволяют провести качественное исследование, а дальнейшая работа помогает донести важность полученных результатов до общественности, представителей бизнеса или политиков.
Александр Чулок отмечает, что инициатором исследований становится государство или бизнес. Как правило, запросы можно разделить на три группы:
Государство может само стимулировать бизнес внедрять инновации — это тоже результат доказательной политики.
Доказательная политика во многом преследует одну цель — устойчивое развитие. В отчете Это доклад «Наше общее будущее» Организации Объединенных Наций, опубликованный в 1987 году. Его разрабатывала Всемирная комиссия по окружающей среде и развитию (WCED), которую возглавляла Гру Харлем Брундтланн.
В 2015 году страны-участницы ООН приняли концепцию устойчивого развития до 2030 года. Она призывает объединиться в глобальное партнерство, чтобы противостоять общим вызовам. Решать глобальные проблемы необходимо комплексно: для искоренения бедности нужны стратегии, повышающие доступ к медицине и образованию. Это снижает неравенство и стимулирует экономический рост, который позволяет бороться за изменение климата. Обеспечить эти стратегии помогает доказательная политика.
«В Philip Morris International наука и технологии — это движущая сила преобразования бизнеса, основанного на стремлении к отказу от курения. Мы опираемся на мнения экспертов научного сообщества, чтобы определить наш подход к устойчивому развитию. Мы также объединяем усилия с заинтересованными сторонами, экспериментируем и отслеживаем последствия наших действий», — говорит Дженнифер Моттлз, юрист в области международных отношений и прав человека, директор по устойчивому развитию Philip Morris International.
В 2015 году в рамках Рамочной конвенции ООН об изменении климата было принято Парижское соглашение, которое призвало мировое сообщество не допустить повышения глобальной температуры более чем на 1,5 °C. Philip Morris International следует этой научно обоснованной цели, постепенно снижая объем выбросов углерода. К 2040 году компания планирует достичь нулевого уровня выбросов в производстве и сбыте.
Проблема: В 2019 году во всем мире от инфекций, вызванных бактериями, устойчивыми к антибиотикам, умерло более 1,2 миллиона человек. Тогда же резистентность к антибиотикам стала третьей причиной смертности в мире. Больше людей умерло только от сердечно-сосудистых заболеваний.
Врачи прописывают антибиотики, когда они не нужны, — в больницах США фиксируется 30–50 процентов таких назначений, а пациенты нередко перестают принимать лекарства, как только им становится лучше. В сельском хозяйстве антибиотики используются, чтобы нарастить массу животным. Это основные причины появления бактерий, устойчивых к антибиотикам.
Пример решения: Правительство Дании разработало программу DANMAP для надзора за пищевой цепочкой «от фермы до стола» и новое законодательство. Исследователи отмечают, что эти меры обеспечили условия для успешного сдерживания антимикробной резистентности. Кроме того, во всем мире для врачей появились рекомендации по рациональному назначению антибиотиков.
Проблема: Из-за использования ископаемого топлива западная часть Северного Ледовитого океана закисляется в 3–4 раза быстрее, чем другие океанские бассейны. Высокая кислотность вод ставит Например, могут исчезнуть коралловые рифы.
Пример решения: За климатические проблемы должно взяться правительство: оно может стимулировать компании к уменьшению выбросов на предприятиях и агитировать людей меньше пользоваться личным транспортом.
Известный закон экономики гласит: увеличивается цена — уменьшается спрос. Наполнительные налоги и сборы за неэкологичные действия могут побуждать искать альтернативы — это хорошая возможность применить «мягкую силу» в государственной политике. Таким путем пошло правительство Ирландии: в 2022 году в стране повысили углеродный налог и уменьшили стоимость проезда на общественном транспорте.
Ученые из Чикагского университета разработали дорожную карту по изменению климатической политики. Среди предложений — вкладывать целенаправленные инвестиции в энергоэффективность, учитывать в углеродном налоге То есть не только влияние на Соединенные Штаты, но и на экологию в целом.
Проблема: В книге «Неравенство. Как с ним быть?» экономист Энтони Аткинсон ссылается на опрос исследовательского центра Pew Research Center от 2014 года, который выяснял «у респондентов, какая, на их взгляд, „величайшая опасность сегодня грозит человечеству“. Результат показал, что в США и Европе „наибольшие опасения вызывает проблема неравенства“».
Международное объединение Oxfam в январе 2020 года опубликовало доклад о мировом неравенстве. Выяснилось, что состояние одного процента самых богатых людей в мире более чем вдвое превышает состояние 6,9 миллиарда человек, а женщины и девочки ежедневно тратят 12,5 миллиардов часов на неоплачиваемую работу.
Состоятельные люди могут дать своим детям жилье, хорошую еду, доступ к медицине и возможность учиться в хороших школах и университетах. У детей из бедных семей такой возможности нет. Они начинают свой жизненный путь с менее выгодных позиций, чем их более удачливые сверстники, поэтому добиться успеха трудно — так выглядит «ловушка бедности».
«Бедные начинают с очень низкого уровня капитала на человека, а затем оказываются в ловушке бедности, потому что соотношение капитала на человека фактически падает от поколения к поколению», — пишет экономист Джеффри Сакс.
Пример решения: В 2003 году экономистка Эстер Дюфло вместе с коллегами основала исследовательский центр Jameel Poverty Action при Массачусетском технологическом институте. Цель организации — удостовериться в том, что меры по борьбе с нищетой опираются на научные данные. Одним из главных достижений Дюфло можно считать применение метода рандомизированных контролируемых испытаний, который она позаимствовала из медицины, в исследовании бедности в развивающихся странах.
В своих экспериментах Эстер Дюфло стремилась изучать факторы, способствующие глобальной бедности, и находить решения для борьбы с ней. Например, Эстер сократила прогулы учителей в Индии, поощряя их фотографировать себя каждый день вместе с учениками, а чтобы родители приводили детей на иммунизацию, им полагался стимул — мешочек с чечевицей. В 2019 году Дюфло вместе с коллегами получила Нобелевскую премию по Важно обратить внимание на формулировку, с которой представители нобелевского комитета вручали награду: «Исследования, проведенные лауреатами этого года, значительно улучшили наши возможности в борьбе с глобальной бедностью. Всего за два десятилетия их новый подход, основанный на экспериментах, изменил экономику развития, которая сейчас является процветающей областью исследований».
Политики не могут предсказать будущее и наверняка знать, какие реформы окажутся успешными. Опора на фактические данные и исследования помогают принять более эффективные решения, влияющее на жизнь общества. Однако ряд исследователей указывают на разрыв между рекомендациями ученых и действиями чиновников.
Профессор публичной политики Пол Кэрни и социолог Кэтрин Оливер описывают две важные проблемы: зачастую политики апеллируют к эмоциям, чтобы влиять на общественную повестку, а в принятии решений участвуют множество заинтересованных групп, и не каждая считает доказательность определяющим фактором. Возможные решения заключаются в сочетании научных данных с принципами управления (то есть действие с опорой на данные исследований), а также в использовании более доступных форматов, например научно-популярных материалов, чтобы донести ценность результатов научных исследований до широкой публики.
«Независимые исследователи тоже могут быть предвзятыми — в пользу своих финансирующих организаций, своих коллег по исследованию или даже своего личного мнения», — напоминает вице-президент по стратегическим и научным коммуникациям Philip Morris International Мойра Гилкрист.
По ее мнению, здоровая конкуренция способствует научному прогрессу. Однако важно, чтобы каждый ученый — не имеет значения, где он работает и чьи интересы представляет, — использовал проверенные методы и открыто делился своими исследованиями.
«Исследования, в которых авторы или спонсоры имеют известные предубеждения, должны подвергаться тщательной проверке, но не должны исключаться только на этом основании», — говорит Гилкрист.
Александр Чулок отмечает, что доказательная политика стала рутиной: невозможно принять решение без данных, на которые можно опереться, а развитие искусственного интеллекта только способствует внедрению принципов доказательности в принятие решений.
Исследователи Джошуа Ньюман и Майкл Минтром считают, что из-за достижений в области технологий искусственного интеллекта представления о доказательной политике следует пересмотреть.
С одной стороны, чат-боты и умные камеры уменьшают количество бюрократии и уровень человеческого фактора в принятии административных решений, а машины могут обработать в любой момент больше информации, чем позволяют возможности человека. С другой стороны, возникают и новые вопросы: можно ли сгенерированную алгоритмами информацию считать «доказательствами» и готовы ли мы предоставить машинам данные для принятия решений, имеющих прямые последствия для жизни граждан?
«„Что будет, если...“ — один из основных вопросов для лиц, принимающих решения. Ответить на него непросто: надо провести имитационное моделирование и рассмотреть множество сценариев, — говорит Александр Чулок. — Поэтому искусственный интеллект может на другом уровне повысить уровень доказательности и снизить сроки исследований в исполнительном производстве и юридической практике. Другой вопрос — полностью полагаться на искусственный интеллект невозможно, и последнее слово всегда останется за конкретным чиновником или владельцем бизнеса».
Реклама. Рекламодатель «Филип Моррис Интернэшнл». Kra23bhaz
Илья Семериков — о российских квантовых компьютерах на ионах в 2024 году
В 2021 году ионных квантовых компьютеров в России фактически не было. Физики уже умели составлять необходимые для компьютера цепочки из ионов, но в них даже не было полноценных кубитов. Сегодня ученые из ФИАН проводят операции уже на 20-кубитном вычислителе из ионов иттербия и продолжают повышать точность операций. Один из руководителей проекта и лауреат премии «ВЫЗОВ» 2023 года Илья Семериков рассказал N + 1, как устроены эти квантовые компьютеры и есть ли у них какое-то будущее.