Язык из Книги рекордов

На табасаранском языке в южном Дагестане говорит более ста тысяч человек, а еще этот язык несколько раз попадал в Книгу рекордов Гиннесса из-за своей необычайно сложной падежной системы. N + 1 обратился к Дмитрию Качкову, участнику проекта «Страна языков», с просьбой рассказать об особенностях табасаранского. Кроме того, вы можете попробовать свои силы в решении лингвистических задач, которые найдете под этой статьей, а еще прочитать наш предыдущий материал про арчинский язык.

Кавказ издавна славится языковым многообразием. В I веке нашей эры римский энциклопедист Плиний Старший рассказал в шестом томе «Естественной истории», что для ведения торговли в регионе, лежащем между Черным и Каспийским морями, его землякам потребовалась помощь 130 переводчиков.

На Кавказе действительно звучат десятки языков, принадлежащих различным языковым семьям. Здесь говорят на индоевропейских языках, в том числе армянском, осетинском и, конечно, русском. Здесь можно встретить тюркские языки, родственные турецкому и казахскому: в частности таковым является азербайджанский язык.

Языки еще трех семей называют автохтонными: они звучат только в этом районе, а за его пределами ничего похожего не встречается. Это картвельская, абхазо-адыгская и нахско-дагестанская семьи. В нашем материале речь пойдет о табасаранском языке, который относится к лезгинской ветви нахско-дагестанской семьи.

Этот язык, вероятно, лучше известен широкому кругу читателей, чем многие другие языки Кавказа. Причина кроется в растиражированном развлекательными ресурсами факте: табасаранский язык внесен в Книгу рекордов Гиннесса как один из самых сложных языков в мире!

Это действительно так, только смотреть надо старые издания Книги рекордов, выходившие до 1998 года включительно, когда в них еще фигурировал раздел «Самый сложный язык» («Most complex language»).

Объективно выбрать самый трудный язык невозможно, поэтому составители справочника обращали внимание на рекордные значения различных лингвистических признаков, например «наибольшее количество приставок» или «максимальное количество символов в словаре» (последнее достижение принадлежит, очевидно, китайскому языку).

Попал в этот список и табасаранский, как язык с самым большим количеством падежей. Правда, как их высчитывали, понять сложно: до 1981 года в табасаранском было 35 падежей, а в следующем выпуске их число вдруг возросло до 48.

Но прежде чем считать падежи и задаваться вопросом, правда ли 35 или даже 48 — максимальное число падежей, возможное в любом из современных языков мира, познакомимся с табасаранским языком поближе.

50 согласных звуков

Табасаранский язык — язык табасаранов, проживающих на территории трех районов Южного Дагестана — Табасаранского, Хивского и Дербентского. Согласно переписи населения 2010 года, в России проживают почти 150 тысяч табасаранов и 126 тысяч указали, что владеют табасаранским языком.

Табасараны — мусульмане-сунниты, а их традиционное ремесло — ковроделие. Настоящие табасаранские ковры могут стоить тысячи долларов!

В табасаранском языке выделяют две группы диалектов: северные и южные, имеющие различия на фонетическом и морфологическом уровнях. В основу литературного языка лег один из говоров южного диалекта.

В начальной школе табасаранский — основной язык преподавания, в качестве предмета он изучается и в старшей школе. Ведется радиовещание, издается художественная и учебная литература, выходят несколько газет и журналов.

Табасаранский язык, как и многие другие языки Кавказа, обладает богатой фонетикой и интересной морфологией. В языке насчитывается шесть гласных звуков: {a}, {и}, {у}, {э} и произносимые с сужением глотки {аь}, {уь}. Любопытно, что звук {о} не характерен для табасаранского языка и встречается только в словах, заимствованных из русского.

Система согласных значительно сложнее и включает более 50 фонем. В языке можно наблюдать сингармонизм гласных: форма некоторых суффиксов зависит от гласного корня. Такое явление нехарактерно для нахско-дагестанских языков и объясняется влиянием соседнего азербайджанского.

Обилие согласных усложняет выработку системы письменности. В 1932 году был предложен алфавит на основе латинской графики, а в 1938 году — кириллический, который затем неоднократно дорабатывался. Современный табасаранский алфавит содержит 46 букв.

Диграфы, содержащие -ъ-, -ь- или -I-, передают звуки, слегка отличающиеся от звука, выраженного первым компонентом.

Существительные и глаголы

Существительные табасаранского языка разделяются на два класса:

• названия разумных существ, то есть людей;
• все остальное: животные, вещи, явления, абстрактные понятия.

Мифические существа разбросаны по обоим классам: бог, пророк, ангел и гурия — разумные существа, а дьявол и всякие вурдалаки — нет.

Класс никак не проявляется в самом слове, однако может влиять на согласование с ним прилагательных, числительных, местоимений и глаголов: бай тIирхур — мальчик полетит, ничхир тIибхур — птица полетит.

Существительные изменяются по числам (единственное и множественное) и разнообразно — по падежам, о чем ниже.

У дагестанских языков богатая морфология глагола, и табасаранский — не исключение. Прежде всего имеются две формы инфинитива: масдарная и долженствовательная, обе называют действие, но последняя характеризует его как цель другого действия (лигуз гъягъюб — идти <с целью> смотреть). При этом масдар, мыслимый как название действия, может склоняться по падежам, как имя существительное.

Личные формы глагола спрягаются по лицам и числам, а также имеют классный показатель. Ряд глаголов имеет две системы спряжения: активное и пассивное: йикIураза / йикIурава (я убиваю / ты убиваешь) и йикIуразу / йикIураву (меня убивают / тебя убивают).

Временная система табасаранского глагола включает 3 будущих, настоящее и 7 прошедших времен; имеются пять наклонений (изъявительное, условное, повелительное, запретительное и вопросительное), две формы деепричастия, три формы причастий.

Отрицание действия обычно образуется с помощью морфемы дар, которая в разных глаголах появляется в разных местах: гъафну (он пришел) — гъафнудар (он не пришел); ипIураза (ем) — ипIурадарза (не ем); апIуб (делать) — дарапIуб (не делать); чIябгъюб (рвать) — дячIрябгъюб (не рвать).

В многосложных глаголах отрицание может формироваться путем повторения второго слога: илипуб (набросить) — илилипуб (не набросить).

Что касается словообразования, то в табасаранском языке шире, чем во многих других дагестанских языках, представлен приставочный способ, хотя распространено и суффиксальное словообразование.

Также построение новых слов возможно путем словосложения: например, паутина хашврахал дословно значит «дом паука», летучая мышь чIаппархил — «тряпки-рука», родители абйир-бабар — «отцы-матери», дети баяр-шубар — «мальчики-девочки», питаться ипIуб-ухуб — «есть-пить».

Порядок слов свободный, но чаще зависимое слово стоит перед главным. Поэтому в табасаранском языке прилагательные предшествуют существительным, используются послелоги вместо предлогов, а глагол-сказуемое часто оказывает в конце предложения.

Всего четыре основных падежа

Самая известная черта табасаранского языка — его падежная система. Все падежи делятся на две группы: основные и местные. Сначала следует рассказать об основных, их еще называют абстрактными.

Табасаранский язык, как и многие другие языки Кавказа, обладает эргативным строем. Этим он отличается от русского языка и других индоевропейских языков, относящихся к языкам с номинативным строем.

Разница проявляется во фразах с переходным глаголом, например «птица пьет воду». В русском языке в таком предложении субъект действия (кто/что пьет? — птица) стоит в именительном падеже, а объект действия (вода) — в косвенном, винительном падеже. В языках эргативного строя в именительном падеже будет стоять объект (вода), а субъект (птица) — в косвенном падеже, который обычно называется эргативным.

Вот как это выглядит:

• Ничхир тIибхур — птица (именительный падеж) полетит
• Бали ничхир бисур — мальчик птицу (именительный падеж) поймает (буквально: птица поймана мальчиком)
• Ничхри шид убхъура — птица (эргативный падеж) воду пьет (буквально: вода пьется птицей)

Неудивительно, что первые исследователи табасаранского языка, Петр Услар и Адольф Дирр, называли эргативный падеж творительным!

Именительный падеж, также иногда называемый абсолютив, — основная форма существительного. Есть десяток суффиксов, позволяющих образовать форму эргативного падежа от абсолютива, иногда словоизменение сопровождается чередованием звуков и выпадением гласных в основе.

Вот «птица» ничхир становится ничхри, «голубь» луф превращается в луфру, «дочь» риш в эргативе — вообще шуру, а «лев» аслан имеет форму асланди.

Если последний пример напомнил вам «Хроники Нарнии», то это неспроста. Клайв Льюис взял в качестве имени своего персонажа тюркское слово «aslan» («лев»), и его же заимствовал табасаранский язык.

Строгие правила построения эргатива сложно сформулировать, а первый исследователь табасаранского языка Петр Услар и вовсе жаловался:

...Существует чрезвычайная распущенность; почти в каждом ауле эта форма образуется по-своему. Если эти различные формы записать и пересказать какому-либо местному туземцу, то он заметит, что все они употребительны и понятны, но что такая-то форма кажется ему лучшею, то есть к ней он наиболее привык.

В общем, в словарях форму эргативного падежа обычно просто указывают для каждого существительного.

Другие два основных падежа, родительный и дательный, образуются последовательно. К форме эргативного падежа добавляются суффиксы -н и -з соответственно: уста («мастер», именительный падеж) — устайи (эргативный падеж) — устайин (родительный падеж) — устайиз (дательный падеж).

Родительный падеж похож на свой аналог в русском языке: он передает отношение принадлежности (абайи-н чекмийир — «отцовы сапоги»), отношение целого к части (уьли-н кьацI — «хлебный ломоть»), носителя признака (эскри-н дирбаш’вал — «воинская смелость»), материал предмета (дяхни-н уьл — «пшеничный хлеб») и тому подобное.

По переводам видно, что эта форма часто играет роль прилагательного. Добавив к ней классный показатель, можно получить субстантивированное существительное, примерно как русские «раненый» и «мороженое»: аба («отец», именительный падеж) — абайи (эргативный падеж) — абайин (родительный падеж) — абайинур и абайинуб («некто отцовский» и «нечто отцовское», именительный падеж).

Эти существительные тоже склоняются по падежам: абайинури и абайинуби (эргативный падеж) — абайинурин и абайинубин (родительный падеж) — абайинуриз и абайинубиз (дательный падеж).

Дательный падеж может выражать, как и в русском языке, предмет, на который направлено действие (бали-з йип — «сыну скажи»). Также может обозначать направление действия: шубар шагьри-з гъушну — девушки поехали в город. Этим дательный падеж напоминает местные падежи.

Полчища местных падежей

Местные падежи, они же локативы, позволяют рассказать, где происходило действие. Они разбиты на серии (или локализации), уточняющие место действия относительно объекта.

В южных диалектах табасаранского языка, которые легли в основу литературного языка, различие между сериями -гь «у чего-то, перед чем-то» и -хь «около чего-то» стерлось, поэтому в них выделяют только семь серий падежей.

Интересно, что эти же морфемы, но уже в качестве приставок, могут образовывать глаголы с соответствующим значением: кипуб — накинуть сбоку, ккипуб — подбросить, илипуб — набросить сверху и так далее.

Второй компонент системы местных падежей позволяет указать, как направлено действие относительно этого места:

• Эссивы обозначают состояние покоя, то есть действие происходит в названной точке. Они не требуют отдельного суффикса (приведенные в таблице выше формы слова «стена» — это эссивы):
  • тальси-ъ мух айи — в мешке находится ячмень;
  • столи-хъ хъайидар за гъаши — сидящие за столом встали.
• Аблативы, или исходные падежи, выражают значение «из указанной точки» и требуют дополнительного суффикса -ан:
  • мюгъ дагъди-кк-ан гъяра — из-под горы вытекает река.
    А с помощью наречия-послелога можно указать направление:
  • дагъдиккан-тина — из-под горы туда, дагдилъан-ккина — из-под горы вниз.
• Лативы, или направительные падежи, наоборот, сообщают, что действие направлено «в указанную точку». Для образования латива используется морфема -на:
  • гьари-хь-на шубар гъафну — девочки подошли к дереву (к месту около дерева).

И к эссивами, и к аблативам, и к лативам можно еще добавить суффикс

-ди

.

• эссив с -ди образует комитатив, который указывает, как расположены друг относительно друга движущиеся объекты. Например, аьрабайи-ъ — это «в арбе», но в состоянии покоя, а аьрабайи-ъ-ди означает, что кто-то ехал в арбе: арба ехала, и человек в ней ехал: учу шагьриз аьрабайи-ъ-ди гъушунча — мы поехали в город в арбе (по-русски скорее скажут «на арбе»). Соответственно, аьрабайи-хь — это точка «около арбы», а аьрабайи-хь-ди — это «около арбы при совместном передвижении»: йиц аьрабайи-хь-ди гъябгъюра — вол идет около арбы.
• аблатив и латив с -ди указывают не исходную или конечную точку действия, но направление действия. Сравните:
  • школайи-хь-ан баярин десте гъюра — из школы идет группа ребят.
  • школайи-хь-ан-ди баярин десте гъюра — по направлению от школы идет группа ребят.

Отмечается, что суффикс -ди со значением «по направлению к» может добавляться также и к дательному падежу, который может выражать значение места: шагьри-з (городу) — шагьри-з-ди (по направлению к городу).

Итак, четыре основных падежа, один дательный падеж с -ди, три локативных падежа, каждый из которых может быть усложнен суффиксом -ди, представленные семью (а в говорах и восемью) сериями. Итого 4 + 1 + 3 × 2 × 7 = 47 или 4 + 1 + 3 × 2 × 8 = 53 падежа!

Так есть ли рекорд?

Несмотря на мировое признание сложности падежной системы табасаранского языка, не стоит относиться к этому достижению серьезно, и причин на то несколько.

Во-первых, в современном табасаранском языке наблюдают тенденцию к уменьшению числа используемых падежей. В литературном языке окончательно пропала разница между сериями падежей «у» и «около». Вместо направительных падежей чаще используют эссивы. Малоупотребимы падежи со значением направления действия, образованные с суффиксом -ди.

Вообще на смену системе локативов приходит родительный падеж с соответствующим послелогом: вместо хула-кк (под домом) встречается конструкция хула-н кIанакк с тем же значением.

Отдельные падежные формы приобретают дополнительные или переносные значения, не имеющие локативного значения. Например, комитатив VII серии может играть роль творительного падежа (карандшиинди — это чаще «карандашом», чем «на карандаше совместно с ним»), а аблатив III серии при глаголах речевой или мыслительной деятельности называет объект (уьмрикан может быть не «из жизни», а «<рассказывать> о жизни»).

В целом наблюдается характерный для дагестанских языков процесс разрушения сложной падежной системы.

Но, во-вторых, даже если не учитывать этих изменений, падежная система табасаранского языка все равно не является самой разветвленной.

В аваро-андо-цезскую ветвь нахско-дагестанской семьи входит небольшой бежтинский язык, число носителей которого — менее 10 тысяч.

Для него характерно богатство локативных форм: девять значений локализации, четыре пространственных падежа и возможность образовать аппроксиматив, который делает указание на место менее точным: do märä-L’a ečenäj — я стою на горе; do märä-L’a-dä ečenäj — я стою где-то неподалеку от вершины горы. Всего получается 9 × 4 × 2 = 72 одних только локативных форм.

В одной публикации языковеды обратили внимание на близкого родственника бежтинского языка — цезский язык. В нем обнаружилось:

• семь основных падежей;
• семь серий локативов;
• четыре падежа для каждой серии: эссив, аблатив, латив и аллатив, примерно соответствующий табасаранскому дательному с суффиксом -ди; суффикс -āз со значением удаленности, который может быть добавлен к любому местному падежу;
• суффикс -це, который может присоединяться вообще к любому падежу, выражая подобие: гъуткIоце — словно дом.

Итого получается (7 + 7 × 4 × 2) × 2 = 126 падежей. Авторы исследования иронично отмечают, что число 126 значительно больше, чем 47, 48 или 53, однако найти соответствующую запись в Книге рекордов Гиннесса почему-то не удается.

Падежи ли это вообще?

Можно поспорить о том, являются ли все конструкции цезского языка с суффиксом -це отдельными падежами. Вообще, большая проблема «лингвистических рекордов»: непонятно, что именно считать.

Даже для хорошо изученного русского языка порой заявляют: падежей больше, чем шесть. Местный в лесу, на снегу (отличающийся от предложного о лесе и о снеге), отделительный падеж чаю, сахару (не совпадающий с родительным падежом чая, сахара), звательный падеж мам!, Вась! и тому подобные.

Знаменитый лингвист Александр Потебня отмечал, что в русском языке, например, несколько различных творительных падежей, совпадающих формально, но выражающих разные значения: орудия (сделано карандашом), деятеля (сделано человеком), сравнения (летит стрелой).

Для табасаранского языка и прочих дагестанских языков принципиально, как характеризовать многокомпонентные образования. Современные лингвисты обычно различают пространственный падеж, называющий направление движения (где, откуда, куда и так далее), и грамматическую категорию локализации (внутри, на, под и так далее), которая указывает на точное место в пространстве и падежом не является.

И вот почему. Падежи не только несут некоторый смысл, но и играют важную роль в согласовании предложения. Например, при русском глаголе «дать» можно указать, кто дает (это будет именительный падеж), кому дают (это дательный) и что дают (это винительный). Родительным, творительным и предложным падежом глагол «дать» не управляет.

Уже из этих соображений можно сказать, что уменьшительно-ласкательные формы падежными не являются: везде, где допустим «карандаш», уместен и «карандашик».

В табасаранском языке при глаголе «идти» можно указать не только кто идет, но и откуда, и куда. При глаголе «поместить» — кто помещает, что помещает и куда. Ощущается связь с конкретными падежами: лативом и аблативом. А локализации на синтаксис не влияют: всегда можно направиться и в дом, и за дом, и к дому, и под дом.

При таком подходе падежей в языках оказывается не очень много, а в табасаранском можно насчитать семь: четыре основных и три местных, которые усложнены семью значениями локализации и суффиксом направленности -ди.

Лингвистическая задача

Даны словосочетания южного диалекта табасаранского языка с переводами на русский язык:

1. гъюб шапка хьаджи — идти с шапкой
2. урхуб аьлхъюб каджи — читать улыбаясь
3. хътаркуб хялижв хьаджи — вернуться с гостем
4. дигъуб кьуруш ккаджи — стоять в грязи (то есть на грязном месте)
5. урхуб аьйнийир алджи — читать в очках
6. гъюб шапка алджи — идти в шапке
7. гъюб медал мухрик каджи — идти с медалью на груди
8. гъюб гвар гъюнихъ хъаджи — идти с кувшином за плечом
9. дигъуб гюлле фуниъ ъаджи — стоять с пулей в животе
10. гъюб ицIрушин мухриъ ъаджи — идти с болью в груди
11. хътаркуб фукIа хьдарджи — вернуться ни с чем
12. хътаркуб ицIрушин чаъ ъдарджи — возвратиться без боли внутри (буквально: в себе)
13. дигъуб палтар алдарджи — стоять голышом
14. гъюб маргъ хъдарджи — идти без палки

Решение

Переводы табасаранских словосочетаний удобно представить в следующем виде:

глагол в инфинитиве + существительное 1 (+ существительное 2) + деепричастие «(не) имея».

Формы глагола и существительного 1, являющегося объектом деепричастия, неизменны. Деепричастие «(не) имея» устроено следующим образом: префикс пространственной локализации (+ показатель отрицания -дар-) + -джи.

В условии представлены префиксы ъ- «внутри», к- «на поверхности», хь- «при себе», ал- «на себе» (о том, что надето), кк- «внизу», хъ- «сзади или в качестве опоры».

Перед -дж- ко всем префиксам, кроме ал-, добавляется -а- (сравните варианты русских приставок под-/подо- и тому подобные).

Существительное 2 имеет суффикс, совпадающий с префиксом локализации деепричастия.

Ответы:

1. Вернуться голодным
2. Вернуться с болью в животе
3. Вести гостя
4. гъюб палтар гъюнихъ хъаджи
5. гъюб гюлле мухриъ ъаджи

Дмитрий Качков