Китайский вал

Три года назад мы смотрели на кадры переполненных больниц и пустых улиц в Ухане. Мы не знали, насколько новый вирус смертелен, и надеялись, что он не очень заразен — и дальше Китая не пойдет. Поэтому и не верили (или подозревали, но верить все равно не хотели) в то, что маски, перчатки и очереди из скорых придут и на улицы наших городов. Еще сложнее было представить, что три года спустя мы, отсидев несколько локдаунов, переболев и привившись, почти забудем о пандемии (хотя, возможно, не следовало бы) — а из Китая снова будут приходить снимки коек в вестибюлях больниц и очередей в крематорий. Как так вышло и что там происходит?

Этого мы, строго говоря, не знаем наверняка. 25 декабря 2022 года китайская Национальная комиссия по здравоохранению перестала публиковать ежедневные сводки о числе заболевших ковидом. Правда, Центр по контролю и профилактике заболеваний продолжает вести открытый учет. Но сейчас массового тестирования в стране нет, то есть в статистику попадают только те, кто обратились за медицинской помощью и сдали соответствующий тест. Судя по этим отчетам, за три года в Китае ковидом переболело около полумиллиона человек.

Это число выглядит совсем незначительным на фоне других стран. В одной только России, где живет в десять раз меньше людей, на пике волны омикрона зимой 2022-го выявляли до 200 тысяч заболевших ежедневно. Не сходится это число и с официальными данными, которые Китай отправляет напрямую в ВОЗ. В эпидемиологической сводке на сайте организации значится по 200-250 тысяч заболевших китайцев в каждую из последних недель. Но сами представители ВОЗ уже в начале января заявили, что этим данным не особенно верят — и подозревают, что реальная заболеваемость гораздо выше.

Эти подозрения несложно объяснить: китайские региональные чиновники в своих выступлениях называют совсем другие числа. По их словам, в городе Циндао темп заражений к концу декабря добрался до отметки полмиллиона в день. В провинции Чжэцзян — больше миллиона. А к началу января выяснилось, что в провинции Хэнань коронавирусом заражены 88,5 миллиона людей, это больше 90 процентов местного населения. И если хоть какие-то из этих оценок соответствуют действительности, то это означает, что Китай захлестнула волна невероятной силы — она больше, чем любая другая вспышка в любой другой стране за три года пандемии.

Открыть ворота

В отличие от масштабов вспышки, ее причина хорошо известна — китайские власти отказались от политики нулевой толерантности к коронавирусу (zero-covid), которой придерживались с весны 2020-го. Три года заражение ковидом в Китае не считалось нормой: даже один выявленный случай становился поводом для чрезвычайных мер. Все, кто мог контактировать с зараженным, сдавали тесты и отправлялись на карантин (о том, как китайские эпидемиологи их вычисляли и выстраивали цепочки передачи вируса, мы рассказывали в тексте «Заразить за 60 секунд»). Иногда это были сотни человек, иногда тысячи, а то и целые мегаполисы.

В промежутках между локдаунами города жили почти обычной жизнью. В то время, как в других странах люди запирались дома с приходом альфы или дельты, китайцы ходили по клубам, бегали в парках и танцевали на набережных. Правда, для этого нужно было постоянно сдавать тесты и держать на телефоне приложение для отслеживания контактов. Если же тест или приложение сигнализировали о том, что человек может испортить нулевую статистику заболеваемости, — двери общественных заведений для него закрывались. А заодно и общественный транспорт — поэтому некоторым людям месяцами не удавалось вернуться домой. Ну и, конечно же, границы с соседями были почти полностью закрыты, чтобы оградить Китай от пришельцев из более толерантных к ковиду мест.

В ноябре 2022 года в страну проникли очередные разновидности омикрона — BA.5.2 и BF.7, которые до того вызвали волны европейского ковида летом. Заболеваемость пошла вверх, города начали, как обычно, уходить на карантин — но в этот раз что-то пошло не так. После того, как из-за локдауна пожарные и скорая помощь несколько раз не смогли приехать на вызов к гибнущим людям, начались протесты.

25 ноября люди вышли на улицы сразу в нескольких крупных городах — причем требовали они не только снятия эпидемиологических ограничений (такие акции протеста за время пандемии проходили уже не раз), но и отставки Си Цзиньпина с поста генерального секретаря компартии. Демонстрации продолжались несколько дней и стали, по мнению некоторых западных экспертов, самыми крупными за последние десять лет.

Власти сначала списали все на «перегибы на местах» и муниципалитеты, которые переусердствовали с локдаунами. А через неделю с небольшим приняли новый пакет эпидемиологических мер. Теперь города больше не закрываются целиком, школы и аптеки работают в обычном режиме, а горожане не сдают тесты, чтобы попасть в ресторан или на самолет. В январе ковид перевели из инфекций группы А (в ней остались только чума и холера) в группу B (туда же, где ВИЧ, малярия, полиомиелит и еще пара десятков болезней).

Как сообщает государственное информагентство «Синьхуа», все эти меры были приняты по результатам «научной экспертизы омикрон-варианта, которая показала, что вирус стал менее летальным». «Китай, — прямым текстом пишет агентство, — всегда ставил жизнь и здоровье людей превыше всего и адаптировал ответ на ковид к меняющейся ситуации. Эти усилия позволили выиграть ценное время для мягких изменений в ответе на ковид».

Воодушевленные граждане быстро раскупили билеты на внутренние и заграничные рейсы, а кривая заболеваемости, даже судя по официальным данным, круто пошла вверх.

Ставка на зеро

Китай, конечно, не единственная страна, которая отказалась уживаться с коронавирусом. В первые годы пандемии политику нулевой толерантности к ковиду проводили и другие государства в регионе: Северная и Южная Корея, Сингапур, Вьетнам, Австралия и Новая Зеландия. Но мало кто выдержал так долго.

Сингапур взял на вооружение весь арсенал мер защиты от ковида: короткий локдаун, а вслед за ним — запрет на массовые мероприятия, повсеместное тестирование, отслеживание контактов. Это позволило ему продержаться с минимумом смертей до осени 2020 года. После этого страна взяла курс на вакцинацию — и уже летом 2021 года открылась. Власти заявили, что две трети граждан уже привиты, и поэтому встреча с ходящей по миру дельтой для них достаточно безопасна.

Австралия и Новая Зеландия сделали упор на локдауны и жесткие ограничения. В Австралии, например, на карантин уходили целые города, а над улицами кружили дроны, проверяя, действительно ли они пусты. К тому же, на острове проще закрыть границы: Новая Зеландия отправляла всех прибывающих в страну в суровую изоляцию. Попасть внутрь было непросто даже собственным гражданам.

Но под конец 2021-го года эта система начала трещать по швам. Пришла дельта — которая заразнее своих предшественников, а значит, чтобы удержать заболеваемость на нуле, пришлось бы тестировать и изолировать еще больше людей. Премьер-министр Новой Зеландии признала, что нулевая толерантность уже не сработает, и начала снимать ограничения — заметив заодно, что рано или поздно это пришлось бы сделать все равно. Вслед за тем открылась и Австралия.

Южная Корея обошлась без столь суровых локдаунов — здесь власти предпочли развивать приложения для отслеживания контактов и дополнить их массовым тестированием и штрафами для тех, кто отказывается изолироваться. И прожили в таком режиме до начала 2022 года, когда решили, что омикрон уже не так опасен для людей, чтобы ограничивать их свободу.

К ноябрю 2022-го только Китай и Северная Корея продолжали ставить на ноль — и наблюдать за тем, как во вновь открывшиеся страны приходит первая большая волна.

Сингапур она настигла еще во время разгула дельты, осенью 2021-го. Южную Корею, Австралию, Новую Зеландию и Вьетнам нагнал уже омикрон — зимой и в начале весны 2022-го. Кое-где волна оказалась выше, чем ее ждали, — например, южнокорейские эпидемиологи промахнулись в полтора раза в своих прогнозах. Местами резко выросла смертность — в Новой Зеландии даже зазвучали призывы отменить решения правительства и вернуться к китайскому образу жизни. Но ни одна из стран, сняв ограничения, к ним уже не вернулась. Вместе с политикой нулевой толерантности закончились и времена нулевой заболеваемости. Ковид по этим странам теперь ходит регулярными волнами — как и везде.

Китаю и Северной Корее от омикрона тоже досталось — весной 2022-го года в обеих странах были вспышки заболеваемости. Но обе они через несколько месяцев отчитались о том, что успешно с ними справились — и продолжают придерживаться стратегии зеро-ковида. Исключением стал только Гонконг: там заболеваемость оказалась в несколько десятков раз выше, чем в материковом Китае. И с тех пор ковид — и его волны — там так и остался.

Раз, два, три

Это, конечно, не означает, что стратегия нулевой толерантности бессмысленна. Просто со временем стало понятно, что это не серебряная пуля — а только начало большого пути от встречи с новой инфекцией до перехода к новой норме.

Первый этап — это как раз тот, на котором вирус терпеть нельзя. Потому что он новый, совершенно нам не знакомый, и у нас нет от него ни лекарств, ни иммунной защиты. В этот момент важнее всего не дать эпидемии расползтись. Поэтому нужно тщательно изолировать больных от здоровых, даже если для этого придется закрыть целый город, — на этом этапе локдаун и прочие ограничения считаются самым эффективным способом остановить распространение инфекции. При должном усердии эта тактика превращается в нулевую толерантность к ковиду — то есть попытку выгнать вирус из популяции насовсем.

Если вирус не очень заразный (или очень смертельный), то на этом вспышка заканчивается — например, лихорадку Эбола такими методами можно остановить довольно быстро. Но иногда (как вышло с SARS-CoV-2) вирус распространяется слишком хорошо. Это значит, что на всех потенциально инфицированных не хватит тестов, а на всех зараженных — мест для карантина или средств проследить, что его соблюдают.

Когда стало ясно, что ковид не Эбола, многие страны решили не тратить ресурсы на нулевую толерантность и перешли на этап сглаживания кривой (flattening the curve). Здесь задача состоит в том, чтобы загнать горб заболеваемости под планку возможностей системы здравоохранения. То есть в каждый момент времени пациентов должно быть не больше, чем система здравоохранения может обработать (протестировать, изолировать, вылечить).

На этом этапе мы уже не надеемся выгнать вирус из популяции, мы пытаемся его притормозить. Иногда для этого достаточно небольших ограничений — например, на массовые мероприятия — и тщательного тестирования. Иногда, если инфекция совсем разбушевалась, приходится вводить локдауны. Поэтому многие страны в 2020 и 2021 годах прошли несколько циклов «волна—локдаун—волна», пока пытались подобрать оптимальный список ограничений и мер. И некоторые ученые даже предсказывали, что так и будет выглядеть наша новая норма (об этом наш текст «Это (будет) нормально»).

Если на втором этапе все сделать верно, то у нас появляется время. За которое можно, во-первых, оборудовать больницы — то есть поднять планку «штатного» числа заболевших, а во-вторых, обзавестись вакциной. А после — двигаться к третьей фазе и начинать жить с вирусом. Больше он серьезной угрозы не представляет, потому что люди защищены либо вакциной, либо у них есть гарантированное место в больнице, где есть подготовленные врачи и лекарства.

Это не означает, что вирус больше никого не заражает и не вызывает вспышек. Более того, от него продолжают умирать люди. Но эти вспышки и эти смерти не вызывают коллапса: на каждого из заболевших находится ресурс, чтобы, если не вылечить, то хотя бы попробовать облегчить течение болезни. Вирус становится еще одной строчкой в списке часто встречающихся инфекций.

В 2022 году большинство стран так или иначе добрались до этой фазы отношений с коронавирусом. Где-то правительство открыто объявило о смене стратегии (как в Великобритании), а где-то (как в России) молча сняло почти все ограничения.

Теоретически перейти от первой фазы к третьей возможно — все-таки смысл второй только в том, чтобы выиграть время. Поэтому можно представить себе ситуацию, в которой страна просидела взаперти до появления вакцин и расширения больниц и вышла в новую жизнь во всеоружии. Так, в общем-то, поступили все страны, которые долго держали курс на зеро-ковид. Но чтобы все получилось, нужно, чтобы страна была действительно готова.

Лучше всех справился Сингапур: он открылся после того, как почти все население получило дозу мРНК-вакцин — и смертность от ковида в нем одна из самых низких в мире. Китай так сделать не смог.

Больниц, судя по всему, не хватает, чтобы вместить всех пациентов, — а врачей явно не готовили к такому наплыву. Лекарств тоже не хватает: от ковида вообще не так много средств, и сколько-то эффективное противовирусное сейчас в ходу только одно — паксловид — но его запасов в Китае не хватает, и пациенты уже пытаются купить его у спекулянтов с рук. «Синьхуа», правда, сообщает, что в стране зарегистрированы еще 11 препаратов против ковида, а в тяжелых случаях в дело вступают средства традиционной медицины — но об их эффективности едва ли что-то известно.

С вакцинами дело обстоит чуть лучше: китайские власти отчитались о том, что привили больше 90 процентов граждан. Но большинство из них получили одну из китайских вакцин — разработку компании SinoVac или Sinopharm — ни один из иностранных препаратов в стране регистрацию не получил. По данным клинических испытаний, их эффективность 51 и 79 процентов соответственно, то есть они значительно проигрывают и российскому «Спутнику», и западным мРНК-вакцинам от Moderna и Pfizer.

К тому же, большинство этих прививок уже устарели — если учитывать, что основную массу населения Китай вакцинировал в 2021 году. А бустерную дозу получили уже не так много китайцев — например, среди пожилых людей это всего около 40 процентов, хотя для них ковид намного опаснее. Считается, что именно поэтому весенняя вспышка омикрона особенно тяжело сказалась на Гонконге. От болезни пострадали ровно те люди, которые не считали нужным прививаться — зачем, если в стране заболеваемость и так почти на нуле?

Цена свободы

Чем закончится китайская вспышка, представить несложно. Мы знаем по опыту других стран, что волна на выходе из нулевого ковида бывает высокой — и потому недолгой. И в Китае, возможно, самое страшное уже позади: Чунцин и Гуанчжоу недавно отчитались о том, что перевалили через пик заражений, Пекин и Шанхай тоже постепенно возвращаются к обычной жизни — дальше болеть предстоит уже не мегаполисам, а регионам. К тому же выводу пришел и британский исследователь, который проанализировал дорожный трафик и поисковые запросы в интернете.

Значит, вспышка скоро закончится. Вопрос только, чего она стоила Китаю — и в чем эту цену измерять.

Если посмотреть на число переболевших в разных странах за все три года пандемии — с дежурной оговоркой, что точное число узнать невозможно, а открытые источники не всегда корректны и не учитывают повторные заражения, — то можно заметить, что стратегия здесь большой роли не играет. Что в европейских странах, которые пережили несколько волн и локдаунов и расслаблялись в промежутках, что в азиатских, которые упорно сидели взаперти. И там, и там переболел примерно каждый второй или каждый третий.

Во Франции с вирусом встречались так же часто, как и в Южной Корее. Отсидеться не удалось практически никому. И сейчас той же дорогой идет Китай — в базе данных, по которой построен график, никаких сведений о нем нет, но по последним оценкам там заражен по меньшей мере каждый второй.

Если измерять потери в человеческих жизнях, то сравнивать два подхода гораздо сложнее. С одной стороны, нужно учитывать, что омикрон не так летален, как его предшественники. Но, с другой стороны, в ситуации коллапса, когда больницы переполнены, а лекарств не хватает, смертность всегда выше, чем могла бы быть, заразись люди тем же вариантом в перерыве между волнами.

Открытым данным здесь еще сложнее доверять, чем по части заболеваемости, — из-за разногласий в том, какие именно смерти считать ковидными и включать в статистику. А также из-за нежелания некоторых стран ее публиковать.

Тем не менее, если посмотреть на графики, полученные по открытым источникам, страны довольно четко распадаются на две группы. В той, что вышла из локдаунов раньше — как, например, в Европе, — уровень смертности оказывается выше. У тех, кто предпочел отсидеться, дела получше (если принять, что они отчитываются честно). Правда, этот принцип работает только в том случае, если страна использовала выигранное время для того, чтобы привить своих граждан. Гонконг, например, с этой задачей не справился: он начал свой путь во второй группе, но после того, как не удержался в рамках зеро-ковида, по смертности стремительно догоняет первую.

Нельзя, конечно, забывать и о том, что во время пандемии умирают не только от ковида. Локдауны, спасая жизнь одним людям, могут лишить ее других опосредованно: к кому-то не приедет скорая, у кого-то обострится старая хроническая болезнь, кто-то потеряет работу и останется без еды, а кто-то и вовсе сойдет с ума от сидения взаперти. Так что окончательно оценить урон от той или иной волны мы сможем только постфактум — когда появится статистика по избыточной смертности. Но даже в нее, конечно, не войдут долгий ковид и другие долгосрочные последствия пандемии — их можно будет разглядеть с еще большего расстояния.

Впрочем, Китай о своих потерях и постфактум, скорее всего, ничего не расскажет. Поначалу официальные данные сообщали, что от ковида в декабре умерло 37 человек. Сейчас китайский Центр по контролю заболеваемости обновил статистику с учетом декабрьской волны — и насчитал уже 60 тысяч смертей. Представители ВОЗ поблагодарили китайцев за уточнение, но вежливо предположили, что эту цифру стоит рассматривать как минимально возможную.

Их подозрения можно понять: 60 тысяч — это, конечно, в абсолютной величине в два раза больше, чем за все время пандемии в Южной Корее. Но в пересчете на число жителей это на порядок меньше, чем в образцово-привитом Сингапуре: 40 против 304 на миллион.