«Пиратское просвещение, или Настоящая Либерталия»

В XVIII веке в Европе распространялись слухи о Либерталии — пиратской республике, основанной на Мадагаскаре, где рабство было упразднено, имущество объявлено общим, а управление осуществлялось на демократических началах. Ученые считают эту историю выдумкой. Однако на острове действительно существовали поселения, где пираты экспериментировали с формами правления и имущественных отношений. В  книге антрополога Дэвида Гребера «Пиратское Просвещение, или Настоящая Либерталия» (издательство «Ад Маргинем Пресс»), переведенной на русский язык Антоном Вознесенским, рассказывается, что на самом деле происходило на северо-восточном побережье Мадагаскара. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом о том, как женщины бецимисарака завязывали торговые отношения с пиратами.

Женщины-торговцы и магические чары

...Пошли однажды четыре сестры искать счастье...

Малагасийская сказка

Устным преданиям современных бецимисарака сообщить о пиратах почти нечего. Ближе всего из того, что я обнаружил, к описанию их появления с малагасийской точки зрения подходит текст, очевидно обязанный происхождением местной устной традиции, в котором якобы рассказывается о происхождении Рацимилаху. С ним можно ознакомиться в краеведческом музее Лампи в Фенериве-Эст. Имена и даты искажены здесь до полной , однако сам текст все же важен.

Если по свидетельствам европейцев женщины-малагасийки — сексуальные «дары», поднесенные мужчинами мужчинам, то в этой легенде женщины сами выступают инициаторами действия. Малата появились не потому, что пираты расселились на побережье и взяли жен из местных, а скорее потому, что малагасийки вознамерились искать мужей среди иноземцев; более того чтобы заполучить их, они готовы были прибегать к сильному средству — фанафуди, то есть «снадобью». Снадобье это, как нам предстоит еще увидеть, издавна было хорошо известно на Мадагаскаре как средство не только возбуждать половое влечение, но и подчинить вполне кого-либо своей воле. Практически любые магические средства, направленные на то, чтобы контролировать сознание и поведение других, относятся к области «любовной магии».

Легенда свидетельствует также о том, что мотивы женщины были не исключительно романтическими. Они отнюдь не были «влюблены по уши», но искали уважения (женщину без мужа «ни во что не ставили») и стремились завязать торговые отношения. Возможно, раз они ежедневно спускались на берег в поисках моряков, этому способствовали, во-первых, высокий статус, которым автоматически наделяли экзотических чужеземцев, в особенности прибывших из далеких краев — из Европы или Аравии (современные источники подтверждают это), а во-вторых, то, что моряки, и пираты в особенности, как считалось, везли с собой в значительных количествах коммерческие товары. Эти женщины искали способы сделаться не заложницами в каких-то играх мужчин, но социальными субъектами, действующими по своему собственному усмотрению.

До сего дня женщины народа бецимисарака славятся своей склонностью завязывать с иностранцами отношения, которые позже могут сделаться основой каких-то их материальных расчетов. Сегодня к этому примешивается мнение, что мужчины, создания капризные и непостоянные, не в состоянии распоряжаться деньгами; что мужчинам следует немедленно передавать доходы своим женам, пока они не успели разбазарить их на бессмысленные причуды. Дженифер Коул, к примеру, упоминает об иных мужчинах в современном Таматаве, «состоящих в удачных и прочных браках и с гордостью сообщавших мне, будто никогда не купили себе ни одной рубашки, в качестве доказательства того, что всецело доверяют распоряжаться своими деньгами супругам». Коул полагает, что это восходит к идеалам буржуазной семейной жизни колониального периода, что, несомненно, отчасти справедливо; однако есть и много более древняя традиция женщин народа бецимисарака распоряжаться на рынке и заключать коммерческие союзы с богатыми мужчинами, чтобы действовать в качестве их агентов. Прежде таких женщин звали вадимбазахами («жены иноземцев»); они сохраняли то, что, по крайней мере в девятнадцатом веке, дало жизнь множеству более или менее формальных соглашений с мужчинами-европейцами — иным мимолетным, иным постоянным 96. Вадимбазахи в большинстве своем владели одним или двумя иностранными языками (поскольку английский помогал освоить французский, язык торговли на всём побережье), некоторые знали грамоту; многие, уже в то время, были смешанного этнического происхождения сами. Иные могли похвалиться длинной чередой мужей-вазах (иноземцев) и множеством детишек от разных браков.

Почти всегда эти женщины также успешно вели свою собственную торговлю. По сути, по утверждению Доминик Буа, приморские городишки на землях бецимисарака в то время всего точнее можно было бы назвать «городами женщин»; в восемнадцатом веке обычно это были по-прежнему небольшие по площади, обнесенные изгородью территории, на которых располагалось, вероятно, от двадцати до пятидесяти «огромных домов», среди которых самые большие населяли вадимбазахи, их (регулярно отсутствующие) мужья, множество родственников и прислужников. В известном смысле женщины составляли хребет этих сообществ, и ни одного важного решения без их участия принять было невозможно.

Предприимчивость малагасийских жен в свою очередь облегчала пиратам решение их главной проблемы — поиска способа избавиться от огромных запасов незаконно приобретенных ценностей так, чтобы взамен им была бы гарантирована безопасная и комфортная жизнь. Теперь от них требовалось лишь уступить право распоряжаться этими запасами амбициозным торговкам-женщинам. И вот, на протяжении последующих столетий мужчины-иноземцы отмечают глубокую преданность вадимбазах экономическим и политическим интересам своих возлюбленных. Иные слагают в их адрес настоящие дифирамбы.

Говорят, что малагасийская женщина — искренний друг, преданный вашим интересам ничуть не меньше, нежели своим. Она ничего не делает иначе, как с вами и для вас. А между вами и малагасийцами она — надежная и прочная связующая нить, которую может разрушить лишь смерть или неуважение с вашей стороны и которая обеспечит вам дружелюбие, поруку и защиту. С подобным проводником можно ходить среди бецимисарака в полной безопасности.

Одна только фраза — «или неуважение с вашей стороны» — свидетельствует, что это не просто патриархальная покорность. Предполагалось, что преданность должна быть взаимной. Чего же следовало ждать в случае этого самого неуважения? Источники дают туманные намеки, однако в одном из текстов, написанном на языке мерина в девятнадцатом веке, предположительно датируемом 1870-ми годами, существует указание на формы магии, к которым прибегают женщины народа бецимисарака, ставшие любовницами торговцев с высокогорья. Женщины эти славились тем, что прибегали к страшной мести в случае, если их предавали партнеры.

Фехитратра — распространенный среди жен торговцев вид магии; торговец заводит себе на морском прибрежье любовницу, чтобы с ее помощью разбогатеть: «Ты торгуй здесь, а я стану возить товары: сюда из столицы, обратно в столицу». Стоит же ему разбогатеть, он бросает женщину; о ее тайной власти, посредством которой она может лишить его жизни, он тогда не думает. И вот, он ее надувает и скрывается со всем их общим добром. Но женщина знает, как достать его посредством фехитратры; она уничтожает его наполовину — наводит на мужчину чары так, что тот становится полужив: тела своего ниже солнечного сплетения он не чувствует, не имеет ни малейшего понятия, когда начнет мочиться или опорожнять кишечник, случится ли это в постели или на полу; при том он импотент. Околдован он женой еще в приморье, но недуг начинает овладевать им, лишь когда он возвращается в горы, впоследствии же всё набирает силу, пока, наконец, не сводит его в гроб. Вот какие заклятия у людей побережья, бецимисарака.

Столь ужасающая судьба угрожает мужчине, если он предает доверие своей половины. Если же торговец просто намерен покинуть любовницу, чтобы вернуться в горы к своей семье, женщина может избрать ему смерть и менее унизительную.

Рао-диа — это чары тех, с кем делят постель,— женщин, которых мужчины заводят, когда отправляются торговать. Женщина поджаривает кусочек земли, на который наступил мужчина и произносит следующее заклинание: «Не будет моим, так не будет ничьим! Пусть помрет! Пусть ни жена, ни дети его не узнáют, отчего он скончался». И вот, он возвращается в свой городок, а чары, которые навела на него его любовница, следуют за ним по дороге; когда же он умирает, люди говорят: «Но ведь когда он вернулся, он был совершенно здоров. А потом внезапно взял да помер». Вот что бывает от рао-диа.

Разнообразные формы мести посредством магии — фехитратра, манара моди, рао-диа — по-прежнему существуют в наши дни (по крайней мере, в том смысле, что в этом убеждены люди); в том сообществе, в котором я работал, во всяком случае практиковались все рассматриваемые формы оди фитии, или «любовной магии», наряду с рядом других, таких как фаненга-лавитра (при помощи которой бежавшего партнера можно ввести в состояние транса, из которого он (она) не сможет выйти, пока не вернется к заклинательнице) или цимихоа-бонга (ограничивает передвижение любовника определенным периметром), которые тоже рассматривались как оди фития — потому ли, что обычно применялись при романтических обстоятельствах, или поскольку они были способами подчинения воли другого человека. Любовная магия — это, прежде всего, власть и контроль. Ныне эти техники не считаются типичными для какого-либо географического региона. Однако тот факт, что сто пятьдесят лет назад они считались характерной особенностью женщин северо-восточного побережья, вступавших в коммерческие и интимные отношения с чужаками, конечно, сам по себе знаменателен.

Помимо прочего, это дает представление о том, что использование «любовных чар», о котором говорилось в нашей первоначальной истории, могло на самом деле иметь целью соблазнить и удержать моряков-чужестранцев.

Подробнее читайте:
Гребер, Дэвид. Гребер, Дэвид. Пиратское Просвещение, или Настоящая Либерталия / Дэвид Гребер; пер. с англ. [Антона Вознесенского] — Москва : Ад Маргинем Пресс, 2024. — 256.