Робот, который (не) может станцевать хаку

«Общество 5.0» — это концепция существования человека, в котором технологии не являются целью. Они служат инструментом высвобождения человека, инструментом раскрытия заложенного в нас потенциала. Например, роботы не должны просто заменить человека, отобрав у него работу, вместо этого они дополняют его возможности, становятся его партнерами. Совместно с Mitsubishi Electric мы начинаем проект, который так и называется «Общество 5.0». В первом выпуске мы поговорим о том, как роботы помогают людям сохранять их суть — человеческую культуру.

Бум роботехники начался несколько лет назад. Сейчас некоторые исследователи — например, International Data Corporation — предрекают, что технология будет развиваться за счет увеличения продаж сервисных роботов для профессионального и повседневного пользования, роботических систем безопасности, промышленных роботов, а также биогибридных машин. Впрочем, объекты, запрограммированные на автоматизированное производство, становятся и участниками социальных отношений.

Речь идет, прежде всего, о социальных роботах, чьим продуктом оказывается симуляция симпатии и помощи разного рода. Лидером по тому, чтобы делегировать машинам право помогать людям в настройке социокультурного и экономического благополучия, стоит считать Японию.

Включение машин в процесс создания нового общества всеобщего благополучия сегодня становится важнейшим принципом именно японского подхода к управлению цифровыми трансформациями. И если во многих развитых странах роботы — полноправные участники скорее индустриальных отношений или мегаинфраструктур, то Япония в рамках концепции «Общество 5.0» делает ставку на универсалистский подход к внедрению «роботического» в плоскость «человеческого».

Наверное, самый массово известный пример практического применения «японского подхода» — использование робота как исполнителя религиозного ритуала. Однако если посмотреть на концепцию «Общества 5.0» как на всеобъемлющую модель строительства безопасного дигитального общества, то можно заметить, каковы перспективы легитимации роботов как социальных субъектов. Например, они могут выполнять важнейшую задачу сохранения культурных практик — задачу, с которой люди в современном мире справиться уже не успевают.

Молитвомат 2.0

Итак, японские инженеры создали для «эмоционального» робота Pepper обновление, благодаря которому он может выступать в роли буддийского монаха на традиционных похоронах.

Население Японии быстро стареет, поэтому спрос на сервисы, связанные с окончанием жизни, растет, — но в цене они не снижаются. Аренда робота-монаха, который может провести отпевание и похороны, стоит намного дешевле, чем услуги монаха-буддиста. На церемонии он «произнесет» несколько соответствующих сутр, поклонится, ударит в барабаны, а еще устроит трансляцию действа.

Идея включить робота в индустрию ритуалов — реализация японской социально ответственной версии дигитализации. Во главу угла при создании таких машин ставится не коммерческий интерес, а сохранение и повышение качества жизни человека. И робот-собака Aibo, и робот-монах Pepper разработаны как социальные компаньоны, позволяющие людям не терять навыки коммуникации с окружающими и сохранять уверенность в ценности подобного навыка.

Таинства и ритуалы обретают свою силу как раз в ситуации общения с посредниками, которые для верующих людей оказываются медиаторами божественной благодати, милости. Так что неудивительно, что одним из следствий дигитализации можно считать технологическое упрощение доступа к событиям, связанным с переживанием религиозных чувств (например, с помощью мессенджеров можно просить о молитвенной поддержке). Но в состоянии ли технологии перенимать еще и роль носителей смыслов этих практик?

Этот парадокс в 2017 году обыграли и в христианской традиции. На выставке, посвященной 500-летию Реформации, был представлен робот BlessU-2. Машина иллюстрировала идею, что в эпоху цифровых технологий церковь подвергается новой реформации. Устройство благословляло пользователей. Они должны были ответить на несколько вопросов на экране, и после этого робот воздевал «руки», из которых бил яркий электрический свет. Затем машина цитировала Библию на одном из пяти возможных языков.

Как говорят создатели робота, он, в отличие от японского «монаха» создан скорее как арт-эксперимент. Его цель — в публичном вопрошании у религиозных деятелей, паствы и просто чувствительных зрителей, каковы могут быть границы «вторгаемости», «вовлекаемости» роботов в пределы человеческой культуры? Можно ли делегировать машинам право на участие в ритуалах и действах, в которых важна не только внешняя сторона, но и ощущения, которые сложно понять и описать?

Но и японский, и европейский робот пока не могут заменить реальных исполнителей ритуалов. Pepper не умеет по-настоящему сочувствовать, а BlessU-2 вообще пародирует идею роботизации религии. Кроме того, роботы вряд ли смогут получить доступ к тем практикам, к которым пока не допущены женщины. Они не в силах побороть радикальный антропоцентризм (а иногда и андроцентризм) религиозных структур.

Тогда, может, стоит делегировать помогающим машинам сохранение и воссоздание исчезающих элементов культуры — обычаев и промыслов? Сакральное оставим людям, а роботам доверим нечто профанное, что при этом долгие годы составляло основу цивилизации?

Робот-ремесленник

Это предложение фиксирует еще один тренд на дигитализацию, которая и так захватила поточное/заводское производство, а сегодня становится интересна и создателям нишевой продукции. Еще недавно внедрение индустриальных роботов, технологий 3D-принтинга считалось будущим именно массовых производств, а крафтовое, кастомизированное производство держалось за человеческий труд. Сегодня же многие виды такой деятельности часто оказываются объектом инженерных экспериментов. Работа над прокачкой искусственного интеллекта позволяет вкладываться в развитие и социально-ориентированного технологического предпринимательства.

Современные машины можно настроить под выполнение разных задач: скажем, промышленные роботы KUKA или близкие им конструкции уже научились готовить пиццу, освоили плотничество и другие ремесла. Машины могут применяться даже для создания рукописных текстов по индивидуальным «лекалам», а значит, роботизировать можно производство фактически любого артефакта, когда-либо созданного людьми.

Но скопировать объект не значит воспроизвести то, что за ним стоит. Кустарное производство, если использовать для него 3D-принтинг, теряет измерение человеческой производственной деятельности. В таком случае, возможно, стоит обратить внимание на другие проявления «умных» систем, способные действительно помочь сохранению традиционных культур и их достижений?

Роботизированной камерой, которая может фотографировать и сберегать картины из мировых музеев, как и машинными системами, позволяющими заниматься подводной археологией, вряд ли кого-нибудь сегодня удивишь. А вот современные экспертные системы действительно позволяют получать массу новых данных из существующего материала наблюдений ученых за сферой культуры. И заодно дают шанс на сохранение важного измерения человеческого совместного бытия — факта передачи следующим поколениям накопленного опыта, норм и артефактов, картин мира и идентичностей.

Сохранения языка

В 2017-2018 годах австралийские ученые анонсировали проект в партнерстве с Google, цель которого — сохранение местных автохтонных языков. В регионе их насчитывается порядка 300, только на 140 из них еще продолжают говорить и только 18 до сих пор обучают детей. А это значит, что эти языки скоро исчезнут даже из бытового употребления и превратятся в так называемые «унаследованные», то есть те, что остаются только антропологически ценным нематериальным наследием.

С помощью библиотеки для машинного обучения TensorFlow, позволяющей строить нейронные сети для классификации объектов, ученые собираются помочь лингвистам. Те анализируют огромные объемы языковых единиц исчезающих языков.

Благодаря такой системе можно будет построить модели языка — уже сейчас объектами такого моделирования являются некоторые пиджины и креольские языки (например, Kunwok, Kriol, Mangarayi, Nakkara, Pitjantjatjara, Warlpiri, Wubuy). В дальнейшем эти технологии будут использованы для наращивания мощностей программ онлайн перевода, что опосредованно можно считать борьбой с гегемонией английского языка в онлайн-среде.

Робот Opie, который может обучать юных носителей автохтонных языков в игровом формате, тоже может быть использован в этих целях. В некоторых районах, где на 1000 человек приходится 10 языков, необходимо поддерживать интерес к тому, чтобы жители учились локальным языкам. А еще ПО Opie можно инсталлировать в разные цифровые устройства, что увеличит удаленную образовательную поддержку носителей языка.

Существование этого робота подтверждает ценность японского подхода к цифровизации. Для будущего человечества важны не столько те машины, что могут автоматизировать любую деятельность и «освободить» человека, сколько системы, способные предложить новые горизонты сохранения культурно значимых практик.

Машина времени

Отменить факт уничтожения уникальных культурных практик, не выдерживающих конкуренции с массовым производством, невозможно. Однако нынешние попытки владельцев мировой IT-индустрии обратить внимание на останки культурного многообразия выглядят в лучшем случае как просвещенный вариант колониальной политики, а в худшем — как пример культурной апроприации, позволяющей заработать дополнительный капитал.

Пожалуй, лучшее, что может сделать сегодня человечество, это сохранить образы артефактов прошлого, с тем чтобы иметь возможность воспроизводить их в будущем. Хотя бы для того, чтобы чувствовать преемственность по отношению к предкам. А еще можно работать над экспертными системами, позволяющими дистанционно транслировать опыт многих культур так, чтобы увеличить шанс на сохранение множественности картин мира. Изобретать же роботов, которые смогут, скажем, сами танцевать хаку, бессмысленно. Существо ритуалов роботические системы передать все равно не смогут, а для всего остального есть 3D-принтинг.

Оксана Мороз