42,7 процента женщин хотели бы, чтобы их дети были высокими. В списке требований к отцу своих детей чаще, чем большой рост, они называют только высокий интеллект. Доходит даже до предложений редактировать геном зародышей, чтобы впоследствии они вырастали повыше. Редактор N + 1, которая всегда на физкультуре стояла третьей с конца, возмутилась этими разговорами и рассказывает о том, почему с биологической точки зрения быть низким — не только не стыдно, но и полезно.
Все выше и выше
Быть низким — это не просто столы, которые чуть выше, чем хотелось бы, и прилавки, перед которыми приходится вставать на цыпочки. Под людей ростом выше среднего заточена не только городская среда, но и глаза окружающих. Высоких любят все, и это не пустые слова. Как только человек попадает в категорию «ниже среднего», сторонние наблюдатели чаще отказывают ему в привлекательности, атлетичности и успешности. Мужчины, по данным опросов, «соглашаются» на гипотетическую партнершу не ниже 155 сантиметров, что чуть меньше среднего по миру (159 сантиметров). А женщины оказываются еще разборчивее: минимум, который они предпочитают, находится около 175 сантиметров — в то время как мужчины, которым сегодня 25, в среднем по миру дорастают до 171 сантиметра.
Но если бы дело было только в привлекательности. За высоким ростом тянется длинный шлейф других полезных свойств. По разным подсчетам, высокие люди в среднем лучше образованы, чем низкие. У них выше показатели IQ, они больше зарабатывают и в целом чаще чувствуют себя счастливыми. Известно, к тому же, что жены высоких мужчин тоже часто оказываются умнее, стройнее, и состоятельнее, чем те, кому достался супруг пониже — и даже если никакой прямой связи здесь нет, возможно, это дополнительный повод выбрать партнера повыше. Оно и не удивительно: попробуй-ка оказаться неуспешным в обществе, где тебя все априори ценят просто за твой размер.
При этом человечество растет. За последние сто лет женщины в среднем стали выше на 8 сантиметров, а мужчины — на 9. Это, правда, не вполне равномерный процесс: в конкретных странах бывают скачки и провалы, связанные, например, с войнами, а в последние годы рост как будто бы замедлился. Тем не менее, нет ни одной страны, где люди становились бы ниже. Высокие захватывают мир.
К чему мы тянемся
Как так получается, до сих пор не очень понятно. Судя по тому, что это «движение вверх» началось на границе XIX-XX веков, а до того рост людей (по крайней мере, в Европе) менялся не так сильно, дело может быть в том, что мы просто стали лучше жить: больше есть и меньше болеть — постепенно исчезают обстоятельства, которые тормозят развитие детей и мешают им достичь своего полноценного роста. В пользу этого говорит и то, что в разных странах по миру рост меняется неравномерно. За последние 100-150 лет, голландцы, например, подросли на 20 сантиметров, а русские и американские мужчины — всего на 6. И вообще, считается, что люди тем выше, чем спокойнее и богаче жизнь в их стране.
Есть, однако, подозрение, что дальше будет только хуже — поскольку на рост влияют не только среда, но и гены. И последние определяют почти 80 процентов разброса в росте между людьми, то есть оказываются куда более весомым фактором, чем еда. А значит, что потолка может и не быть: если мы продолжим предпочитать партнеров повыше, то в популяции будут накапливаться высокие люди и их гены. Половой отбор будет тянуть нас ввысь все сильнее и сильнее, сдвигая предельные значения, и великанами мы все-таки станем, и неуклюжее тело будет мешать нам так же сильно, как самцам оленей — их раскидистые рога. И только потом уже мы узнаем, есть ли у человеческого роста какой-нибудь объективный биологический порог — грань, за которой, например, сердце или суставы уже не справляются с нагрузкой.
Недавно у полового отбора появились новые союзники. Один из них — предимплантационная диагностика, возможность выбрать «лучшего» ребенка из возможных. Генетические компании уже обещают, секвенируя гены зародышей, предупреждать родителей о «неудачных эмбрионах», которые рискуют войти в 2 процента самых низких людей в популяции.
Другой — редактирование генома, способ переписать гены ребенка на более «высокие» варианты. Недавно Международная комиссия по генетическому редактированию предупредила: такое лучше пока не разрешать — а значит, и эта идея хотя бы в чьих-то головах уже появлялась.
Поэтому можно ожидать, что в ближайшем будущем стремление человека ввысь не остановится. Люди будут расти любой ценой, и сегодняшние середнячки в следующих поколениях уже окажутся в хвосте колонны. А значит, самое время спросить себя: точно ли это хорошо с точки зрения нашего тела? Есть ли там, наверху, к чему стремиться?
Что за облаками
Беглое погружение в омут научных статей не дает однозначного ответа на этот вопрос. Одни исследователи пишут, что высокие люди в плюсе: живут дольше, болеют меньше. Другие считают, что все наоборот. Третьи не видят вообще никаких корреляций. Четвертые деликатно замечают, что у всех есть свои слабые стороны: высокие люди чаще болеют раком, а низкие — диабетом, высоким чаще грозит фибрилляция предсердий, а низким — деменция.
Откуда такое расхождение? Как это часто бывает, дьявол кроется в выборке. Поскольку рост людей постоянно меняется — не только в течение жизни каждого человека, но и от поколения к поколению, то результат очень сильно зависит от того, на ком авторы очередной статьи проверяли свою гипотезу. Например, если мы посмотрим на долгожителей и сверхдолгожителей, то увидим, что они часто бывают невысокого роста. Означает ли это, что быть невысоким полезно — или что все они родились около сотни лет назад, когда все мы были ниже? И наоборот: если мы будем измерять риск смерти в зависимости от возраста у современных пенсионеров, то наверняка обнаружим, что низкие старики умирают раньше. Это потому, что высокий рост продлевает жизнь, или потому, что маленький рост в старости отражает возрастное искривление позвоночника?
Ко всему прочему, не стоит забывать, что рост — это еще и показатель того, что кто-то хорошо ел в детстве. Поэтому у каких-то людей проблемы со здоровьем начинаются не от того, что они не выросли физически, а от того, что какие-то системы органов недополучили ресурсов на развитие. Забавно, что по этой же причине данные могут искажаться и в другую сторону: иногда у тех, кто недоедал в детстве, позже включается компенсаторный рост — и с этим связывают склонность высоких людей к раку и некоторым болезням сердца: раз начав делиться, клетки не останавливаются вовремя.
Что уж говорить о лабораторных мышах. Первым человеком, который получил приз «Мафусаилова мышь» за максимальное продление жизни, стал Анджей Бартке — он вывел долгоживущих мутантов размером в три раза меньше нормы. Эти карликовые линии Ames и Snell до сих пор остаются рекордсменами среди мышей. Они живут примерно в полтора раза дольше обычного — планка, которую пока не удалось перебить никакими уколами и таблетками.
Невысокие стандарты
Секрет долгой жизни мышей-карликов Анджея Бартке — в «правильных» мутациях. У линий Ames и Snell хуже работает гипофиз: он выделяет меньше гормона роста и тиреотропина (стимулятора щитовидной железы). В таких условиях клетки тела поглощают меньше энергии и строят меньше белков — а значит, производят меньше продуктов обмена веществ и побочного «мусора», который ускоряет старение.
У людей так тоже бывает — если это пациенты с синдромом Ларона. У них мутация затрагивает рецептор к гормону роста: даже если гипофиз его производит, клетки все равно реагируют на него слабее, чем обычно. В результате такие люди действительно невысоки, и к тому же, нередко страдают ожирением и разными неврологическими патологиями. Однако для людей с врожденным генетическим дефектом они живут удивительно долго — до 80-90 лет, и реже прочих болеют раком, а по некоторым данным, еще атеросклерозом и диабетом.
Что характерно, на другие виды карликовости эта закономерность не распространяется. Например, самая распространенная форма среди патологий роста — ахондроплазия, которой страдают большинство знаменитых карликов вроде актера Питера Динклэйджа («Игра Престолов», «Три билборда на границе Эббинга, Миссури»), — не только не защищает своих носителей от других болезней, но часто сокращает их жизнь. И это неспроста: ахондроплазия развивается по другому механизму и затрагивает в основном рост костей — в отличие от синдрома Ларона, который сказывается на всех органах сразу.
Хотя большинство людей не страдают ни одной из форм карликовости, гормон роста и его сигнальные пути у всех работают с разной силой. Человек может вырасти низким в том числе из-за того, что его ген гормона роста несет в себе какие-то небольшие изъяны — пусть и не такие существенные, как при синдроме Ларона. А значит, носитель этих изъянов может получить себе часть плюсов этого синдрома, обойдясь без минусов.
И действительно, оказалось, что некоторые мутации в гене гормона роста и других генах его сигнальной системы снижают рост человека, в то же время снижая и риск умереть от естественных причин. А другие мутации, которые позволяют своим носителям вырасти повыше, одновременно уменьшают их шансы на экстремальное долгожительство.
С этой точки зрения выбор партнера повыше кажется сомнительным вкладом в будущее поколение. Что еще он передаст своим детям, кроме способности с легкостью перегнуться через любой прилавок или рассмотреть солиста из задних рядов танцпола? Склонность людей считать высоких более симпатичными и успешными может измениться, как меняется любая мода. А гены останутся надолго — но возможно, не так надолго, как могли бы. Не стоит недооценивать низкорослых людей: в нас могут быть скрыты тайные бонусы. И кто знает, мы, может быть, еще переживем тех, кто сегодня смотрит поверх наших голов.
Полина Лосева