Манипуляторы притворились добродетельными жертвами ради собственной выгоды

Ученые из Канады выяснили, что люди с чертами темной триады (макиавеллизмом, нарциссизмом и психопатией) больше других склонны эксплуатировать образ благородной жертвы. Такие люди подчеркивали свои несчастья и добродетели, в том числе в ситуации, когда такой образ приносил им выгоду, и чаще других жульничали. Наблюдатели, в свою очередь, охотнее соглашались помочь людям, которые создавали образ добродетельной жертвы. Статья опубликована в журнале Journal of Personality and Social Psychology.

Согласно одному из определений, жертва — некто «страдающий от насилия, несчастья, неудачи». У жертв часто развиваются психические расстройства, неуверенность в себе, страдает доверие к окружающим и ощущение безопасности. Однако, по мнению некоторых наблюдателей, в последнее время люди все чаще заявляют о несправедливости и угнетении, поэтому в некоторых ситуациях выглядеть жертвой может быть даже выгодно. С одной стороны, люди могут делиться переживаниями, чтобы легче их пережить, найти поддержку или привлечь внимание проблеме, но есть и обратная сторона. Статус жертвы не просто провоцирует сочувствие, но может стать источником ресурсов, как нематериальных (внимание и уважение), так и вполне материальных (деньги, трудоустройство и доступ к образованию).

Раз выглядеть жертвой может быть выгодно, значит такой статус могут использовать и в корыстных интересах. Канадские ученые из Университета Британской Колумбии под руководством Экин Ок (Ekin Ok) предположили, что эксплуатировать образ жертвы могут люди с чертами темной триады: макиавеллизмом, нарциссизмом и психопатией, — такие личности манипулятивны и эгоистичны. Кроме того, исследователи предположили, что наиболее эффективен образ добродетельной жертвы — человека несчастного, но высоконравственного — и что именно такой образ будут стремиться создавать люди с чертами темной триады.

Чтобы проверить свои гипотезы, ученые провели ряд экспериментов. Для начала выяснили, действительно ли образ благородной жертвы может принести выгоду, то есть насколько сторонние наблюдатели готовы материально помочь жертве, если она добродетельна или безнравственна. В первом исследовании 235 участников (их находили на онлайн-платформе Amazon Mechanical Turk) читали историю о женатом мужчине Дэвиде, который оказался парализован из-за огнестрельного ранения спинного мозга. Дальше добровольцы читали один из трех вариантов обстоятельств, при которых ранение было получено: когда Дэвид был волонтером на благотворительной акции (сценарий с добродетельной жертвой), шел мимо магазина (нейтральный сценарий) или в стрип-клубе, который он регулярно посещал (безнравственная жертва).

Затем участников просили оценить, насколько Дэвид показался им жертвой, насколько серьезным было его ранение и насколько нравственным он был. Участники также отмечали, с какой вероятностью они бы пожертвовали деньги на лечение мужчины и какую сумму бы перечислили, если бы у них оставалось 100 долларов от месячного бюджета.

Добровольцы, которые получили сценарий с добродетельной жертвой или нейтральный вариант, были более склонны считать Дэвида жертвой, чем если он регулярно ходил в стрип-клуб. Во всех трех сценариях значительно отличалась оценка нравственности мужчины: в первом случае она была самой высокой, в последнем — наименьшей (p < 0,001), а серьезность ранения добровольцы оценивали одинаково вне зависимости от сценария.

Готовность материально помочь жертве зависела от ее нравственности: перечислить деньги Дэвиду соглашались чаще, а суммы пожертвований были больше в сценарии с добродетельной жертвой, чем с безнравственной (p < 0,001), однако разница между первым сценарием и нейтральным вариантом была незначительной.

Во втором эксперименте 377 добровольцев оценивали вымышленные краудфандинговые объявления, авторы которых были жертвами более или менее очевидно, и либо заявляли о своей добродетельности, либо нет. Участники читали о молодой Джессике, которая была вынуждена бросить курсы парикмахера и собирала шесть тысяч долларов, чтобы завершить обучение и стать финансово независимой. В такой формулировке Джессику можно было воспринимать как жертву (ведь она попала в трудную ситуацию), однако образ жертвы не был подчеркнут.

В другом сценарии Джессика описывала себя как очевидную жертву: ее воспитывала мать-одиночка с наркотической зависимостью, ее бывший партнер пил и жестоко относился к ней, а в прошлом у нее были проблемы с психическим здоровьем. Наконец, в половине сценариев Джессика также рассказывала о своей добродетельности: она была волонтером в доме престарелых, пыталась привлечь внимание общества к проблеме наркотиков и собиралась делать бесплатные стрижки жительницам женских приютов.

Как и предполагали исследователи, люди охотнее соглашались помочь девушке и считали ее достойной пожертвования, если она описывала свое трудное детство и рассказывала о своих добродетелях (p < 0,001). Однако когда Джессика очевидно была жертвой, описание добродетельности практически не влияло желание пожертвовать ей деньги. То есть сочетание двух этих качеств не было необходимо, и чтобы побудить людей помочь, достаточно лишь одного из них.

Доказав, что описывать себя как добродетельную жертву может быть выгодно, ученые перешли к проверке основной гипотезы: что люди с чертами темной триады будут чаще использовать этот образ. В эксперименте 594 добровольца заполняли несколько онлайн-опросников. В первом отмечали, насколько часто они сообщают другим о своих трудностях: например, что им не нравится их тело, что у них есть проблемы со здоровьем или что они чувствуют неприятие общества.

Во втором опроснике читали список черт личности, связанных с моралью (например, честность и сострадание), представляли себе обладающего этими чертами человека и оценивали десять утверждений от его лица. Половина утверждений касалась того, как человек проявляет свою добродетельность («Я часто покупаю вещи, которые подчеркивают, что мне свойственны эти черты характера»), а вторая половина — самоощущения («Эти черты — важная часть моей личности»). Также участники выполнили несколько тестов для оценки черт темной триады.

Участники с чертами темной триады больше других оказались склонны сообщать о своей жертвенности и добродетельности, вне зависимости от демографического положения или того, насколько им было важно быть добродетельными (p < 0,001). Наиболее важным из черт триады оказался макиавеллизм: люди, которые стремятся использовать других для своих целей, чаще рассказывают о своей трудной жизни и о своих достоинствах (p = 0,002). Нарциссичные личности оказались склонны сообщать о собственной добродетели, но не стремились подчеркивать, что они жертвы, — вероятно, потому, что второе наносило урон восторженному образу себя. Психопатия же не коррелировала с ответами на первые опросники.

В следующем эксперименте исследователи выяснили, что люди, которые стремятся показать себя добродетельными жертвами и обладают чертами темной триады чаще других готовы купить подделку под дорогой бренд, чем оригинальную вещь за низкую цену, и одобряют изготовление подделок (p < 0,001). Авторы работы объясняют это явление тем, что для людей с такими чертами личности особенно важно создать статусный образ в глазах окружающих.

Затем ученые с помощью онлайн-игры продемонстрировали, что люди, которые склонны изображать себя добродетельными и жертвенными, чаще готовы сжульничать ради выгоды (p < 0,001). Наконец, в последнем эксперименте напрямую проверили, как часто люди с чертами темной триады используют собственную уязвимость для получения выгоды. 278 добровольцев читали следующий сценарий: они проходили стажировку вдвоем с незнакомцем, и по результатам стажировки одного из них должны были принять на работу. Однако в ходе работы участники замечали, что второй стажер не уважает их, невнимателен к их идеям и, кажется, обсуждает их с коллегами за спиной.

В конце добровольцы оценивали своего напарника: насколько он был вежлив и не было ли с его стороны дискриминации по полу, возрасту, расе или другим признакам. Участники, которые стремились показать себя добродетельными жертвами и обладали чертами темной триады, были более склонны преувеличивать неучтивость второго стажера и воспринимать его действия как дискриминацию (p < 0,001). Поскольку работу могу получить лишь один из стажеров, участникам было выгодно выставлять второго в негативном свете. Получается, что манипулятивные люди чаще пытаются использовать неоднозначные ситуации себе на пользу и действительно используют образ жертвы ради выгоды (продвижения по работе).

В заключение исследователи отмечают, что альтруизм заложен в большинстве мировых систем морали и является природным свойством человека. Однако альтруизм в сочетании с доверчивостью может оказаться неэффективным, ведь люди могут обращать желание помочь себе на пользу и манипулировать благородными побуждениями.

Ученые не впервые меняют наши представления о добродетели. Так было и в двух исследованиях, где у людей была возможность проявить альтруизм в ходе игры. В первом случае выяснилось, что игрокам было выгодно вести себя альтруистично и наказывать эгоистов, а во втором — что целью большинства людей было личное благосостояние, а не процветание группы, а альтруизм был связан с неверным пониманием правил игры.

Алиса Бахарева