Хорошо развитый клитор помог самкам афалин получить удовольствие от спаривания
Зоологи выяснили, что самки дельфинов-афалин обладают хорошо развитым клитором, который служит для получения удовольствия во время спаривания или мастурбации. С анатомической точки зрения дельфиний клитор оказался довольно похож на человеческий: он содержит пещеристые тела и губчатые ткани, которые могут набухать при возбуждении, а в коже на поверхности много нервных окончаний. Результаты исследования опубликованы в статье для журнала Current Biology.
Дельфины спариваются не только ради размножения, но и чтобы сформировать и укрепить социальные связи. Неудивительно, что половые контакты происходят у них в течение всего года, в том числе в периоды, когда зачатие невозможно. Специалисты предполагают, что, как и в случае других видов с похожими привычками, например, людей и бонобо (Pan paniscus), удовольствие от спаривания получают не только самцы, но и самки дельфинов. Однако подтвердить данную гипотезу непросто, ведь у исследователей нет возможности считать активность дельфиньего мозга непосредственно во время полового акта.
Команда зоологов под руководством Патрисии Бреннан (Patricia L.R. Brennan) из колледжа Холиок-Маунт решила подойти к этому вопросу с другой стороны. Вместо того чтобы пытаться заглянуть в мозг дельфинов, они сосредоточили внимание на их клиторе. У самок дельфинов клитор расположен возле входа во влагалище, что делает возможным его стимуляцию во время совокупления. Кроме того, самки афалин (Tursiops truncatus) во время однополых сексуальных контактов трутся друг о друга клиторами и стимулируют их мордами, плавниками и дыхалами.
Чтобы подтвердить, что дельфиний клитор действительно помогает получить удовольствие от полового акта, Бреннан и ее коллеги проанализировали строение этого органа у одиннадцати самок афалин разного возраста, погибших по естественным причинам. Оказалось, что у дельфинов достаточно крупные клиторы, причем у половозрелых особей они больше, чем у детенышей и подростков. В теле дельфиньего клитора есть пещеристое тело и участки губчатой ткани, способные наливаться кровью и набухать при возбуждении. Они окружены богатой коллагеном и эластиновыми волокнами оболочкой, которая не дает им выпячиваться.
Слой эпидермиса, покрывающий дельфиний клитор, оказался тоньше эпидермиса на поверхности половой щели (210–620 микрометров против 560–1490 микрометров). Авторы обнаружили в нем многочисленные свободные нервные окончания, которые оказались низкопороговыми механорецепторами. Все это указывает, что кожа клитора очень чувствительна.
Под соединительной тканью органа исследователи увидели плотный слой, состоящий из пучков нервных волокон. Судя по всему, это разветвления полового нерва, соединяющиеся с рецепторами на поверхности кожи. Здесь же находятся многочисленные генитальные тельца — специализированные рецепторы половой чувствительности, реагирующие на давление. У людей они сконцентрированы в клиторе и головке полового члена и участвуют в реакции сексуального удовольствия. Вероятно, в дельфиньем клиторе генитальные тельца выполняют аналогичную функцию.
Исследование показало, что дельфиний клитор — сложный орган, который имеет много общего с клитором людей и других животных, у которых женские особи получают удовольствие от спаривания. Таким образом, самки дельфинов, скорее всего, испытывают приятные ощущения, когда совокупляются, вступают в гомосексуальные контакты и мастурбируют.
Животные порой демонстрируют весьма необычное сексуальное поведение. Например, в прошлом году приматологи впервые описали, как дикий шимпанзе (Pan troglodytes) мастурбирует искусственным предметом. Во время наблюдений за шимпанзе в Уганде исследователи обнаружили молодого самца, который проталкивал эрегированный пенис в отверстие выброшенной бутылки и явно получал от этого удовольствие.
Сергей Коленов
Рост численности медведей и волков в Йеллоустоне изменил привычки этих хищниц
Несколько десятилетий назад пумы из Йеллоустонского национального парка часто охотились на оленей и других травоядных на открытой местности — однако теперь предпочитают искать добычу в лесах и среди скал. По мнению зоологов, это связано с тем, что в парке благодаря охране выросла численность бурых медведей, барибалов и волков, которые иногда отнимают у этих кошек еду. Чтобы избежать конкуренции с этими хищниками, пумам пришлось перейти к засадной охоте на пересеченной местности. Результаты исследования представлены на конференции Экологического общества Америки в Портленде, вкратце они них рассказывает New Scientist. Йеллоустонский национальный парк в США лишился большинства крупных хищников в 1920-1930 годах. К этому времени люди полностью истребили здесь волков (Canis lupus) и пум (Puma concolor) и сильно сократили местные популяции бурых медведей (Ursus arctos) и барибалов (Ursus americanus). Однако в конце прошлого века хищные млекопитающие стали возвращаться в Йеллоустон. Пумам удалось повторно заселить парк своими силами, а волков реинтродуцировали сюда люди около тридцати лет назад. Численность обоих видов медведей в парке также выросла благодаря охране. Восстановление популяций хищников в Йеллоустоне преобразило местные экосистемы. Например, после возвращения волков численность чрезмерно расплодившихся в парке оленей вапити (Cervus canadensis) сократилась — а еще они стали вести себя осторожнее. В результате у местных ив (Salix spp.), которые прежде нещадно объедались этими травоядными, появилась возможность вырастать более высокими. Однако йеллоустонские волки, пумы и медведи оказывают влияние не только на свою добычу, но и друг на друга. Команда зоологов под руководством Джека Рэйба (Jack Rabe) из Университета Миннесоты решила больше узнать о взаимоотношениях крупных хищников Йеллоустона. Исследователи сосредоточили внимание на пумах. Эти дикие кошки — искусные охотники, но иногда их добычу отбирают медведи и волки. Чтобы понять, как пумы справляются с этой проблемой, авторы отследили перемещения 13 представителей вида в северной части Йеллоустона с помощью GPS-передатчиков. За 2016-2022 годы Рэйб и его коллеги зафиксировали 47 случаев успешной охоты йеллоустонских пум, в основном на оленей. В 30 процентах случаев исследователи обнаружили признаки того, что места, где эти хищницы убили жертву, посещали бурые медведи или барибалы. Вероятно, по крайней мере иногда медведи отбирали у пум их добычу. Волки приходили к местам, где пумы убивали жертв, лишь в восьми процентах случаев. Таким образом, медведи, судя по всему, хорошо приспособлены к поиску добычи пум, а волки справляются с этим хуже — либо просто менее многочисленны на территории парка. Затем исследователи сравнили полученные данные о перемещениях пум в Йеллоустоне с аналогичными сведениями двадцатилетней давности. Оказалось, что два десятилетия назад эти хищницы регулярно охотились в равнинных частях парка, однако теперь добывают большинство жертв на пересеченной местности, например, в лесах и горах. Рэйб с соавторами предполагают, что это реакция на рост численности бурых медведей, барибалов и, в меньшей степени, волков. Двадцать лет назад у йеллоустонских пум было мало конкурентов, поэтому они могли спокойно охотиться на оленей и других травоядных на открытой местности. Однако теперь в парке стало больше медведей и волков, которые периодически отнимают у этих кошек добычу. В результате пумам пришлось перейти к засадной охоте среди деревьев и скал, с которой они справляются лучше других хищников. Так они избегают конкуренции и снижают риск, что кто-то заметит их добычу и позарится на нее. По словам авторов исследования, охота на пересеченной местности более характерна для пум. Таким образом, изменившееся поведение этих кошек можно считать очередным свидетельством того, что экосистемы Йеллоустона постепенно возвращаются к естественному состоянию. Пумы опасаются не только медведей. Несколько лет назад зоологи выяснили, что эти кошки боятся человеческих голосов — причем настолько сильно, что, услышав их, даже бросают недоеденную добычу и убегают.
