«От города ГУЛАГа к моногороду. Принудительный труд и его наследие в Воркуте»

В начале 1930-х годов на берегах реки Воркуты появился угледобывающий лагерный комплекс, который входил в систему ГУЛАГа. Уже в конце 1950-х годов он превратился в промышленный город, демонстрирующий достижения СССР в освоении Крайнего Севера. В книге «От города ГУЛАГа к моногороду. Принудительный труд и его наследие в Воркуте» (издательство «НЛО»), переведенной на русский язык Робертом Ибатуллиным, историк Алан Баренберг рассказывает о политических и экономических изменениях, которые сопровождали трансформацию Воркуты, а также о преемственности между двумя этапами ее развития. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом, посвященным социальной интеграции людей, которые приезжали в Воркуту жить и работать.

Интеграция и тревоги

Чтобы преобразовать Воркуту в моногород, властям было необходимо в первую очередь привлечь в нее десятки тысяч завербованных работников. Но этот этап репопуляции города оказался сравнительно простым и был успешно пройден. Гораздо сложнее оказалась проблема интеграции этих новых работников в социумы города, окрестных поселков и местных предприятий. 25 сентября 1956 года новый директор КВУ Н. В. Шерстнев в речи на пленуме городского комитета партии поставил это главной целью для всех руководителей в Воркуте. Говоря о низких показателях производства за первые девять месяцев 1956 года, он пожаловался: «Причины провала ясны. <...> По собственной нашей вине мы повторяем ошибки прошлого года. При досрочном освобождении заключенных в этом году мы не позаботились о своевременном пополнении кадров и их обучении. <...> В настоящее время мы можем принять демобилизованных из армии, которые уже поступают, и принять их должным образом, разместить, обучить и послать их на уголь — вот задача всех наших организаций». Будучи директором самой важной и могущественной экономической организации в растущем моногороде, Шерстнев признавал, что город будет в долгосрочной перспективе успешным лишь в том случае, если удастся удержать в нем достаточное количество работников и обучить их работать продуктивно.

Но чтобы интегрировать завербованных работников, мало было поддерживать должный приток квалифицированных рабочих. Городское, партийное и производственное начальство стремилось также сформировать граждан и рабочих особого типа. В частности, они заботились о том, чтобы защитить новых работников от потенциально негативного влияния множества бывших заключенных и ссыльных, остававшихся в городе. Поэтому, когда Шерстнев говорил, что работников нужно интегрировать «должным образом», он имел в виду не только создать хорошие условия и тем побудить остаться в городе. Они должны были влиться в правильные социалистические коллективы и избегать тлетворных влияний, которые все еще сильно ощущались в Воркуте.

Социальная интеграция, по крайней мере в теории, начиналась с прибытия работников на вокзал. Как показывает пример первых комсомольцев-добровольцев, о которых говорилось в начале этой главы, во встрече новых работников был ярко выраженный ритуализированный элемент как со стороны встречающих, так и со стороны встречаемых. Представители города принимали новоприбывших торжественно и церемониально, а те высказывали свое желание влиться в трудовые, комсомольские и городские коллективы. Во встречах на вокзале был и важный практический элемент. Работники прибывали в новый и незнакомый город, часто в разгар зимы, на вокзал в нескольких километрах от шахт и строек. Большинство их приезжали, не имея даже отдаленного представления, где они будут работать и жить. Если бы их не встретили, новоприбывшие мигранты пропали бы. Газета «Заполярье» указывала: «Дело чести комсомольских организаций и хозяйственников — встретить их с достоинством и с первых дней окружить всеобщим вниманием».

Но 9 июня 1956 года, всего через четыре дня после такой торжественной встречи первой группы комсомольцев-добровольцев из Сыктывкара, второй поезд с молодыми рабочими вообще был проигнорирован официальными лицами. В передовице местной газеты потом ругались: «Не будем гадать, по чьей вине, но их на вокзале никто не встретил. И только после звонка одного из вновь прибывших в горком комсомола на вокзал срочно были поданы автомашины». Вопреки официальной риторике и редким разрекламированным историям успеха, интеграция новых работников была крайне затруднена из-за недостатка ресурсов и внимания (если не открытого пренебрежения) со стороны местных властей, якобы ответственных за нее.

Большинство завербованных работников и мигрантов не приезжали в составе официальных делегаций, а сходили из поезда по одному, со своими семьями или в составе малых групп однополчан. Для этих мужчин и женщин жизненно важно было иметь в городе знакомых, которые бы их встретили. А. Гриник, приехавший в Воркуту после демобилизации из армии в конце 1956 года, благодаря своим личным знакомствам в городе был встречен значительно лучше, чем большинство приезжавших. Он вспоминал: «Мне повезло: на поселке Заполярный в войсках внутренней службы служили два моих друга из нашего села. Они-то и встретили, обогрели, накормили, обустроили в хорошее общежитие, что сняло практически все бытовые проблемы». Другому бывшему солдату, Н. П. Нижегородцеву, хватило того, что в Воркуте жил родственник его армейского сержанта. Он и четверо его однополчан написали родственнику сержанта в Воркуту. Тот встретил их и нашел временное жилье, пока те не нашли постоянного жилья. Люди, которых кто-нибудь ждал, скорее получали хорошее впечатление по приезде и потому скорее оставались на долгий срок.

Следующим шагом для новичков являлось обеспечение себе рабочего места в городе. Для многих из них получение работы было самой простой частью переезда. В конце концов, шахты и другие предприятия постоянно нуждались в рабочей силе. Кроме того, большинство новоприбывших активно вербовались конкретными шахтами и предприятиями, и это по крайней мере теоретически означало, что рабочее место их ждет. Для многих поиски работы проходили без малейшего затруднения, и газеты в 1956 году часто писали, что найти работу можно, почти не прилагая усилий. Согласно одной статье, в 1956 году три друга, демобилизованные из армии, прибыли в Воркуту и выслушали в отделе кадров КВУ такую напутственную речь: «Наши шахты нуждаются в горняцких кадрах. Как вы смотрите на то, если мы вам дадим направление на одно из старейших угольных предприятий — на „Капитальную“ [шахту № 1]?» Приняв это назначение, три новичка вскоре обучились на проходчиков: сначала прошли десятидневный «технический минимум», а затем завершили обучение у инструкторов на рабочем месте. Когда под землей они сталкивались с проблемами, опытные коллеги давали им советы и показывали примеры. Как гордо гласил заголовок в «Заполярье», они очень скоро «стали шахтерами».

Но, несмотря на хронический дефицит рабочих рук, многим завербованным было сложно найти в городе работу. В октябре 1956 года четыре демобилизованных военнослужащих пожаловались в «Заполярье», что поиск работы совсем не прост. Они писали: «С первого же дня по приезду в Воркуту нам пришлось испытать немало мытарств, пока нас, наконец, определили на работу». Нередко демобилизованные солдаты совершали долгую поездку на шахту, куда их якобы наняли, и обнаруживали, что вакансии для них нет. Демобилизованный солдат Гридасов, приехавший на шахту № 25 в 1956 году, три дня ходил за главным инженером и директором, чтобы получить обещанную работу, но оба ему отказывали. Кроме того, его ругали: «Зачем он сюда приехал и кто его послал?» Многие работники, которым обещали конкретную работу на конкретной шахте, днями и неделями слонялись от шахты к шахте в поисках работы.

Новоприбывшие с трудом находили работу не только из-за неподготовленности. Похоже, что некоторые производственники были активно настроены против новичков. На городской партийной конференции в апреле 1959 года один чиновник сказал: «Совершенно непонятно, откуда у наших руководителей такая нелюбовь к молодежи». Для некоторых причина этой «нелюбви» была очевидна: бывшие заключенные в городе неохотно принимали в свой круг работников со стороны. Один комсомольский функционер на совещании 30 марта 1956 года заявил: «Начальники цехов и мастера большинство бывшие судимые, поэтому они заинтересованы только в квалифицированных, из числа заключенных работников, а от молодежи стараются отделаться». Конечно, дело было не только в том, что бывшие заключенные предпочитали нанимать других бывших заключенных. Многие производственники, которые сами не были в прошлом узниками, тоже предпочитали нанимать бывших заключенных, а не людей, приехавших по вербовочным кампаниям пятидесятых годов. На заселение и обучение завербованных приходилось тратить больше скудных ресурсов. Новички были меньше связаны с местной средой и потому чаще уезжали, проработав недолгое время. Поэтому некоторые производственники обращались с завербованными работниками как с непрошеными гостями нового моногорода.

Получив работу, многие обнаруживали, что зарплата и условия труда не соответствуют обещаниям. В газетных статьях периодически писали, будто шахтеры зарабатывают до 3 тысяч рублей в месяц, но простые рабочие редко зарабатывали так много. В действительности средняя зарплата рабочего в шахте КВУ в 1956 году составляла всего 1660 рублей в месяц. Несмотря на «районный коэффициент», который требовал платить рабочим Воркуты в 1,8 раза больше, чем рабочим Донбасса, на самом деле соотношение средних зарплат составляло меньше 1,5. Хроническое невыполнение производственного плана вело к тому, что зарплаты простых шахтеров оставались сравнительно низкими. Существовала резкая диспропорция в зарплате между простыми шахтерами, ИТР и руководителями: люди из двух последних групп получали в среднем заманчивые суммы в 3945 и 6200 рублей соответственно. Обещания высоких зарплат были важным «притягивающим» фактором для вербовки работников, но суммы, которые они получали на руки, вызывали разочарование и столь же легко побуждали их уехать из города.

Постоянно работники жаловались и на условия труда. Городские и партийные функционеры часто критиковали производственников за то, что те обращаются с новыми работниками как раньше с заключенными и ссыльными, и подобное отношение вызывает понятное недовольство. 20 октября 1956 года один рабочий из шахты № 1 отметил в речи на городской комсомольской конференции, что с завербованными работниками обращаются как с заключенными. Несмотря на переход к вольнонаемному труду, «методы работы остаются старыми, те, которые работали при МВД: мат, угрозы, авралы». Комсомольцы-добровольцы из Ярославской области, направленные на реконструкцию Северо-Печорской магистрали под Воркутой, тоже жаловались на дурное обращение. Секретарь Коми обкома комсомола объяснял «грубость» производственников тем фактом, что многие из них привыкли работать с заключенными. Таким образом, многие новые работники столкнулись с тем, что их зарплаты гораздо ниже, а условия труда тяжелее, чем было обещано.

В отличие от многих бывших заключенных, нанятых КВУ в пятидесятых и шестидесятых годах, большинство завербованных работников не умели работать безопасно и продуктивно. Большинство прибыли прямиком из армии и из колхозов, и потому лишь очень немногие имели хоть какой-то опыт, который подготовил бы их к работе в Воркуте. Поэтому обучение было особенно важно для интеграции. Прежде всего, индивидуальные зарплаты и оценка работы шахты зависели в первую очередь от объема добычи. Плохо обученные рабочие добывали мало угля, а при высокой степени разделения труда и взаимозависимости в угольной шахте один плохо обученный рабочий тормозил не только свою бригаду, но и всю смену. Обучение было не только вопросом денег, потому что оно было тесно связано с соблюдением безопасности в шахтах и на конвейерах. Плохо обученный рабочий представлял смертельную опасность не только для самого себя, но и для всех вокруг. Аварии портили показатели отдельных бригад, а в худшем случае могли привести к остановке всей шахты.

При широкомасштабном найме и высокой текучести кадров обучение новых работников зачастую бывало крайне поверхностным. Подземные рабочие должны были пройти десятидневное обучение основам техники безопасности, так называемый технический минимум. Этот курс, который требовалось проходить и заключенным, должен был дать начальное понимание того, какую опасность представляют углекислый газ и метан, как обращаться с шахтерской лампой и как применять кислородную маску. Но десятидневного обучения было явно недостаточно даже для базового знакомства с шахтерской специальностью. Один опытный шахтер жаловался в письме в местную газету в конце 1956 года: «Но их [демобилизованных солдат] мечты [стать опытными шахтерами] пока не сбылись. Нужно прямо сказать, что ни руководители шахты, ни профсоюзная и комсомольская организации должным образом не заботятся о молодом горняцком пополнении. Сейчас на шахте по-настоящему не работает ни один курс производственного обучения». Недостаточность обучения отражалась в высокой аварийности: в одном только 1957 году в шахтах Воркуты произошло больше 5 тысяч аварий. Конечно, не все они случились из-за неопытности, но низкое качество обучения новых работников, безусловно, не улучшало ситуацию.

Подробнее читайте:
Баренберг, А. От города ГУЛАГа к моногороду. Принудительный труд и его наследие в Воркуте / Алан Баренберг; пер. с английского Роберта Ибатуллина; научн. ред. М. Наконечный. — М.: Новое литературное обозрение, 2024. — 384 с.: ил. (Серия Historia Rossica).