«Дева со знаменем: История Франции XV-XXI вв. в портретах Жанны д’Арк»

Жанна д’Арк — героиня Столетней войны, казненная по обвинению в колдовстве, а затем реабилитированная и официально канонизированная спустя многие столетия после смерти. На протяжении веков отношение к ней менялось в зависимости от политических, религиозных и правовых установок, и все это отражалось в работах художников, графиков, скульпторов, граверов и карикатуристов. В книге «„Дева со знаменем“. История Франции XV–XXI вв. в портретах Жанны д’Арк» (издательство «НЛО») историк Ольга Тогоева рассказывает, как в разные эпохи изображали Орлеанской Деву и что ее иконография рассказывает о жизни Франции. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом, в котором официальное историописание игнорирует заслуги Жанны д’Арк в Столетней войне, в то время как французы все чаще говорят о девушке как о святой.

Сомнительная святая

Когда я была сделана, без различия
Осторожному королю, другу Божьему,
Подчинялись повсюду во Франции,
Кроме как в Кале — сильной крепости.
Это было правдой.

Цит. по: Фавье Ж. Столетняя война. С. 596

Слова эти были выгравированы на памятной медали, отчеканенной в 1451 году в честь Карла VII и знаменующей скорое окончание Столетней войны. После взятия Руана в 1449 году отдельные стычки и масштабные сражения с противником происходили все реже, и удача везде сопутствовала французам. Так случилось 15 апреля 1450 года при Форминьи, где, благодаря активному использованию артиллерии, английская армия, находившаяся в Нормандии, была практически уничтожена. Так произошло 17 июля 1453 года при Кастийоне — в последней крупной битве Столетней войны, в которой англичане также потерпели сокрушительное поражение. Еще через три месяца, 19 октября 1453 года, французы заняли Бордо, и военные действия между двумя королевствами были наконец полностью прекращены. И хотя никакого мирного договора, подводящего итог столь давнему противостоянию, так и заключено, Карл VII мог с полным правом носить отныне когномен «Победитель» (Victorieux).

Окончание, пусть отчасти и формальное, Столетней войны и состоявшийся в 1455–1456 годах процесс по реабилитации Жанны д’Арк не только укрепили положение французского монарха и обелили память о его главной «помощнице» в глазах современников. Они, по всей видимости, положили также начало открытому обсуждению соотечественниками Орлеанской Девы вопроса о ее возможной святости. По мнению Режин Перну и В. И. Райцеса, «Сводное изложение» инквизитора Франции Жана Бреаля, подводящее итог слушаниям 1455–1456 годов, являлось первым шагом к признанию данного факта. Сходную позицию занимал и Пьер Тиссе, полагавший, что показания свидетелей на процессе по реабилитации отражали определенный сдвиг в восприятии девушки в кругах, близких к участникам ее реабилитации, причем не только среди образованных французов, но и среди простых обывателей.

Что же касается более поздних откликов на эпопею Жанны д’Арк, то и здесь уверенность в ее подлинной святости высказывалась регулярно. В «Кратком изложении истории Франции», преподнесенном в 1458 году Карлу VII, королевский секретарь Ноэль де Фрибуа настаивал, что «Дева, без сомнения, пребывает в Раю». Официальный историограф герцогов Бургундских Жорж Шателен утверждал в стихотворной «Коллекции удивительных событий, случившихся в наше время» (1464–1466 года), что выдающиеся военные подвиги девушки снискали ей нимб святой. Тома Базен, епископ Лизье и один из ближайших соратников Карла VII, в своей «Истории», законченной в 1472 году, отмечал, что не следует удивляться трагической гибели Девы, ибо таков удел всех мучеников, начиная с Иисуса Христа, его пророков и апостолов. Эти и подобные им рассуждения позволили в свое время Филиппу Контамину высказать предположение, что идея канонизации Жанны д’Арк во второй половине XV века буквально витала в воздухе.

Тем не менее, от того периода у нас не сохранилось ни одного «портрета» Орлеанской Девы, где была бы визуализирована идея ее возможной святости. Единственная миниатюра, на которой французская героиня оказалась изображена с нимбом над головой и которую историки XIX — начала XX века традиционно датировали XV столетием, в действительности являлась грубой подделкой (ил.14). Читающей публике она была впервые представлена в иллюстрированном издании «Жанны д’Арк» Анри Валлона, не сомневавшегося в исключительных качествах своей героини, всеми силами ратовавшего за ее скорейшую и пытавшегося любым способом подтвердить необходимость данного политического . Однако все подлинные изображения Орлеанской Девы, относящиеся к XV веку, — уже знакомые нам рисунок Клемана де Фокамберга, инициалы к различным рукописям, миниатюры к «Защитнику дам» Мартина Ле Франка и к «Вигилиям» Марциала Овернского — идею ее святости никак не развивали.

Более того, именно во второй половине XV столетия во Франции произошли существенные изменения в самих принципах историописания. Под влиянием итальянского гуманизма в кругах парижских интеллектуалов формировались устойчивый интерес к проблеме личной ответственности человека за любые его деяния и, как следствие, склонность к использованию героического дискурса для описания событий прошлого. Изложение, таким образом, должно было следовать строго за главным персонажем истории, которым в подавляющем большинстве случаев оказывался тот или иной правитель. Преимущественно этот принцип построения сочинений, посвященных в том числе периоду Столетней войны, мы и наблюдаем в хрониках, создававшихся во Франции в 1450–1490-е годы. Важно учитывать и то обстоятельство, что их авторы были не просто лояльны королевской власти — чаще всего они входили в число наиболее приближенных к особе монарха людей.

Так, Жиль ле Бувье герольд Берри, автор «Хроники», охватывающей события 1402–1455 годов, в 22 года поступил на службу к будущему Карлу VII и оставался его верным соратником на протяжении всей своей жизни. Именно дофин назначил его герольдом, а в 1451 году, после отвоевания Нормандии и Гиени, Жиль получил должность гербового короля французов (roi d’armes des Français) — первого в истории страны. Обязанный карьерой и положением в обществе своему высокому покровителю, Бувье избрал соответствующий стиль изложения при составлении хроники. В описании всех без исключения событий Столетней войны центральное место отводилось Карлу VII: это он собирал войска, укреплял их дух, . Имя Жанны д’Арк Герольд Берри вспоминал лишь от случая к случаю и даже не упомянул о ее участии в коронации дофина в Реймсе. Утверждая, что появление девушки на исторической сцене расценивалось окружающими как «Божественное чудо», хронист тем самым хотел всего лишь дополнительно подчеркнуть законность претензий Карла на французский престол.

На сходных позициях стоял и Пьер Шуане, личный врач и астролог Людовика XI, по заказу монарха и, возможно, при его личном участии составивший в 1481–1482 годах «Розарий войн» (Rosier des guerres) — наставление дофину (будущему Карлу VIII), также включавшее историческую хронику. События Столетней войны и правления Карла VII Шуане излагал с опорой на сочинение Жиля ле Бувье, а потому его главным героем вновь оказывался сам король, а Жанна д’Арк появлялась на листах рукописи лишь эпизодически. Она вновь отсутствовала в сцене коронации и при описании важнейших военных операций, на ее долю оставались лишь поражения — неудачный штурм Парижа, пленение под Компьенем и гибель в Руане.

Идентичная манера повествования была присуща и Роберу Гагену, выпускнику Сорбонны, доктору канонического права, декану факультета декретов и одному из основателей университетского издательства. Долгие годы находясь на службе у Людовика XI, а затем у Карла VIII, Гаген не раз отправлялся по их поручению с различными дипломатическими миссиями. А потому и его «Компендиум о происхождении и деяниях французов» (Compendium de origine et gestis francorum), опубликованный в 1495 году, в действительности был посвящен исключительно деяниям королей: даже победа под Орлеаном оказывалась здесь делом рук лично Карла VII и описывалась как решающее событие в его дальнейшей судьбе.

Ни в одном из этих сочинений идея святости Жанны д’Арк не рассматривалась вовсе: в официальном, прокоролевском историописании военные свершения девушки к концу XV века явно отошли на второй план, и «Вигилии на смерть Карла VII» Марциала Овернского, посвятившего Орлеанской Деве немало строк, оставались на подобном фоне любопытным исключением. Сложившаяся ситуация дала многим современным специалистам по études johanniques (исследованиям, посвященным эпопее Жанны д’Арк) повод утверждать, что с этого момента соотечественники как бы «забыли» о своей героине и «вспомнили» о ней только в XIX столетии. И все же, несмотря на радикальные изменения в понимании и интерпретации прошлого и смену общего политического климата в стране, во Франции существовал по крайней мере один город, уже в XV веке превратившийся в подлинное «место памяти» о Жанне д’Арк. Этим городом был, конечно же, Орлеан, для жителей которого девушка навечно осталась главным действующим лицом Столетней войны.

***

Именно во второй половине XV — начале XVI века, когда французские историки так редко упоминали о том, какую роль сыграла Дева в освобождении своей родной страны от захватчиков, в Орлеане был создан весьма внушительный корпус текстов, преимущественно или исключительно посвященных Жанне д’Арк. К нему относились уже неоднократно упоминавшиеся ранее «Дневник осады Орлеана» (Journal du siège d’Orléans), «Хроника Девы» (Chronique de la Pucelle), «Мистерия об осаде Орлеана» (Mistere du siege d’Orleans), «Компиляция о миссии, победах и пленении Жанны Девы» (Compilation sur la mission, les victoires et la capture de Jeanne la Pucelle), а также «Хроника 8 мая» (Chronique de la fête du 8 mai). Насколько можно судить, все эти тексты создавались уже после процесса по реабилитации Жанны д’Арк 1455–1456 годов, на что указывала масса подробностей, заимствованных авторами из материалов слушаний и, в частности, из показаний военных компаньонов французской героини, описывавших ее действия в ходе снятия английской осады с города. Опора на эти сведения определила и особенности трактовки личности самой девушки в корпусе орлеанских текстов. Их авторы не просто упоминали о ее возможной святости — они утверждали, что это непреложная истина, приводя в подтверждение своих слов доводы, опиравшиеся на систему доказательств, принятую в канонизационных процессах.

Первым из них, безусловно, являлась оценка буквально всех без исключения деяний Жанны д’Арк как чудесных, т. е. подтверждавших Божественный характер ее миссии. Вслед за показаниями Жана де Нуйомпона и Бертрана де Пуланжи, которые сопровождали девушку из Вокулера в Шинон на встречу с дофином Карлом и подробно рассказали о проделанном пути на процессе по реабилитации, орлеанские авторы расценивали это путешествие по занятой противником территории как нечто исключительное, как «небывалое предприятие», в благополучный исход которого никто не верил.

Не менее удивительными и заслуживающими определения «чудо» (miracle) были и последующие события: встреча с Карлом и узнавание его в толпе придворных; раскрытие так называемого королевского секрета (содержания молитвы дофина о спасении королевства); удачное окончание допросов девушки, которые проводились по приказу Карла членами университета в Пуатье; переправа французского войска через Луару; и, конечно же, освобождение Орлеана.

Каждому из этих чудесных деяний предшествовало «пророчество» (prophécie), которое давала Жанна д’Арк и которое в обязательном порядке исполнялось, что для орлеанских авторов являлось еще одним неоспоримым доказательством святости девушки. Так, по их мнению, она верно предсказала благополучное завершение путешествия из Вокулера в Шинон; положительное решение, вынесенное университетскими докторами относительно характера ее миссии; смену ветра при приближении к Луаре, что позволило королевскому войску без проблем переправиться в Орлеан по воде; смерть английского военачальника Гласдейла; удачную атаку на крепость Ла Турель и многое-многое другое.

Все это давало орлеанцам основание прямо называть Жанну д’Арк в своих сочинениях «святой девой», «Божьим творением», «святой рукой Господа», «[девушкой,] преисполненной святости» и уподоблять ее местным, официально канонизированным святым — Эверту и Эньяну. Автор «Хроники 8 мая» сообщал, что своих небесных покровителей жители регулярно видели на крепостных стенах: их молитвами — а также удачными военными операциями, осуществленными Девой, — город и был в конце концов спасен.

К сожалению, нам не известно, имелись ли хотя бы в одной оригинальной рукописи сочинений, созданных в Орлеане и посвященных деяниям Жанны д’Арк, миниатюры или инициалы с ее . Тем не менее на волне неподдельного интереса, проявленного местными жителями к своей освободительнице во второй половине XV столетия, именно в их городе был установлен первый официальный и предназначенный для всеобщего обозрения памятник Орлеанской Деве, вполне, как кажется, подтверждавший идею ее возможной святости.

Подробнее читайте:
Тогоева, О. И. «Дева со знаменем». История Франции XV–XXI вв. в портретах Жанны д’Арк / Ольга Тогоева. — М.: Новое литературное обозрение, 2023. — 432 с.: ил. (Серия «Интеллектуальная история» / «Микроистория»).