Культурные различия отразились на выражении лица при оргазме и боли
Британские психологи выяснили, что выражения лица при оргазме и боли отличаются между собой, хотя долгое время считалось, что они достаточно похожи. Попросив 80 представителей западной и восточной культур оценить случайно сгенерированные компьютерные лица, ученые смоделировали усредненную ментальную репрезентацию каждого эмоционального состояния. В статье, опубликованной в Proceedings of the National Academy of Sciences, также сообщается, что в то время как выражение боли на лице достаточно похоже среди двух культур, оргазм преимущественно обозначается по-разному.
Некоторые исследования показывают, что интенсивные положительные и отрицательные эмоциональные процессы (или аффекты) практически неразличимы: это касается, к примеру, оргазма и боли. С другой стороны, выражения лица отображает не только психофизиологическую реакцию организма на внешний или внутренний раздражитель, но и служит важным социальным сигналом. Внешние признаки при противоположных по валентности эмоциональных процессах, однако, все-таки должны различаться, иначе в качестве социальных сигналов они бы часто интерпретировались неправильно. Вопрос, поэтому, остается спорным.
Проверить его решили психологи под руководством Рейчел Джек (Rachael Jack) из Университета Глазго. Для этого они смоделировали анимированные лица, варьируя три параметра: высоту бровей, сморщенность носа и форму губ. Всего в модели использовалось 42 различных параметра (к примеру, приоткрытый рот, чуть сморщенный нос и опущенные уголки губ). Сгенерированные изображения показали 80 людям, каждому из которых необходимо было оценить 3600 анимаций, отметив эмоциональное состояние (оргазм или боль) и интенсивность (по шкале Лайкерта от очень слабой к очень сильной). Показанные участникам лица были случайными: у экспериментаторов не было явной модели того, как должно выглядеть лицо при оргазме или боли, поэтому участникам необходимо было выяснить это самостоятельно на основе собственных ментальных репрезентаций как оргазма, так и болевых ощущений.
Все участники эксперимента были сексуально активны и гетеросексуальны, а среди них половина была мужского пола, а половина — женского. Кроме того, 40 участников были белыми европейцами, а 40 — азиатами: использовав представителей разных стран, ученые решили выяснить, как ментальная репрезентация эмоциональный состояний обусловлена культурными различиями.
Использовав полученные изображения лиц во время различных эмоциональных состояний ученые смоделировали усредненное выражение лица, характерное для оргазма и боли в ментальной репрезентации людей разных культур. Для этого каждой отдельной единицы, используемой в сгенерированных изображениях, присваивалось значение, соответствующее тому, сколько наблюдателей посчитали его релевантным. К примеру, если большинство наблюдателей посчитали, что для оргазма характерен открытый рот, то он был и у модели оргазма.
Созданные модели разных эмоциональных состояний отличались, причем как между болью и оргазмом, так и между двумя культурами. Любопытно, что изображение боли на лице как в представлении европейцев, так и азиатов оказалось похожим, а вот оргазм отличался, причем в основном — по форме рта: по мнению европейцев при оргазме рот открыт, а по мнению азиатов это эмоциональное состояние характеризуется улыбкой.
Ученым, таким образом, удалось показать, что выражения лица при острых эмоциональных состояниях действительно характеризуется валентностью (то есть тем, негативное оно или позитивное) и, поэтому, служит важным социальным сигналом: по крайней мере, в представлении людей. Кроме того, ученые также показали, что такая ментальная репрезентация во многом обусловлена культурными различиями
Восприятие эмоционального состояния других людей во многом зависит и от состояния самого наблюдаемого. К примеру, недавно ученые выяснили, что беременные женщины в депрессии намного хуже распознают положительные эмоции на лице младенцев.
Елизавета Ивтушок
Повышение когнитивных усилий нивелировалось снижением их качества
Австралийско-британская научная группа пришла к выводу, что рецептурные психостимуляторы, зачастую применяемые работниками и студентами для повышения производительности, повышают уровень когнитивных усилий, но снижают их качество, что нивелирует этот эффект. Отчет о работе опубликован в журнале Science Advances. В мире набирает популярность использования рецептурных психостимуляторов, также известных как «когнитивные улучшители» (cognitive enhancers, «smart drugs»), здоровыми людьми с целью повысить производительность труда или академическую успеваемость. При этом научная обоснованность подобных практик, как минимум, неоднозначна. Результаты клинических исследований подобных препаратов, как правило, получены на пациентах, и касаются отдельных параметров умственной деятельности. При этом современный человек в повседневной жизни и на работе часто сталкивается с ситуациями, которые с математической точки зрения представляют собой сложные вычислительные задачи класса NP и для оптимального решения требуют системного подхода (алгоритма), а не простого перебора. Сотрудники Мельбурнского и Кембриджского университетов под руководством Питера Боссартса (Peter Bossaerts) пригласили для участия в двойном слепом рандомизированном контролируемом исследовании 40 здоровых добровольцев (23 женщины и 17 мужчин) в возрасте от 18 до 35 лет. Каждый из них прошел четыре сессии с недельным интервалом, в течении которых случайным образом принимал в стандартной дозе «когнитивные улучшители» метилфенидат (используется для лечения синдрома дефицита внимания с гиперактивностью и схожих расстройств), декстроамфетамин (по схожим показаниям), модафинил (для лечения нарколепсии и обструктивного апноэ во сне) или плацебо. После приема препаратов в ходе каждой сессии участников просили решить восемь разных по сложности примеров программно симулированной классической задачи о рюкзаке. Эта NP-полная задача комбинаторной оптимизации состоит в том, чтобы максимально рационально наполнить рюкзак ограниченной грузоподъемности предметами разной массы и ценности из предложенного набора. В общей сумме добровольцы корректно решили 50,3 процента примеров. Как и ожидалось, пропорция правильных попыток снижалась с увеличением сложности. Прием психостимуляторов на вероятность нахождения правильного решения значимо не влиял (р = 0,11). При этом он существенно повышал время, затрачиваемое на пример, и количество перемещений предметов (то есть мотивацию и обусловленную ей производительность), однако снижал среднее прибавление в ценности на одно перемещение (то есть качество прилагаемых усилий), причем для сложных заданий в случае неудачи итоговое качество приближения также снижалось. Эффективность психостимуляторов как «когнитивных улучшителей» негативно коррелировала с их индивидуальными способностями по решению подобных задач, определенных в сеансе с плацебо. Чем ниже было качество усилий участника в этом сеансе, тем выше оно становилось под действием активных препаратов, и наоборот — так что добровольцы с исходным уровнем ниже среднего после приема препарата превышали его, а с уровнем выше среднего — спускались ниже этой отметки (по мнению авторов работы, это может объяснить, почему психостимуляторы работают при синдроме дефицита внимания с гиперактивностью). Что интересно, при индивидуальной оценке действия отдельных препаратов у каждого участника эффективности декстроамфетамина и метилфенидата (действие которых на нейромедиаторы считается схожим) коррелировали друг с другом негативно, а декстроамфетамина и модафинила — позитивно. В 2020 году американские исследователи показали, что кофеин повышает продуктивность при решении задач, однако не добавляет креативности и не влияет на рабочую память. Тремя годами ранее их соотечественники выяснили, что приложения для тренировки ума на самом деле не помогают существенно развить когнитивные способности — их эффективность незначительна и схожа с таковой у обычных видеоигр. Поправка После публикации мы уточнили качественные исходы в случае сложных задач