Крысы оказались подвержены эффекту свидетеля
Крысы, как и люди, менее склонны помогать сородичам, если рядом есть другие особи их вида, теоретически способные помочь, сообщается в Science Advances. Это явление называется эффектом свидетеля, и до сих пор его обнаруживали только у Homo sapiens. Однако у грызунов в первую очередь имеет значение поведение дополнительных свидетелей, а не сам факт их присутствия. Если все остальные пассивны, то даже те, кто способен помочь, ничего не делают для спасения пострадавшего, а если есть активные свидетели, то животному в беде с наибольшей вероятностью помогут.
С конца 1960-х годов психологи говорят об эффекте свидетеля: если только один человек увидел, что кто-то попал в беду, он с большей вероятностью окажет помощь, чем в случае, когда кроме него на месте происшествия окажутся несколько очевидцев. Хотя впоследствии выяснилось, что в целом люди охотно помогают пострадавшим и при наличии других способных помочь (и чем больше активных свидетелей, тем выше вероятность, что они помогут), феномен важен для понимания человеческого группового поведения. Кроме того, до сих пор эффект свидетеля ни у каких других видов, кроме Homo sapiens, не находили.
Пегги Мейсон (Peggy Mason) из Чикагского университета и ее коллеги выбрали на первый взгляд необычный объект для изучения эффекта свидетеля — самцов серых крыс (Rattus norvegicus) двух линий: Спрег-Доули и Лонг-Эванс. Однако крысы — одни из самых умных грызунов, они охотно помогают друг другу, поэтому вероятность обнаружить у них эффект свидетеля ненулевая.
Во всех экспериментах на арену размером 50×50 сантиметров помещали крысу в рестрейнере — устройстве для ограничения движений, которое часто используют для забора крови, внутривенных инъекций и подобных манипуляций. Сама крыса не могла из него вылезти, так как открыть этот рестрейнер можно было только снаружи. Кроме запертой жертвы на арену выпускали минимум одно, максимум три животных. Они могли относиться к той же линии, что и пострадавший (тогда все участники были Спрег-Доули), а могли к двум разным.
В ряде случаев животных знакомили с представителями другой линии заранее (ссаживали за две недели до начала серии экспериментов). Некоторым перед встречей с запертой крысой вводили в брюшную полость противотревожный препарат мидазолам в количестве 4 миллиграмма на килограмм массы. Подбор дозировки показал, что такого его количества достаточно, чтобы заглушить желание грызунов открывать дверцу рестрейнера, но недостаточно, чтобы временно усыпить или добиться обезболивающего эффекта (таких целей ученые не ставили). В таком случае одна крыса-свидетель оставалась в обычном состоянии, а одна или две других были неспособны помочь потерпевшему.
Всех крыс тестировали по часу 12 дней подряд. Исследователи определяли, как быстро свободные животные предпримут первые попытки открыть рестрейнер, сколько таких попыток будет и кто из свидетелей их совершит. Если никто не освобождал заточенного грызуна в течение 40 минут, экспериментаторы немного приоткрывали дверцу рестрейнера, чтобы облегчить подопытным задачу.
Выяснилось, что поведение животных рядом влияет на то, откроет ли один из свидетелей дверь рестрейнера. Это влияние сильнее, если свидетелей предварительно познакомили с особями из другой линии. Когда все свободные грызуны кроме одного находились под действием мидазолама и относились к линии, знакомой этому свободному самцу (то есть, допустим, если он сам Спрег-Доули и предварительно жил две недели с крысами Лонг-Эванс), то такой самец реже освобождал заключенного в рестрейнере. Если пассивные свидетели были ему незнакомы (скажем, он был Спрег-Доули и никогда до эксперимента не видел крыс линии Лонг-Эванс), они не так сильно снижали частоту освобождений.
В то же время, если все свидетели испытывали интерес к открытию двери (то есть им не вводили мидазолам), то они довольно часто и быстро открывали рестрейнер и этим помогали заточенному. Особенно эффективно действовали тройки самцов. Пика производительности они достигали на четвертый день экспериментов и почти всегда освобождали крысу из рестрейнера раньше, чем пары (p = 0,006) и отдельные животные (p = 0,004). Пары активных свидетелей реже приходили на помощь, чем тройки, а одиночные крысы — реже, чем пары (в разных сериях экспериментов p неодинаковы, поэтому они тут не приводятся).
Учитывая, что частота освобождения крысы из рестрейнера свидетелями росла изо дня в день, исследователи подозревают, что эффект свидетеля у них связан с вероятностью подкрепления тех или иных форм поведения: подкрепляются те, что демонстируют остальные члены группы. Грызуны обучаются помогать запертым сородичам, если видят, как это делают другие, и не делать этого, если видят, что все остальные пассивны. Это может быть обучение посредством наблюдения.
По всей видимости, животные обращают внимание на окружение. Те, кого сначала тренировали в тройках, а в последние дни выпускали на арену один на один с заключенным в рестрейнере, не освобождали его. Напротив, животные, которых тренировали в те же дни, но только поодиночке, каждый раз открывали дверцу рестрейнера. Авторы делают вывод, что закономерности проявления эффекта свидетеля у крыс похожи на человеческие.
Если серых крыс поместить в обогащенную среду, они покажут свои умственные способности в полном объеме. Так этих животных удалось научить управлять машинками. Также крысы способны помогать сородичам, особенно если есть вероятность, что те когда-нибудь окажут ответную услугу. Грызуны понимают, кто в данный момент больше нуждается в помощи, и в норме избегают наносить сородичам вред.
Светлана Ястребова
Это первый случай заражения людей этим паразитом
Австралийские врачи обнаружили в мозге жительницы Нового Южного Уэльса личинку паразитического червя Ophidascaris robertsi, взрослые особи которого живут в пищеводе и желудке ковровых питонов. До этого пациентку больше года лечили от эозинофильной пневмонии — однако установить ее причину удалось только когда, женщина начала жаловаться на забывчивость и усиление депрессии, после чего медики сделали томографию мозга и биопсию. Как отмечается в статье для журнала Emerging Infectious Diseases, это первый известный случай заражения человека O. robertsi. Скорее всего, женщина проглотила яйца паразита вместе с листьями съедобных растений, которые собирала на озере около дома. Дикие и домашние животные часто передают людям паразитов и возбудителей инфекций. Такие случаи, как правило, не удивляют врачей и хорошо поддаются лечению. Тем не менее, порой люди заражаются от животных по-настоящему экзотическими болезнями. Например, недавно мы рассказывали о том, как игуана укусила трехлетнюю девочку за руку и инфицировала ее нетуберкулезной микобактерией Mycobacterium marinum. А британские медики выявили у мужчины, которого покусал бродячий кот, совершенно новый вид патогенных бактерий из рода Globicatella. Похожий пример описала команда врачей, которую возглавил Санджайа Сенанаяке (Sanjaya N. Senanayake) из Службы здравоохранения Канберры. В центре внимания специалистов оказалась 64-летняя жительница Нового Южного Уэльса, которая в январе 2021 года попала в больницу местного уровня с жалобами на боли в животе, диарею, сухой кашель и ночную потливость. Эти симптомы длились на протяжении трех недель. Компьютерная томография выявила поражение легких по типу матового стекла и повреждение печени и селезенки, а концентрация эозинофилов в жидкости, полученной при бронхоскопии, составила около 30 процентов. При этом никаких признаков злокачественных новообразований, инфекций, паразитов и аутоиммунных заболеваний выявить не удалось. В результате женщине диагностировали эозинофильную пневмонию неясной этиологии и прописали преднизолон, благодаря которому ее состояние частично улучшилось. Однако спустя три недели пациентку доставили в больницу в Канберре с рецидивом лихорадки и постоянным кашлем на фоне приема преднизолона. Здесь ее осмотрели Сенанаяке и его коллеги. Повторная компьютерная томография подтвердила, что у женщины поражены легкие, печень и селезенка, но выявить причину ее состояния не удавалось. Судя по результатам анализов, она не была заражена патогенными бактериями или грибками, в ее крови не было антител к паразитическим плоским червям шистосоме, эхинококку и двуусткам, а в фекалиях отсутствовали их яйца. Поскольку в молодости пациентка путешествовала по Южной Африке, Азии и Европе, медики предположили, что она может быть заражена кишечными угрицами (Strongyloides), и в дополнение к преднизолону и микофеноловой кислоте прописали ей ивермектин в течение двух дней подряд и повторную дозу через две недели. К середине 2021 года состояние легких и печени у пациентки, судя по результатам компьютерной томографии, улучшилось, хотя поражение селезенки сохранилось. В январе 2022 года врачи назначили ей меполизумаб, благодаря чему концентрация эозинофилов в крови пришла в норму, что позволило уменьшить дозу преднизолона без усиления респираторных синдромов. Однако затем в течение трех месяцев на фоне приема меполизумаба, микофеноловой кислоты и преднизолона женщина начала жаловаться на усиление депрессии (от которой она страдала и прежде) и забывчивость. Чтобы понять причину этих новых симптомов, Сенанаяка и его коллеги провели пациентке магнитно-резонансную томографию головного мозга, которая выявила поражение правой лобной доли размером тринадцать на десять миллиметров. В июне 2022 года врачи провели биопсию, в результате которой заметили и удалили из очага поражения струнообразную структуру. При ближайшем рассмотрении оказалось, что это живой и подвижный гельминт длиной 80 миллиметров. Осмотрев паразита, исследователи по его красной расцветке и строению ротового аппарата, кишечника и репродуктивной системы пришли к выводу, что перед ними личинка круглого червя Ophidascaris robertsi третьего возраста. Генетический анализ подтвердил гипотезу. Основным хозяином O. robertsi считается ковровый питон (Morelia spilota) — крупная змея, широко распространенная в Австралии и на близлежащих островах. Взрослые паразиты обитают в пищеводе и желудке питонов, а их яйца выходят наружу с фекалиями. После этого они попадают в организм промежуточных хозяев — мелких млекопитающих. А когда тех съедают питоны, жизненный цикл паразита замыкается. По словам Сенанаяки и его коллег, их пациентка стала первым человеком, у которого диагностировали заражение O. robertsi. Более того, в человеческом организме никогда не находили и других представителей рода Ophidascaris (кроме того, этих червей никогда не находили в мозге животных). Вероятно, женщина получила змеиных паразитов от ковровых питонов, которые жили в озере рядом с ее домом. Непосредственно со змеями она не контактировала, однако собирала на берегах водоема новозеландский шпинат (Tetragonia tetragonoides), на листьях которого могли остаться яйца O. robertsi. Судя по всему, женщина проглотила яйца паразита, когда готовила или ела листья шпината, в результате чего и произошло заражение. После операции пациентке назначили курс ивермектина и альбендазола, чтобы уничтожить паразитов, которые потенциально могли находиться в других органах (а также курс дексаметазона для борьбы с воспалением). Через шесть месяцев уровень эозинофилов у нее оставался в норме, а проблемы с забывчивостью и депрессией частично разрешились (хотя и не исчезли полностью). По мнению авторов, большая часть проблем со здоровьем у пациентки объяснялась перемещениями личинок во внутренние органы, при этом препараты по подавлению иммунитета, которые она получала в начале лечения, позволили по крайней мере одному из паразитов проникнуть в мозг. А вот поражение селезенки, которое сохранилось даже после лечения, скорее всего, следует считать отдельной патологией. Ранее мы рассказывали о том, как паразиты способствовали горизонтальному переносу генов между змеями и лягушками. В результате длинный ретротранспозон Bovine-B переходил от змей к лягушкам как минимум 54 раза в период между 85 и 1,3 миллионами лет назад.