Грамота, которая нашлась дважды

Берестяная грамота номер 13 была найдена почти 70 лет назад — это была первая известная грамота, написанная чернилами. Прочесть ее не удалось, а вскоре она была потеряна, и нашлась только месяц назад благодаря счастливой случайности. О приключениях 13-й грамоты N + 1 рассказал лингвист Дмитрий Сичинава, сотрудник Института русского языка РАН и Высшей школы экономики.

Грамоту номер 13, как видно из ее номера (сейчас число известных грамот приближается к 1200), нашли в 1952 году — это всего второй сезон, принесший экспедиции Артемия Арциховского берестяные грамоты. Тогда работы велись на Неревском раскопе — это к северу от новгородского кремля, недалеко от места, где сейчас стоит памятник Онфиму.

Хорошо известно, что Арциховский предвидел находку тесте на N + 1).

В вышедшем в 1954 году втором томе берестяных грамот, посвященном результатам раскопок 1952 года, Арциховский пишет: «При издании грамот 1951 года уже говорилось, что буквы нанесены на бересту путем процарапывания костяными или медными орудиями. Это относится и ко всем грамотам 1952 года, за одним исключением. Грамота № 13 написана чернилами. Прочесть ее пока не удалось вследствие плохой сохранности чернил. Попытки прочтения будут сделаны».

Там же обозначено на плане, где именно ее нашли — 13-я грамота лежала прямо на перекрестке двух вымощенных улиц: Великой и Холопьей, в самом оживленном месте Неревского конца. Кто-то, наверное, выронил ее на мостовой. В XVIII веке, при Екатерине II, Новгород, как все губернские города, перепланировали, и этот перекресток оказался в стороне от магистралей. Но тогда успели сделать схему старой планировки, и почти два века спустя археологи нашли его именно там, где рассчитывали.

Ярус культурного слоя, в котором нашли грамоту № 13, тогда датировали рубежом XV и XVI веков. Сейчас считается, что этот слой старше. Грамоты № 11 и 12, соседки 13-й, относят теперь к 1430-1450-м годам, видимо, тогда же написана и потерявшаяся. В любом случае это одни из самых поздних известных берестяных писем: во второй половине XV века в покоренном Москвой Новгороде береста уступит место дешевеющей бумаге.

А там, где идут тексты самих грамот, в издании 1954 года, между № 12 и № 14 написано:

Вот и все. Ни фотографии, ни прориси. Все, что мы знали бы об этой грамоте, если бы не недавняя находка. Ни какой она длины и ширины, ни можно ли разобрать хотя бы одну-две буквы.

Второй «берестяной» сезон оказался очень богатым на находки — тогда из земли за три месяца появилось 73 послания. Это очень много, такие суперпродуктивные сезоны случаются крайне редко, например, в 1998 году, когда археологи наткнулись на административный центр (как пошутил один коллега, на офис «Мои документы» Троицкого конца).

Притом тогда к берестяным грамотам все привыкли, а летом 1952 года это была эйфория, сказочное изобилие, при том что еще год назад о них не слыхали вообще. Было о чем поговорить и без грамоты № 13. Хотя мы знаем, что руководство экспедиции отнеслось к «несчастливому» письму с интересом и отправило его в Ленинград для «попытки прочтения». Тут-то его следы и потерялись.

Как пропажу заметили

Хватились грамоты, как ни странно, не сразу — по сути, незадолго до находки, спустя полвека. В книге Валентина Янина «Я послал тебе бересту» сказано: «Только две грамоты оказались чернильными. Одну из них нашли в 1952 году, и до сих пор она разделяет судьбу кремлевских грамот, так и не поддавшись усилиям криминалистов прочитать ее. Символично, что эта грамота найдена тринадцатой. Другая чернильная грамота № 496 обнаружена в 1972 году».

«Кремлевские грамоты», о которых пишет Янин, нашли в Москве в 1843 году скомканными в сосуде с водой. Они написаны чернилами, отчасти на пергамене, отчасти уже на бумаге. Датируются они временами Дмитрия Донского. Небольшую часть их удалось прочесть невооруженным глазом (это те, что оказались в самой середине комка), а остальные в наше время дополнительно исследовали при помощи специальных средств, уже после выхода книги Янина.

Слова Янина можно понять так, что с 1952 года криминалисты (преступления тут, естественно, никакого нет, но анализ трудночитаемых документов при специальной съемке придумали для следственных целей, и историки долго пользовались услугами именно этого цеха) делали несколько «подходов к снаряду» в попытке прочесть грамоту № 13, может быть, даже не одно десятилетие, но не получалось ничего. Сейчас мы не уверены даже, что что-то делалось и в 1952 году, во всяком случае, следов этих попыток в архивах пока не нашли.

В 2019 году вышла замечательная книга нидерландского слависта Йоса Схакена «Голоса на бересте», уникальная одновременно исследовательская и научно-популярная книга (ее, конечно, надо перевести и на русский). В предисловии профессор Схакен дает для иностранного читателя общие сведения о берестяных грамотах, говорит, как и Янин, что есть чернильные грамоты (уже в XXI веке нашлись еще две, в том числе огромная в Москве), и впервые в печати объявляет: насколько мы знаем, местонахождение № 13 неизвестно. Кажется, он «хватился» первым.

В том же 2019 году прошла такая новость: на 7-й Европейской конференции по рассеянию нейтронов коллеги из Курчатовского института и Института археологии РАН представили результаты применения метода мультиспектрального фотографирования к берестяным грамотам, написанным чернилами. И тогда тоже оказалось, что 13-ю непонятно где искать. Спустя год вышли тезисы того же коллектива с другой конференции: там сказано «считается утраченной».

Тогда же, в 2019-м, я, комментируя эту находку для кафедры теоретической и прикладной лингвистики, написал: «Но номер оказался несчастливым дважды: говорят, что эта грамота куда-то потерялась. Такое тоже редко, но бывает. Например, на долгие годы пропала и потом нашлась завалявшаяся на дне парижского комода грамота 266, подаренная Брежневым французскому президенту. Будем надеяться, что найдется и 13-я».

И вот этот момент довольно скоро настал.

Как грамота нашлась второй раз

Это произошло в начале августа 2021 года. В Петербурге в новое здание переезжал один из архивов (некоторые СМИ писали, что находка была сделана в Москве, но это неверно). При сборе вещей был обнаружен сейф реставратора, давно работавшего в архиве, которого уже нет в живых, и на сейфе была надпись «ИИМК».

Тут тоже все дело в небольшой путанице. В 1952 году, когда грамоту № 13 нашли в первый раз, Институтом истории материальной культуры АН СССР назывался большой институт с отделениями в Москве и в Ленинграде, в 1957 году его весь переименовали в Институт археологии, а с 1991 года только петербургское отделение вернуло название ИИМК. Поэтому сотрудников нынешнего Института истории материальной культуры РАН, благо тем более он тоже в Петербурге, пригласили посмотреть этот сейф. Там и нашлась грамота, лежавшая в черном пакете между двух стекол.

На ней не было этикетки, что это именно 13-я грамота! И надо сказать, что сотрудники Архива ИИМК не были в этом уверены и задали этот вопрос «берестологам» новгородской команды. Но да, все признаки совпадают: по почерку это несомненный XV век (например, буква И выглядит как современное И, а не как Н), написана действительно чернилами, не вся читается, другие берестяные грамоты «в бегах» не числятся. Может быть, единственное расхождение — в публикации 1954 года и в книге Янина сказано, что совсем ничего прочесть нельзя. А на самом деле немало видно и невооруженным глазом. Но такое бывает.

Например, Арциховский в следующем году после № 13 нашел грамоту № 88 — ее еще в древности разорвали на ленточки и сделали из нее плетенку. И очень сердито написал, что ничего там прочесть нельзя и даже «мерить тут тоже нечего». А полвека спустя выяснилось, что там несколько десятков букв, и это очень интересное исторически и лингвистически послание.

Грамоту сфотографировали (сначала прямо в стеклах), потом сделали качественный скан, и специалисты — Алексей Гиппиус, Савва Михеев, я и другие коллеги — с ней познакомились этим летом в Новгороде, на базе археологической экспедиции. Почти сразу же туда привезли и саму грамоту, и изучение продолжилось. При натурном наблюдении часто можно увидеть больше.

Пока грамоту читали только «глазами», в том числе, ее фотографии и сканы. Будет проведено и дополнительное исследование при помощи специальных методов.

Съемок в специальных лучах, как я уже сказал, пока не проводилось. В левой части листа текст хорошо виден, в правой — плохо или совсем не различим. У меня ощущение, что снаружи чернила стерлись или так или иначе деградировали в земле (это концы строк), а то, что осталось внутри свернувшейся в трубочку грамоты, сохранилось и читабельно невооруженным глазом.

Уже сейчас по спектральным тестам мы знаем, что чернила на берестяных грамотах бывают самые разные (хотя, казалось бы, материала у нас очень мало). Грамота № 496, как выяснили исследователи Курчатовского института, написана специально приготовленными чернилами с сажей (в ИК диапазоне она читается лучше), а грамота № 1089 — без сажи (возможно, она вообще изначально не чернильная, а потом случайно окрасилась каким-то пигментом), так что с ней лучше справляется микроскоп.

Московская грамота № 3 — самый большой известный в наше время берестяной документ — написана чернилами выдающегося качества, которые Андрей Зализняк сравнивал с выдерживающей века японской тушью. Так что интересно, что обнаружится на 13-й грамоте.

Какой текст содержит 13-я грамота — будет объявлено на традиционной лекции о «берестяных итогах» сезона, которую прочитает Алексей Гиппиус в ноябре в МГУ (о лекции 2019 года можно прочитать в материале «Было у Бали пять сыновей»). Пока у исследователей нет уверенности, что прочтено уже все, что можно.

Пока можно сказать, что грамота содержит пять строк, а в них примерно 30 слов. Перед нами, несомненно, полноценное открытие нового текста; не только мы не знали, где он физически, но и о содержании не знали буквально ничего.

Эта история лишний раз напоминает нам, что в нашем знании бывают досадные потери (как в прямом, так и в переносном смысле) и радостные находки, что процесс его накопления устроен нелинейно. Кроме того, в наших архивах, особенно в неразобранной их части, могут скрываться самые удивительные вещи.