Шимпанзе верно оценили вероятности

Исследователи из Великобритании протестировали шимпанзе из Эдинбургского зоопарка с помощью модифицированной парадигмы двух чашек и обнаружили, что они зачастую правильно оценивают свои возможности в условиях нехватки информации и совершают оптимальный выбор. Результаты, опубликованные в Biology Letters, позволили ученым заключить, что логическое мышление шимпанзе не чуждо.

Существует гипотеза, что некоторые формы логических суждений доступны только человеку — причем не с рождения, а лишь после освоения речи. Это касается, например, выбора в условиях нехватки информации, который реализуются в задаче двух чашек и ей подобных. Если перед испытуемым поставить две перевернутых чашки, одна из которых содержит награду, и поднять ту, которая награды не содержит, человек наверняка ответит, где спрятано вознаграждение, проделав мысленную операцию: «награда в А или Б, и, поскольку она не в А, — значит, в Б». А вот маленькие дети, хоть и справляются с обычной задачей двух чашек, лишь к трем-пяти годам начинают верно решать более сложные вариации этой задачи. Кроме того, исследования показывают, что дети младше трех лет выбирают верную чашку просто методом исключения, не проделывая никаких мысленных операций.

Шимпанзе и другие человекообразные обезьяны тоже решают задачу двух чашек, однако некоторые ее модификации (где чашек и спрятанных предметов становится больше), даются им не всегда. Из-за этого ученые предполагают, что обезьяны — как и маленькие дети — не опираются на логику в своем выборе, а просто избегают пустой чашки. В таком случае можно предположить, что для развития логического мышления необходима речь, а нечеловеческие животные, вероятно, неспособны рассуждать логически так, как это делают люди. В то же время в других исследованиях человекообразные обезьяны справлялись с различными задачами с чашками — поэтому вопрос о логическом мышлении животных остается открытым.

Разобраться в этом вопросе попробовали Бенджамин Джонс (Benjamin Jones) и Джозеф Колл (Josep Call) из Сент-Эндрюсского университета. Они провели серию экспериментов с двенадцатью шимпанзе из Эдинбургского зоопарка. Первый эксперимент представлял собой дополненную парадигму двух чашек. Сначала в одну из двух перевернутых чашек экспериментатор клал целую виноградину — это происходило либо на виду у обезьян, либо за перегородкой. Затем шимпанзе предлагали выбрать одну из чашек. После того как обезьяна делала выбор, экспериментатор отодвигал вторую чашку подальше, а на ее место клал половину виноградины, и предлагал обезьяне выбрать еще раз. Испытуемые реже отказывались от своего первоначального выбора в пользу половины виноградины, если видели, как экспериментатор в самом начале прячет награду. Если же положение награды было им неизвестно, они выбирали половину виноградины сильно чаще — примерно в 50 процентах случаев.

Следующий эксперимент начинался точно так же, но теперь во всех случаях обезьяны не видели, в какую из двух чашек экспериментатор прячет виноград. После того как шимпанзе делал выбор, вторую чашку не отодвигали — вместо этого экспериментатор поднимал ее и показывал содержимое испытуемому. Если виноградина был в ней, экспериментатор вынимал и выбрасывал ее. Если же чашка была пустой, шимпанзе позволяли смотреть на нее в течение трех секунд. Затем не выбранную чашку все же отодвигали, и на ее место клали половину виноградины.

В этом эксперименте обезьяны чаще выбирали половину виноградины, если видели, как экспериментатор выбрасывает целую из чашки, которую они не выбрали. Однако средняя частота такого выбора в этих условиях не сильно превышала 50 процентов (то есть почти в половине случаев обезьяны были верны своему первому выбору). Если же невыбранная чашка оказывалась пустой, половину виноградины обезьяны выбирали чуть более чем в 30 процентах случаев — а значит, чаще предпочитали первоначальный вариант. Один шимпанзе по кличке Велу во всех испытаниях выбирал оптимальный вариант — то есть чашку с целой виноградиной, если его первоначальный выбор падал на нее, и половинку — когда чашка с виноградиной оказывалась не выбранной.

Дальше ученые модифицировали предыдущий эксперимент так, чтобы исключить возможность решения задачи недедуктивными методами. Половинку виноградины теперь клали не на место невыбранной чашки, а слева или справа от пары чашек, чередуя расположение между испытаниями. Также, когда невыбранная чашка оказывалась пустой, экспериментатор делал вид, что выбрасывает виноградину и из нее тоже — чтобы его действия в разных условиях были идентичными. Результаты этого эксперимента совпадали с результатами предыдущего, но теперь выборы шимпанзе стали даже более оптимальными. По крайней мере шесть из девяти обезьян принимали решения в зависимости от содержания невыбранной чашки. Они выбирали половину виноградины в 70 процентах случаев, когда невыбранная чашка оказывалась с наградой, и лишь в 13 процентах случаев, если она оказывалась пустой.

Авторы пришли к выводу, что шимпанзе способны рассуждать логически, изменять свои решения при появлении новой информации, а также ретроспективно предполагать, что их предыдущий выбор был ошибочным. Также ученые предположили, что шимпанзе могут постфактум осознавать, что не были уверены в своем выборе, когда совершали его. Два последних эксперимента, по мнению авторов, продемонстрировали, что язык — по крайней мере для некоторых логических суждений — не является необходимым условием.

Возможно, способность к некоторым логическим суждениям не является отличительной чертой не только людей, но и вообще позвоночных. Недавно исследовательница из Шотландии показала, что шмели тоже способны рассуждать логически. Она адаптировала для них парадигмы двух, трех и четырех чашек — и везде насекомые в большинстве случаев делали верный выбор.