Постигая небеса

«Академия при царском дворе: греческие ученые и иезуитское образование в России раннего Нового времени»

Как Лихуды преподавали устройство Вселенной

Мнение редакции может не совпадать с мнением автора

Загрузка галереи

В 1685 году греческие иеромонахи Иоанникий и Софроний Лихуды основали в Москве Славяно-греко-латинскую академию. Она стала первым высшим учебным заведением открытого светского типа в истории России. Студентам преподавали классические языки, риторику, аристотелевскую логику и натуральную философию. В книге «Академия при царском дворе: греческие ученые и иезуитское образование в России раннего Нового времени» (издательство «НЛО»), переведенной на русский язык Николаем Эдельманом, историк Николаос Хриссидис рассказывает, как академия, которая перенимала структуру, педагогические методы и программу иезуитских коллегий, повлияла на российскую образовательную практику. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом о том, как в Славяно-греко-латинской академии преподавали устройство Вселенной.

Постигая небеса

По примеру иезуитских образцов курс «общей физики», читавшийся в академии, был томистским по своему подходу и ставил на первое место натуральную философию (то есть качественную физику) как инструмент для понимания мира природы. Также и лихудовская космология, представленная двумя трактатами о небесах, скопированными Иоанникием, в целом основывалась на иезуитском курсе космологии. В этом качестве она постулировала принадлежность «науки» (астрономии, астрологии, математики) к сфере

натуральной философии

. В общих чертах учение Лихудов сводилось к тому, что в центре вселенной находится Земля, а Луна, Солнце, планеты и звезды либо неподвижно закреплены на прозрачных концентрических небесных сферах, вращающихся вокруг Земли, либо движутся по ним. Разумеется, в соответствии с постулатами веры, небо и Землю в определенный момент времени создал Бог. Соответственно, в согласии с разграничением между субстанцией и акциденциями, вселенная является конечной в смысле своих размеров и времени существования.

Во времена Московского царства даже такое объяснение природы, формы и устройства вселенной можно считать серьезным новшеством. Во-первых, ученикам подробно разъяснялась аристотелевская концепция вселенной. И это был не тот Аристотель, который обычно фигурирует в литературе Киевской Руси и Московии, — язычник, коновал, прорицатель и даже языческий пророк пришествия Христа. Новый же Аристотель естественным образом приходил вслед за лихудовским учением о логике, также опирающимся на иезуитское прочтение трудов этого философа. Что более важно, Лихуды преподавали натуральную философию Аристотеля в одном из ее иезуитских вариантов, подробно, с авторитетной позиции, в институциональных рамках школы и как составную часть формального учебного плана, одобренного и церковью, и государством. Таким образом, курс, читавшийся Лихудами, расширял границы знаний, положенных придворной и церковной элите, которая, возможно, впервые услышала одобрительные отзывы об учении Аристотеля в проповедях и поэмах Симеона Полоцкого.

Несмотря на тот факт, что в западноевропейском контексте содержание таких уроков философии и «науки» уже могло подвергаться нападкам, в русском контексте из него вытекали довольно

радикальные последствия

. Богословие или, выражаясь точнее, религия перестали быть единственными носителями истины. То, как устроена вселенная и как она работает, отныне могли объяснить и объясняли философия и «наука». Подобное образование имело двоякие результаты: оно объявляло философские и «научные» изыскания законными инструментами для понимания материального мира и в то же время представляло собой первые шаги в институционализации научного образования в России. Соответственно, образование, дававшееся в академии, потенциально закладывало фундамент для более восприимчивого отношения к науке (как в ее более традиционном качественном, так и в новом, экспериментальном виде) со стороны образованной элиты Московского государства. В этом смысле его также можно связать с последующими попытками Петра I организовать обучение некоторым прикладным наукам в новых

специализированных школах

Разумеется, Лихуды не производят впечатления проповедников философского понимания природы и устройства вселенной, независимого от религиозных соображений. И в Peri Ouranou, и в De Mundo в тех нередких случаях, когда обсуждаемая тема затрагивает религиозные проблемы и непосредственно связана с церковной догмой, в соображение принимаются вера и даже прямые ссылки на Библию и отцов церкви. Вообще же оба трактата стремятся встать на сторону и веры, и разума, подгоняя философские изыскания под аксиоматические требования христианской догмы. Однако порой этот подход применяется и в противоположном направлении. В обоих текстах ссылки на Священное Писание неоднократно и осознанно интерпретируются в символической или метафорической манере, чтобы не подвергать сомнению выводы, полученные методами

качественной физики

С особой очевидностью это предстает в дискуссии о сотворении и о природе небес. Оба трактата стремятся объяснить противоречие между аристотелевским представлением о небе как о никем не созданном, вечном и не подверженном порче и христианской верой в сотворение Богом неба и его конечность, ссылаясь на аристотелевскую дихотомию «субстанция — акциденции». Сначала речь заходит о

природе небес

: они состоят из материи и формы, причем небесная материя и форма отличаются от материи и формы подлунных тел. Переходя к проблеме неподверженности порче, Курсулас в Peri Ouranou утверждает, что и Аристотель, и Псевдо-Дионисий считали небеса не подверженными порче. Поскольку Бог обитает именно на небесах, то последним следует быть вечными и несотворенными; поскольку небеса круглые, не может существовать иного движения, которое противодействовало бы их вращению. Более того, доселе никто еще не замечал на небесах никаких изменений. Наконец, на небеса никак не влияет движение подлунных тел. Вторя этим аргументам, автор De Mundo ссылается и на Аристотеля, и (вместо Псевдо-Дионисия) на Фому Аквинского, добавляя еще один аргумент, почерпнутый «из повседневного опыта» (ex diuturna experientia): никто еще не замечал изменений лунной сферы вследствие ее близости к небесной огненной сфере. Этот последний аргумент подается как самое весомое опровержение сообщений астрономов о появлении и исчезновении новых звезд.

Как, однако, примирить эти утверждения с авторитетом Священного Писания? Курсулас отвечает, что небеса подвержены порче не естественным, а сверхъестественным образом, то есть по воле Бога. Более того, когда в Священном Писании говорится об уничтожении небес, речь идет о порче, присущей лишь акциденциям. Например, когда Давид говорит: «небеса — дело Твоих рук; они погибнут, а Ты пребудешь», он имеет в виду разрушение не самой сущности небес, а лишь их акциденций: так же как во время второго пришествия Христа

исчезнет свет

. Таким образом, продолжает Курсулас, это и прочие места из Священного Писания следует понимать как указание на последующее превращение небес в нечто «лучшее и более совершенное». В De Mundo эти рассуждения повторяются почти дословно. К такому «разъяснению» Священного Писания в основном и сводилась аргументация натурфилософов.

Установив, что порча небес имеет отношение лишь к акциденциям, De Mundo переходит к рассмотрению новых звезд и комет, а также вопроса о числе небесных сфер и о том, твердые ли они или текучие. Автор подчеркивает

разнообразие мнений

по проблеме новых звезд (novae) и комет. Ссылаясь на мнение «многих опытных астрономов», он отрицает возможность того, что новые звезды в реальности являются кометами. В противном случае как же объяснить их возникновение? Одни говорят, что это звезды, которые приближаются к восьмой небесной сфере, а затем удаляются от нее; но из этого следует, что небесная твердь текучая, а это неверно, как автор докажет чуть ниже. Наилучшее объяснение выдвинули коимбриганцы, то есть иезуиты из Коимбры, считающие новые звезды чудесами. Господь в своем всемогуществе может сотворить все что пожелает. По мнению автора, такое объяснение приемлемо для

православных верующих

; в конце концов, в Священном Писании нередко упоминаются новые звезды (такие, как Вифлеемская звезда) и затмения. И все же автору этот вывод кажется неубедительным. Соответственно, «если кто-либо не желает принимать это объяснение», он может считать, что новые звезды появляются вследствие «акцидентальных» изменений небес. Иными словами, когда некая область небес теряет прозрачность, отдельные ее части могут удерживать в себе свет и таким образом выглядеть

как звезды

. Что касается комет, автор снова подчеркивает многочисленность и разнообразие мнений среди астрономов и находит выход в объяснении Аристотеля: кометы являются сухими испарениями Земли и существуют только в воздушной сфере; следовательно, они представляют собой подлунные феномены. Что же касается комет как божественных знамений, то автор уклончиво заявляет, что некоторые люди считают их таковыми, и не углубляется в эту тему.

Подробнее читайте:
Хриссидис, Н. Академия при царском дворе: греческие ученые и иезуитское образование в России раннего Нового времени / Николаос Хриссидис; пер. с англ. Николая Эдельмана; науч. ред. М. Лавринович. — М.: Новое литературное обозрение, 2023. — 440 с.: ил. (Серия Historia Rossica).

Книжная полка

Нашли опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Останки из собора Парижской Богоматери приписали поэту Жоашену дю Белле

«Обычные люди: 101-й полицейский батальон и „окончательное решение еврейского вопроса“»