Устойчивые к химикатам лососевые вши проникли в океан из акваферм
Норвежские биологи пришли к выводу, что избавление рыб на фермах от кровососущих паразитов Lepeophtheirus salmonis с помощью фосфорорганических пестицидов и пиретроидов, привело к широкому распространению резистентных вшей в северо-восточной части Атлантического океана. В работе, опубликованной в журнале Royal Society Open Science, ученые проанализировали около 2000 вшей, собранных у диких и фермерских лососевых Северной Атлантики. Биологи обнаружили паразитов, устойчивых к двум популярным пестицидам, у дикого лосося и морской форели, а также у рыб, выращиваемых на фермах, где вообще не применялись химикаты.
Паразит Lepeophtheirus salmonis, больше известный как лососевая вошь — это вид веслоногих рачков, взрослые особи которого достигают около сантиметра в размере. Вошь вцепляется в кожу рыбы, вызывая язвы, и зачастую приводит к смерти своего хозяина. В Северной Атлантике эти рачки паразитируют в основном на атлантическом лососе, морской форели и арктическом гольце.
Лососевая вошь — частая причина гибели диких лососей и рыб, выращенных на фермах. До появления рыбных ферм дикие лососевые подвергались нападкам паразитов в осенние, весенние и летние месяцы. Зимой большинство лососевых обитает в океанах и пресной воде, где вшам трудно выжить. Однако с началом разведения рыб в прибрежных фермах, для лососевых вшей открылись новые возможности.
Сначала для борьбы с лососевой вошью на фермах применяли фосфорорганические пестициды, но вскоре, как и в сельском хозяйстве, их эффективность снизилась. Потом стали использовать пиретроиды, следом за ними — перекись водорода, затем — бензоат эмамектина и дифлубензурон. К пиретроидам паразиты выработали устойчивость уже через 6 лет. С 2000 года самым эффективным пестицидом был бензоат эмамектина, но когда с ним возникли проблемы, новых доступных химикатов не было. Поэтому на аквафермах снова начали применять фосфорорганические пестициды и пиретроиды. Сначала они хорошо справлялись с паразитами, но это продлилось недолго.
Исследователи под руководством Хелен Берретцен (Helene Bоrretzen) из Норвежского технологического университета решили оценить масштабное влияние применения фосфорорганических пестицидов и пиретроидов. Для этого биологи провели генетический анализ 1988 лососевых вшей, собранных у фермерских и диких рыб северной части Атлантического океана в период с 2000 по 2017 год.
Вшей (399 штук) собрали на рыбных фермах в Ирландии, Шотландии, Фарерских островах и Атлантической Канаде. Также образцы взяли у дикого атлантического лосося с западного побережья Гренландии. В Норвегии было проанализировано в общей сложности 532 особи, полученные от дикой морской форели, и 304 особи, взятые у дикого лосося. Также был проведен анализ 753 паразитов из Канады, Шотландии, Ирландии, Шетландских островов, Фарерских островов, Норвегии и России, образцы которых брали в период с 2000 по 2009 год и ранее использовали в исследованиях. Эти образцы были получены с разрешения рыбоводных хозяйств, за исключением образца из России, который был взят у возвращающегося дикого лосося, пойманного местными рыбаками.
Все 1988 образцов были генотипированы норвежской лабораторией PatoGen AS с использованием их запатентованных тестов на устойчивость к пиретроиду и фосфорорганическим пестицидам. Тест на устойчивость к пиретроидам ищет мутацию C14065T в митохондриальном гене cytB, а тест на резистентность к органофосфатам — мутацию Phe362Tyr в гене ace1a.
Оказалось, что более 50 процентов вшей, собранных в районах, где разводят рыбу, были устойчивы к обоим химикатам. Биологам практически не встретились паразиты, которые не имели бы резистентность хотя бы к одному пестициду. Также мультирезистентные вши были обнаружены в аквафермах Исландии, где ни один из этих пестицидов не применялся. По словам биологов, мутирующие особи появляются на фермах через несколько лет после использования пестицидов, а затем постепенно распространяются в океане.
В прошлом месяце американские исследователи предположили, что применение таких пестицидов, как пиретроиды и неоникотиноиды, может стать одним из главных факторов утраты биоразнообразия членистоногих во всем мире. Используемые сейчас химикаты стали менее токсичными для рыб, млекопитающих и птиц, но более токсичными для водных и наземных беспозвоночных, включая опылителей.
Виктория Барановская
Также по соотношению изотопов в панцирях можно отследить производство и переработку ядерного топлива
Панцири черепах хранят информацию о ядерных испытаниях и работах с ядерным топливом. К такому выводу пришли ученые, проанализировав соотношение 235U/238U и 236U/238U в кератине из щитков панциря зеленой черепахи с тихоокеанского атолла и двух сухопутных и двух пресноводных черепах из США. Оказалось, что у тех черепах, что жили рядом с местами испытания ядерного оружия, соотношение 235U/238U повышено, а у тех, что обитали недалеко от заводов по производству ядерного топлива, наоборот, понижено. При этом соотношение 236U/238U было повышено в обоих этих случаях. Как отмечается в статье для журнала PNAS Nexus, открытие поможет исследователям реконструировать историю загрязнения экосистем радиоактивными веществами. В 1940-1990 годах во многих регионах мира проводились испытания ядерного оружия (сейчас эту практику продолжает только КНДР). Как правило, их устраивали в отдаленной и малонаселенной местности. Например, советские военные обычно использовали для ядерных тестов полигоны в степях и арктической тундре, а их американские и французские коллеги предпочитали пустыни или тихоокеанские атоллы. Однако даже при таких условиях испытания ядерного оружия оказали серьезное негативное воздействие на людей и окружающую среду. Его масштаб до сих пор остается предметом исследований. Команда специалистов под руководством Сайлера Конрада (Cyler Conrad) из Тихоокеанской северо-западной национальной лаборатории решила поискать свидетельства ядерных испытаний прошлого в телах черепах. Дело в том, что ареалы некоторых их видов пересекаются с местами проведения ядерных тестов. Таким образом, черепахи вполне могли оказаться в зоне радиоактивного загрязнения и накопить в тканях радиоактивные изотопы. Ранее ученые уже находили в костях этих рептилий значительные концентрации изотопов 137Cs и 90Sr, которые попадают в окружающую среду во время ядерных взрывов и аварий на атомных электростанциях. А Конрад с соавторами сосредоточили внимание на изотопных сигнатурах урана в роговых щитках черепашьих панцирей. Исследователи нашли в музейных коллекциях пять черепашьих щитков, которые были добыты в разных районах ядерных испытаний, а также в местах добычи урана и работ с ядерным топливом. Первым из них стал щиток зеленой черепахи (Chelonia mydas), который был найден в желудке тигровой акулы (Galeocerdo cuvier), пойманной у тихоокеанского атолла Эниветок в 1978 году. На момент гибели от зубов акулы этой особи было 10-20 лет, а ядерные испытания в данном районе закончились в 1958 году, так что, скорее всего, непосредственно она их не застала. Второй щиток принадлежал пустынному западному гоферу (Gopherus agassizii). Он был собран в 1959 на юго-западе Юты, примерно в 240 километрах от бывшего Невадского испытательного полигона, где в 1951-1962 годах тестировали ядерное оружие. Третий щиток, который авторы взяли для исследования, был собран у сонорского гофера (G. morafkai) в 1999 году на юго-западе Аризоны. В этой местности ядерные испытания не проводились, так что данный образец использовался в качестве контроля. Четвертый щиток принадлежал иероглифовой чепепахе (Pseudemys concinna). Его добыли в 1985 году на ядерном могильнике «Саванна-ривер» в Южной Каролине, где с 1950 до конца 1980 годов добывали уран, а также изготавливали и перерабатывали ядерное топливо. Наконец, пятый щиток был взят в 1962 году у восточной коробчатой черепахи (Terrapene carolina carolina) в резервации Ок-Ридж в штате Теннесси. В этом месте с 1940 года добывали уран и изготавливали ядерное топливо. Из всех пяти щитков Конрад с соавторами взяли небольшое количество кератина и оценили соотношение содержащихся в нем изотопов урана 235U/238U и 236U/238U. Лишь в щитке сонорского гофера соотношение 235U/238U оказалось неотличимым от естественного. В образцах из Южной Каролины и Теннесси оно было ниже нормы, а в образцах из Юты и с атолла Эниветок — выше нормы. У сонорского гофера не было выявлено следов изотопа 236U, что соответствует естественному состоянию (поскольку природных источников этого изотопа не существует). Зато у черепах из Южной Каролины, Теннесси и с атолла Эниветок было выявлено значительное количество изотопа 236U, так что соотношение 236U/238U значительно превышало норму. У образца из Юты соотношение 236U/238U было немного выше нормы. По мнению авторов, зеленая черепаха с атолла Эниветок подверглась радиоактивному загрязнению за год до гибели, когда на острове проводились работы по строительству саркофага. Вероятно, во время работ 235U и 236U попали в воду и песок, а оттуда — в тело рептилии, например, с водорослями, которые она поедала. Пустынный западный гофер из Юты жил достаточно далеко от места испытаний, однако, вероятно, попал под радиоактивные осадки. А сонорскому гоферу из Аризоны и вовсе удалось избежать столкновения последствиями ядерных испытаний. Что касается черепах из Южной Каролины и Теннесси, то они подверглись воздействию обедненного урана, который оказался в окружающей среде при производстве ядерного топлива. Интересно, что на щитке восточной коробчатой черепахи из Теннесси сохранилось семь слоев, соответствующих семи годам ее жизни, с 1955 по 1962 годы. Минимальное соотношение 235U/238U было выявлено в слое, который сформировался, пока рептилия еще накопилась в яйце. Таким образом, она, вероятно, получила радиоактивные изотопы от матери. Результаты исследования подтверждают, что черепахи способны накапливать антропогенные радиоактивные изотопы из окружающей среды в своих панцирях. При этом оценить соотношение разных изотопов урана можно даже по очень скромному количеству кератина. Авторы надеются. что данные, полученные из черепашьих панцирей, позволят точнее реконструировать историю загрязнения экосистем радиоактивными отходами. Из-за ядерных испытаний концентрация углерода-14 в атмосфере и тканях живых организмов в середине прошлого века резко выросла, а затем постепенно снижалась. Оценивая долю этого изотопа в контрабандных бивнях слонов, можно понять, когда они были убиты. Применив этот подход к партии слоновой кости, изъятой в Уганде в 2019 году, исследователи выяснили, что она была добыта в 1980 годах. С тех пор она хранилась в государственном хранилище Бурунди, откуда ее затем украли.