Край лесных плодов

Привет! Сегодня я расскажу о том, как найти в лесу тапира и почему в Амазонии тощие коровы и беда со свежими фруктами, но много диких лесных плодов. И еще о том, кого можно увидеть, если сидеть в лесу неподвижно.

Жара, комары, грязь, вечные резиновые сапоги, работа с рассвета до заката, сомнительная должность собирателя обезьяньих какашек… Ну, зато сколько хочешь свежих тропических фруктов, волнующие встречи с ягуарами, полные опасностей приключения на кишащих пираньями реках!

Так думала я, пакуя резиновые сапоги и репелленты для экспедиции в Амазонию. На деле ситуация с ягуарами и пираньями оказалась гораздо прозаичнее: никто из их, как выяснилось, совершенно не ищет встреч со мной. А с фруктами все оказалось и вовсе печально, и завтрак из свежих манго так и остался недостижимой мечтой.

Всем известно, что в Амазонии самое высокое на планете биоразнообразие: одних только деревьев там, страшно подумать, 16 тысяч видов. Но парадоксальным образом все это богатство растет на удивительно бедной почве. Парадокс этот объясняется именно биоразнообразием, а также высокой температурой и влажностью: все питательные вещества, попадающие в почву, тут же забирают себе растения и животные.

Скорость круговорота веществ тут сумасшедшая: упавший лист в тропическом лесу разлагается всего месяца за полтора (в листопадном лесу умеренной зоны — за год, а в северном хвойном лесу — за семь лет). Немного питательных веществ остается только в тонком верхнем слое почвы. Поэтому, кстати, у многих тропических деревьев есть надземные корни-подпорки: подземным корням нет смысла забираться глубоко в почву, а дерево надо как-то поддерживать.

Так что большая часть питательных веществ в тропическом лесу содержится не в почве, а в растениях. Поэтому, вырубая лес, люди навсегда изымают питательные вещества из экосистемы. И даже если, срубив деревья, тут же на месте их сжечь (именно так местные жители расчищают лес для посадок и пастбищ), питательной золы хватит всего на год-два, а потом ее смоют дожди.

Поэтому в Амазонии беда с фруктами и вообще культурными растениями (а заодно и животными: коровы и буйволы тут такие же тощие, как и почва, и растущая на ней трава). Все изобилие — сочные манго, мандарины и авокадо, толстые коровы и пушистые овцы — тут сосредоточено на побережье. А поскольку в Икитос — местную Чукотку — попасть можно только на лодке или самолете, то фрукты на местных рынках либо дорогие, либо тухлые, либо и то и другое одновременно.

Из культурных тропических фруктов в перуанской Амазонии растут только ананасы, крошечные (но зато очень сладкие) бананы, толстокожие апельсины и водянистые арбузы. И, конечно, кокосы — но не «классические», волосатые и коричневые, а лысые и желтые, с более тонкой и мягкой мякотью. Их продают повсюду в Икитосе: желтую шкурку срезают мачете, а в белый шар из мякоти втыкают трубочку, через которую пьют кокосовое молоко.

Зато в Амазонии сколько угодно невиданных диких лесных плодов, которые не встретишь больше нигде. Например, агуахе (aguaje) — чешуйчатые сладко-соленые плоды пальмы Mauritia flexuosa. В Икитосе вымоченные в воде агуахе продают на каждом углу и делают из них мороженое, ни на что на свете не похожее.

Другая знаменитая амазонская пальма — унгурауи (ungurahui, Oenocarpus bataua). Из ее темно-фиолетовых маслянистых плодов делают супер-питательную «чичу» — похожий на какао напиток, исцеляющий, по мнению местных, от всех болезней. Чичу из унгурауи пьют, намешав в нее фариньи (farinha) — измельченной и высушенной мякоти юки (маниоки), похожей на хрустящие мюсли. Получается амазонский bubble tea.

Плоды унгурауи собирают, забираясь на пальму с помощью привязанных к ногам «кошек» — железных шипастых дуг, которые здесь называют «лапами попугая» (pato de loro). Иногда так же собирают и агуахе. Но пальмы агуахе — высоченные, часто выше 30 метров, и лезть на них многим лень и страшно. Поэтому агуахе часто собирают, просто вырубая под корень пальмы. Идеи sustainable agriculture (что-то вроде «экологически рационального ведения сельского хозяйства») в Амазонии пока не очень популярны.

Унгурауи очень любят мои обезьяны и подолгу всей семьей сидят на пальме, ухватив плоды обеими руками и обгрызая их по кругу, как яблоки. Вообще почти все плоды, которые едят прыгуны, может есть и человек. Поэтому иногда, если повезет, мы едим вместе с ними, подбирая то, что они уронили — например, похожие на фейхоа «горные яблоки» (manzana de la montaña) или сладкие, как мед, плоды лианы Dicranostyles. Бывает даже, что мы конкурируем с прыгунами или с тамаринами за еду. Например, за огромные, длиной с человеческую ногу, стручки сладкой гуавы, растущей на нашей станции. Обезьяны любят приходить туда и выхватывать у нас из-под носа то, что не успели съесть мы.

Соленые агуахе и полудикая гуава — конечно, так себе замена свежим манго на завтрак. Но зато встречам с ягуарами замена нашлась вполне достойная. Не так уж плохо идти утром по лесу, весело болтая и треща ветками — и вдруг натолкнуться на оцелота, который, как ни чем не бывало, неторопливо идет по своим делам всего метрах в десяти от нас. Это вообще-то довольно странное поведение для оцелота, которому днем полагается спать, а в любое время суток — заранее чуять человека и убегать от него. Возможно, этот оцелот был глуховат — или очень голоден, а потому бесстрашен.

Также довольно приятно увидеть муравьеда — особенно когда сидишь, слегка ошалев от скуки, под высоченным деревом, в густой кроне которого примерно три часа назад безнадежно скрылись обезьяны. Муравьед этот, не обращая на нас никакого внимания, медленно и бесшумно прошествовал мимо и заполз на дерево, где стал деловито поедать муравьев.

Тамандуа, или четырехпалый муравьед (Tamandua tetradactyla), — зверь размером с большую собаку с песочного цвета шерстью, толстым цепким хвостом и вытянутой мордой. Он похож на карикатурного белого медведя — не зря по-испански муравьед называется oso hormiguero, «муравейный медведь». По земле тамандуа передвигаются неуклюже и медленно: чтобы не поранить лапы длинными изогнутыми когтями, им приходится наступать на внешнюю сторону ступни. Зато по деревьям они лазают очень ловко, а мощные когти используют, чтобы отмахиваться от врагов и вскрывать термитники и муравейники.

Вообще, если долго сидеть неподвижно, скучая в ожидании обезьян, можно увидеть самых разных животных, идущих мимо по своим делам. Прыгают по веткам карликовые игрунки — крошечные, легкие, как ящерки, обезьянки, которые питаются древесными соками, подгрызая кору острыми резцами. Тихо шурша листьями, пробегают агути — небольшие симпатичные (и, говорят, очень вкусные) грызуны. Знающие люди утверждают, что, если очень хочется увидеть агути, нужно пописать на землю и засесть в ожидании неподалеку. Как и многие другие животные, агути нуждаются в соли и придут на запах.

Таким способом можно приманить и пекари — местных кабанчиков, — и дикобразов, и изящных тропических оленей-мазам (род Mazama), которые любят уставиться на человека, замерев за кустом. Мазамы  легкие и стройные, как косули, и почти безрогие, причем не только самки, но и самцы: с большими рогами было бы трудно продираться сквозь заросли лиан. Ну и, конечно, тоже очень вкусные.

Если писать на землю не очень хочется, можно найти в лесу специальное место, куда животные регулярно наведываются сами. Такое место называется colpa. Это выходы богатой минералами глины, полакомиться которой приходят все: и паки, и пекари, и даже тапиры — родственники носорогов и лошадей с большими ушами и смешным коротким хоботом.

Тапиров встретить нелегко: они очень сторожкие и активны в основном ночью и в сумерках. Но иногда их можно найти благодаря кружащим вокруг них черным катартам. Это птицы-падальщики из семейства американских грифов, которые в Южной Америке вездесущи и многочисленны, как у нас вороны, и часто склевывают эктопаразитов с тапиров, коров, буйволов и других крупных млекопитающих. Этим и пользуются местные охотники, которые очень ценят тапиров, хотя охота на них официально и запрещена. Впрочем, идеи охраны природы в Перу тоже пока остаются непонятной и ненужной выдумкой богатых белых людей. Но об этом — в следующий раз.