Стали ли «кошки» котами?

Компания «Яндекс», исследуя статистику запросов, посвященных котам и собакам, обнаружила любопытный сдвиг: если 10 лет назад запросов со словом «кошка» было в два раза больше, чем со словом «кот», то теперь «кот» на 20 процентов опережает «кошку». Возможно, статистика отражает сдвиг в русском языке: «кот» становится «гендерно-нейтральным» словом и меняет в этой роли «кошку». Происходит ли этот сдвиг на самом деле и что является его причиной? N + 1 задал эти вопросы лингвисту Максиму Кронгаузу.

Если коротко, то я бы не стал говорить, что эта рокировка уже произошла, но тенденция есть, и связана она, по всей видимости, с влиянием интернета. Если говорить подробнее, то нам придется вспомнить о некоторых понятиях структурной лингвистики, а именно о термине «оппозиция».

Этот термин подробно обсуждается в книге князя Николая Трубецкого «Основы фонологии», вышедшей в 1939 году. Фактически он создал учение об оппозиции применительно к звукам и фонемам. Однако это понятие важно не только для фонологии и фонетики, но и для всей структурной лингвистики в целом, оно играет существенную роль на всех уровнях языка и культуры.

Суть в том, что языковые единицы могут попарно противопоставляться друг другу по какому-то признаку. Скажем, звуки [п] и [б] противопоставляются по фонетическому признаку — по глухости-звонкости — и являются членами оппозиции.

Трубецкой описал несколько типов оппозиции. Одна из них — привативная оппозиция, противопоставление «А — не А», когда у одного члена есть содержательный признак, а у второго он отсутствует. Вторая — эквиполентная оппозиция, когда оба члена оппозиции содержательны. Третий тип — градуальная оппозиция, в которой члены противопоставлены по уровню проявления какого-то признака.

Например, «уродливый» и «красивый» соотносятся не как «А» — «не А», а как точки на шкале, где есть нейтральное значение, скажем «нормальный», а есть на разном расстоянии от этого «нормального» значения «красивый» и «уродливый».

Члены привативной оппозиции, если можно так выразиться, не вполне равноправны. Один из его членов, тот, что обладает признаком «А», называется маркированным, а второй, у которого нет признака «А», — немаркированным. При этом немаркированный член оппозиции — это слово «по умолчанию», нейтральное, «дефолтное», как сказали бы программисты.

Скажем, в оппозиции «волк — волчица» немаркированное слово — «волк», потому что, когда мы захотим сказать об этих животных вообще, мы скажем «волки», а слово «волчицы» используем в том случае, если речь идет только о самках. Какой из членов оппозиции будет «дефолтным», нейтральным, а какой нет, зависит от многих факторов — от того, какое слово проще, от традиции, от истории и многого другого.

Можно привести пример с поисковой системой. Если мы ищем данные об Алексее Толстом, то мы должны ввести и имя, и фамилию — «Алексей Толстой». А если мы ищем информацию о Льве Толстом, нам достаточно ввести просто фамилию Толстой, и мы, в основном, получим информацию именно о Льве Толстом. То есть Лев Толстой — это Толстой «по умолчанию», «немаркированный Толстой».

Другой пример: для диких животных немаркированным и главным словом является слово мужского рода, а слово женского рода, которое используется для самок, — маркированное. А вот для домашних животных — ровно наоборот: как правило, немаркированным является слово женского рода.

Причина здесь очень проста: самки в сельском хозяйстве играют бóльшую роль, чем самцы. Нам свинья важнее, чем кабан, а корова важнее, чем бык.

Если мы возьмем ту же картину для людей, то увидим, что есть исторически мужские профессии и в их названиях сохраняется как основное, немаркированное слово мужского рода. «Учитель — учительница», «доктор — докторша», «поэт — поэтесса». А есть профессии исторически женские, для которых есть либо единственное слово женского рода, либо оно является более нейтральным: «няня», «швея», «кухарка», «доярка».

Поскольку эта ситуация расценивается как одно из проявлений неравноправия женщин, то мы сейчас наблюдаем сознательные попытки изменить эти оппозиции.

Например, в немецком языке есть слова «Student» и «Studentin», мужского и женского рода. Раньше общим словом для разнополой группы студентов было «Studenten», но теперь обязательным стало говорить «Studenten und Studentinen», то есть, в переводе на русский, буквально «студенты и студентки». Тем самым немаркированный, нейтральный член оппозиции, по существу, перестал быть нейтральным.

Для нас «студент» — это слово нейтральное. Оно может обозначать и юношу, и девушку. А в немецком это уже окончательно свершившийся факт, что слово «Student» означает именно студента мужского пола.

Но все равно в слове, обозначающем женщину, присутствует особый суффикс, и слово женского рода, обозначающее женский пол, сложнее, чем слово мужского рода.

Чтобы снять это противоречие, было предложено несколько способов. Первый — в немецком языке стал использоваться суффикс «In» с прописной буквы, то есть «StundentIn». И этот суффикс уже не значит женский пол, а обозначает нейтральное существо (неважно или неизвестно кто).

Возник и другой способ: использовать нижнее подчеркивание. То есть мы пишем «студентка» и перед «ка» ставим нижнее подчеркивание: «студент_ка». И тогда мы снова используем вроде бы женский суффикс, но нижнее подчеркивание указывает, что он нейтрален. То есть в этом случае слово «студент_ки» обозначает то, что обычно обозначает слово «студенты».

Этот метод не получил широкого распространения, поскольку это резко усложняет письмо, а в устной речи его нельзя воспроизвести.

Однако в целом такого рода оппозиции довольно устойчивы. Я не могу припомнить примеров рокировки, когда немаркированный член оппозиции становился маркированным, как в этом случае, когда «кот» становится нейтральным словом, словом по умолчанию вместо «кошки». Это, видимо, очень редкое явление.

Это может происходить, потому что какой-то из членов оппозиции, скорее маркированный член, резко повышает свою частоту и расширяет употребление. То есть начинает использоваться в общих, нейтральных ситуациях.

В случае с котом очевидно влияние интернета, где появилось слово «котэ», культ котиков, в падонковской орфографии «котег», — все это тоже работало, конечно, на слово «кот». И вполне вероятно, что какое-то перераспределение произошло.

Но я, правда, не думаю, что об этом можно говорить как о свершившемся факте. Мне кажется, это, скорее, тенденция. «Яндекс» судит по запросам, и я вполне верю, что количество запросов про кота и про котика стало больше, чем про кошку.

Но чтобы мы по умолчанию говорили «кот» про животное, у которого не можем определить пол? Или «коты» про множество животных, которых мы видим? Я не уверен. Может быть, это еще зависит и от возраста говорящих.

Я бы не рассматривал это как свершившийся факт, пока это только тенденция.