Чей уклад запретили

17 августа 2020 года Верховный суд Российской Федерации удовлетворил иск генпрокурора РФ о признании «международного общественного движения "Арестантское уголовное единство"» экстремистской организацией и запретил ее деятельность на территории страны. Редакция N + 1 попросила ведущего научного сотрудника Института этнологии и антропологии РАН Дмитрия Громова рассказать, что антропологи знают об АУЕ и как понимать решение суда.

Новостные агентства, ссылаясь на пресс-службу Верховного суда, поясняют, что АУЕ это «популярное среди молодежи криминальное движение, или субкультура», сама аббревиатура расшифровывается как «Арестантский уклад един» или «Арестантское уголовное единство» (впрочем, более популярно «уркаганское», а не «уголовное»).

По данным Генпрокуратуры, АУЕ является «хорошо структурированной и управляемой организацией», а участники этой организации «причастны в том числе к организации массовых беспорядков». Хочется верить, что соответствующие органы в ближайшее время сделают доступными материалы, на основании которых принималось это решение, и в материалах будут:

• представлены структура и механизмы управления «хорошо структурированной и управляемой организации» АУЕ;

• названы ее лидеры, координаторы;

• прослежены финансовые потоки (не может быть, чтобы в криминальной организации таковых не было);

• названы условия членства;

а также раскрыты многие другие факты, позволяющие утверждать, что речь идет об организации, а не о чем-либо другом.

Потому что пока таких фактов нет, а имеющаяся информация позволяет утверждать, что информационный резонанс вокруг АУЕ — мыльный пузырь.

В основе слухов об АУЕ лежат действительно существующая проблема — в России достаточно высок уровень преступности, в том числе и подростковой. Но реальные социальные проблемы никак не позволяют говорить о существовании «хорошо структурированной и управляемой организации» криминальных подростков и молодежи.

АУЕ как объект изучения

Изучение АУЕ как социального явления сталкивается с серьезными проблемами.

Во-первых, не совсем понятен объект изучения. Слово «АУЕ» захватывает широкий круг понятий: это и обозначение идеологии (следование уголовно-тюремным ценностям и формам поведения), и обозначение сообщества людей, разделяющих данные ценности, и общая стилистика, основанная на эстетизации и романтизации блатного мира — как в произведениях искусства (фильмах, музыке, видеоклипах, фотографии, вербальных жанрах и др.), так и в поведении (как офлайн, так и онлайн). Люди, которым стилистически АУЕ импонирует, могут никак не относиться к криминалу и не совершать никаких противоправных действий, ровно как и любители гангста-рэпа не становятся гангстерами из-за своей любви к треку «6 in the Mornin’».

Во-вторых, деятельность гипотетических «организаций АУЕ» относится к сфере криминального, и поэтому она закрыта для возможного изучения. А насилие и преступная деятельность в специальных учебных заведениях, в подростково-молодежной среде, с одной стороны, также закрыты для внешнего наблюдателя, а с другой окружены ореолом домыслов. Это же относится к «взрослому» тюремно-уголовному миру.

В-третьих, вызывает затруднение многообразие социальной реальности. Россия — огромная страна, в которой существуют населенные пункты с совершенно разной криминологической обстановкой. В таких условиях любое сколь угодно подробное полевое исследование может оказаться непредставительным.

Представляется эффективным комплексное использование двух подходов:

1. Критического контент-анализа сообщений СМИ, обсуждений на специализированных площадках, видеозаписей и визуального творчества (граффити, рисунков и т.д.). Этот контент-анализ должен сопровождаться экспертными интервью с людьми, знакомыми с уголовно-тюремной жизнью.

2. Количественного анализа употребления лексики, связанной с АУЕ. Этот анализ произведен с помощью сервиса Google Trends.

АУЕ в новостной повестке

Слово и понятие АУЕ — достаточно новы. В словарях уголовного жаргона, издававшихся в конце ХХ века, АУЕ не упоминается. Журналисты, социологи, правозащитники, писавшие об АУЕ, сходятся в том, что узнали это слово во второй половине 2000-х — начале 2010-х годов. Автор этих строк услышал его в 2009 году; на тот момент поисковый запрос «ауе» в Интернете давал около полутора десятков малоинформативных ответов, а интернет-ресурсов, полностью посвященных АУЕ, еще не существовало.

По некоторым данным, слово изначально существовало как восклицание и не считалось аббревиатурой. Короткий энергичный выкрик использовался как приветствие, слышное сквозь межкамерные перегородки. Встречалась информация, что так же использовалось восклицание «Уга!», понимавшееся как выражение «Привет уголовникам!». Крик используется в ситуациях, предполагающих выражение солидарности, призывы к совместному действию, проявление угрозы. Сейчас в тюремной среде слово используется как приветствие в малявах — письмах, которыми обмениваются заключенные; оно употребляется здесь наряду с другими клишированными приветствиями («Вечер в хату...», «Час в радость...», «Жизнь Ворам...», «Привет бродягам и босоте...» и др.). Широко распространены граффити.

Первое употребление слова АУЕ в российском СМИ относится к 2010 году. В Белореченской воспитательной колонии (Краснодарский край) 11 сентября произошли волнения. Малолетний заключенный колонии был избит надзирателями и выведен перед строем. «Тогда один из смотрящих колонии закричал „АУЕ“ и все бросились совершать беспорядки». В них участвовало 70 человек.

Широкое обсуждение темы АУЕ началось в октябре 2016 года. Начальник отдела по надзору за исполнением законов о несовершеннолетних и молодежи прокуратуры Забайкальского края, говоря о высоком уровне подростковой преступности в регионе, отметил, что в регионе действуют хорошо организованные группы молодых людей в возрасте от 14 до 18 лет, которые вымогают деньги у школьников и студентов училищ «якобы для формирования „общака“, и его передачи в исправительные учреждения». Помимо прочего, Синельников упомянул и аббревиатуру АУЕ — причем она относилась не к реально существующим криминальным структурам, а к тематическим интернет-сообществам: «Детей порабощают не на улицах и подворотнях, а прямо дома, через интернет. Ребенок вступает в социальных сетях в группы, принадлежностью „АУЕ“, где ему все подробно объясняют».

Это заявление Синельникова позволяет встроить в общий подростковый криминальный контекст другие преступления прошлых лет. Это случаи бандитизма, пьяного вандализма, хулиганства, воровства, конфликтов с полицией, школьного буллинга, поборов и рэкета. Примечательно, что первоначальные сообщения во многих из перечисленных случаях не упоминали АУЕ, но в последующих обсуждениях уже однозначно рассматриваются именно как проявления деятельности АУЕ.

До 2016 года новостная повестка, связанная с АУЕ, ограничивалась преимущественно событиями в Забайкалье и прилегающих к нему областях. Эти события обсуждались в региональных СМИ, но за пределами региона заметного резонанса не имели. Во второй половине 2016-го тема вышла на общероссийский уровень: вответственный секретарь СПЧ Яна Лантратова в интервью «Известиям» заявила о существовании «криминальной субкультуры под названием АУЕ» во многих регионах России. В тот момент когда Лантратова претендовала на пост детского омбудсмена, иначе говоря, заявление об АУЕ стоит воспринимать как часть ее предвыборной программы. Говорила о АУЕ чиновница и на заседании СПЧ в присутствии Владимира Путина, который выразил свою озабоченность этой проблемой и поручил создать межведомственную рабочую группу по предотвращению криминализации подростковой среды. Таким образом, политиками высокого уровня была произведена легитимация термина и понятия АУЕ. Теперь по всей стране знали, что это такое.

АУЕ из малозначительного термина из «околобайкальских» новостей стало превращаться в бренд. До 2016 года оно упоминалось преимущественно в заметках Забайкальского края, Бурятии и Иркутской области — в новостях 2017-2020-х годов об АУЕ писали уже из разных частей страны.

Наибольший резонанс в этом периоде получили два события.

27 мая 2016 года было отменено массовое мероприятие (Фестиваль красок Холи), и разочарованные подростки, проявляя неприязнь к наряду полиции, девять раз довольно слаженно проскандировали «АУЕ!». Последующее расследование показало, что подростки никак не включены в криминальную деятельность и происходят из благополучных семей. Видимо, именно это событие обусловило новый рост интереса: вышли крупные статьи в СМИ, из которых чаще всего цитировались публикации в «Новой газете» и «Медузе». Последовала и реакция на высшем уровне: 22 июля 2017 года в Государственной Думе РФ было проведено заседание, посвященное противодействию АУЕ.

Еще одно резонансное событие произошло через два года в центре Санкт-Петербурга. Компания подростков избила в Таврическом саду молодого мужчину, пострадало еще несколько человек. Выяснилось, что лидером банды является подросток, ранее имевший судимость за кражу, компания осуществляла нападения на улицах и раньше. СМИ связали прошедшее с АУЕ.

Новостная лента 2017-2019 годов содержит упоминания о примерно двух десятках криминальных событий, произошедших в разных городах. Среди них убийства, уличный разбой, изнасилования, беспорядки в исправительных учреждениях, хулиганство, вандализм. Есть значительные события , есть мелкие инциденты. По публикациям, как правило, трудно понять, как описанное соотносится собственно с АУЕ, есть ли какой-то набор признаков, позволяющих сделать такое соотнесение. Насколько можно судить, соотнесение происходит при наличии каких-либо из следующих параметров:

• подросткового возраста участников преступления;

• наличия у одного или нескольких участников судимости;

• группового характер действия, позволяющего рассматривать группу преступников как банду;

• наличия ссылки на криминализированные ресурсы в аккаунтах участников преступления в социальных сетях;

• выкриков «АУЕ!» и использования тюремно-уголовного жаргона;

• личных заявлений о принадлежности к АУЕ.

АУЕ и медиа

Как говорилось выше, АУЕ это не только идеология и групповая идентичность, но и стилистика. Эстетика криминальной деятельности и тюремной жизни — составная часть массовой культуры во всем мире. Общественный интерес к АУЕ привел и к росту медийного контента соответствующей тематики — АУЕ становится модным мемом.

Сегодня на Youtube — огромное количество каналов и отдельных записей, посвященных как уголовно-тюремной тематике вообще, так и АУЕ в частности. Это информационно-познавательные видеоматериалы, видеоблоги, фанатские сообщества, интернет-шоу. Хороший пример — проект киевлянина Андрея Щадило (шесть судимостей) и его бывшего сокамерника по прозвищу Мопс (27 лет в заключении). Большинство участников проекта — бывшие «сидельцы», алкоголики, наркоманы, больные и опустившиеся люди. Формат видеороликов разнообразен: стримы, музыкальные клипы, съемки эпизодов из повседневности участников проекта, их рассказы о жизни (в том числе тюремной). Особенно популярны стримы, в ходе которых за донаты Щадило истязает участников шоу (иногда для этого они и приглашаются) — избивает их, оскорбляет словесно и действиями. Проект работает со спонсорами и рекламодателями, в том числе казино, банками. В видеозаписях в качестве слогана часто повторяются фразы «АУЕ!» и «Фарту масти АУЕ!». Каналы проекта имеют до 500 тысяч подписчиков; у некоторых материалов по 5-6 миллионов просмотров.

Важно понимать, что массовый интерес к АУЕ имеет комплексный характер — это не только (и не столько) интерес к криминальной жизни и событиям криминальных новостей, но и развлечение — потребление художественных продуктов, основанных на криминальной эстетике.

«АУЕ» в Google Trends

Динамика и характер интереса к АУЕ прослеживаются в показателях сервиса Google Trends, подсчитывающего количество запросов по тем или иным ключевым словам в поисковой системе Google.

На иллюстрации 1 ниже представлены четыре кривые. Графики a, b и c показывают динамику поисковых запросов аббревиатуры АУЕ; a — общее количество запросов, b — поиск по новостям, с — поиск в YouTube. Для анализа необходимо учитывать сразу несколько графиков ввиду того, что дискурс АУЕ в Интернете неоднороден: он включает в себя новостной дискурс (обсуждение новостной повестки, проходящей через публикации СМИ), аудиовизуальный дискурс (видеоролики, аудиотреки, изображения и др.) и прочие формы, предполагающие обсуждение АУЕ.

Графики показывают, что до конца 2016 года интерес к АУЕ в рунете был низок: люди не знали, что это такое, и не стремились узнать. Как было сказано выше, в 2012-2016 годах происходило достаточно много событий, связанных с АУЕ и криминализацией молодежи, но все эти случаи не выходили за рамки региональной новостной повестки и давали на графике 1b редкие и незначительные колебания. Аудиовизуальная составляющая тоже была незначительна, видеозаписей и клипов, посвященных АУЕ, появлялось мало, это видно на графике с.

Яна Лантратова сделала АУЕ новостью общероссийского масштаба, однако ее интервью никак не отразилось на показателях графиков. Эффект оказался отложенным: когда Лантратова делала доклад на заседании СПЧ, в присутствии Путина, кривая популярности поискового запроса уже ползла вверх и вскоре достигла своего максимума.

В первой половине 2017 года интерес к АУЕ оставался стабильно высоким, линия графика популярности (график 1а) образовала плато, хотя новых новостей не было. По-видимому, на этом этапе популярность бренда АУЕ обеспечивается поступлением на YouTube большого количества АУЕ-контента. Об этом говорят максимально высокие показатели графика 1с — действительно, в конце 2016 — начале 2017 года пользователи YouTube наиболее активно искали видеоматериалы, посвященные АУЕ. Выявлять влияние конкретных видеороликов на колебания количества запросов довольно затруднительно: размещенные на YouTube в то или иное время, они обретают популярность позже, в зависимости от успешности продвижения. На значимость аудиовизуального фактора указывает то, что, по данным Google Trends, среди наиболее популярных запросов об АУЕ много запросов о музыкальных исполнителях и цитат из песен. Так, лидирующий по популярности запрос «фарту масти ауе» не представлен в новостях никак, но очень популярен на YouTube — см. график 1d. Видимо, этот взлет (отразившийся и на графиках 1а, 1b, 1c) связан с раскруткой видеоклипа Дона Симона «Фарту Масти А.У.Е.», который появился в сети 26 декабря 2016 года и набрал больше миллиона просмотров (причем реакция публики на этот клип была негативной — на 20 тысяч лайков он получил 98 тысяч дизлайков).

Мощные всплески 27 мая — 3 июня 2017 года и 26 августа — 1 сентября 2018 года на графиках 1а и 1b являются отражением резонансных событий: инцидентов в Челябинске (несостоявшийся праздник красок) и Санкт-Петербурге (хулиганство в Таврическом саду). Кажется примечательным, что именно эти два события (в общем-то, незначительных) вызвали максимальное оживление в сети, в то время как публикации о массовой криминализации Забайкалья подобных всплесков не дали. Нам кажется, причины в следующем. Во-первых, возможная опасность, представленная как «движение АУЕ», перенесена из далеких поселков Забайкалья в города центральных регионов страны — то есть, приближены к месту жительства большей части аудитории рунета; во-вторых, опасность встроена в подчеркнуто мирные повседневные практики горожан — уличные праздники и вечерние прогулки в парках; в-третьих, инцидент в Челябинске представлен зрелищным видео — подростки раскачивают полицейскую машину.

Многочисленные упоминания АУЕ в новостной повестке 2018-2019 годов (1b) связано с тем, что, получив в пользование бренд АУЕ, журналисты, чиновники и работники силовых ведомств охотно стали использовать его, применяя ко множеству самых разных явлений, ранее с АУЕ не связывавшихся.

Вопреки нашей изначальной гипотезе, выступления политиков: ни два заявления Лантратовой, ни обсуждения в Госдуме 22 июля 2017 года — не отразились на графиках запросов напрямую, в отличие от эмоционально насыщенных сообщений об инцидентах в Челябинске и Санкт-Петербурге, давших взрывной рост запросов. Заявления политиков повлияли на рост интереса к теме другим образом: они легализовали тему как государственно важную, вывели ее на уровень центральных СМИ.

Заканчивая анализ графиков 1а-d, отметим, что, начиная с осени 2018 года, интерес к АУЕ остается стабильно низким. Он выше, чем был до 2017 года, но несопоставим с показателями 2017 — августа 2018 годов. В новостном потоке еще появляются инфоповоды, заметные на общем фоне незначительного интереса, но поиск по YouTube дает низкую активность. Это не говорит о полном отсутствии интереса к криминалу на YouTube (напротив, появляются очень популярные видеоклипы, основанные на криминальной эстетике), но указывает на спад интереса к АУЕ как к модному бренду, мему.

Сервис Google Trends предоставляет еще один инструмент, позволяющий найти полезную информацию по теме — он дает возможность узнать популярность запросов в Google по регионам.

Показатель региона с максимальной популярностью определяется как 100, все остальные показатели высчитываются в процентном отношении к максимуму. По общим запросам, связанным с АУЕ, согласно Google Trends, лидирует Иркутская область (уровень принят за 100 процентов); далее следуют Забайкальский край (99%), Республика Бурятия (92%), Еврейская АО (82%) и т.д. Иначе говоря, жители регионов, которые считаются местом максимальной представленности «субкультуры АУЕ», проявляют максимальный интерес к этой теме. Помимо прямого объяснения (запрос об АУЕ наиболее популярен в Забайкалье и Иркутской области, поскольку там больше всего адептов АУЕ), возможно и объяснение обратное: интерес к теме в регионах высок потому, что Забайкалье больше всего связывается в СМИ с обозначенной проблемой.

Это позволяет признать неправомерность суждения о том, что уровень «ауезации» молодежи обусловлен большим количеством исправительных учреждений (колоний, тюрем), находящихся в регионе. На самом деле многие регионы с высоким количеством заключенных на душу населения (Республика Коми, Магаданская область и др.) показывают низкий уровень интереса к АУЕ.

АУЕ — это организация?

Доступные данные не позволяют говорить о существовании сколько-либо заметной «хорошо структурированной и управляемой» организации. Все новостные сообщения с упоминанием АУЕ говорят о различных частных и не связанных между собой событиях: хулиганских выходках, отдельных случаях поборов, конфликтах в исправительных учреждениях. Часто связь тех или иных событий с АУЕ сводится к тому, что их участники выкрикивают соответствующий возглас. Как уже говорилось выше, во многих случаях журналисты приписывают «членство» в АУЕ малолетним преступникам только на основе чтения ими соответствующих интернет-сообществ или по каким-то другим косвенным признакам.

Под «гриф» АУЕ попадают, помимо прочего, и случаи школьного и армейского буллинга, как, например, это случилось в Усольском гвардейском кадетском корпусе (Иркутская область), где процветали неуставные отношения: избиения, издевательства, вымогательство, хищения, кражи; иногда это делалось при попустительстве педагогов или даже с их участием; около 15 процентов работников имели судимости, директор до этого долгие годы руководил исправительно-трудовой колонией. В некоторых публикациях говорилось об отвратительных случаях буллинга в учебных заведениях Забайкалья: например, использовался статус «опущенных», который присваивался ученикам, подвергавшимся травле — для них выделялась отдельная парта, общение с ними ограничивалось и табуировалось; такая практика копирует тюремные принципы статусной сегрегации и виктимизации.

Но ни в одной из известных нам публикаций АУЕ не рассматривалось именно как организация. Не приводилась ее организационная структура; не раскрывались механизмы управления и принятия организационных решений; не назывались лидеры, координаторы и какие-либо другие конкретные люди, занимающие конкретные должности. Кроме общего утверждения о распространенности денежных поборов «на грев зоны», не говорится об экономике организации. Не названы условия членства и хотя бы примерный количественный состав участников, их распределение по регионам. И, наконец, не указано но одного сколько-либо заметного мероприятия, спланированного и проведенного предполагаемой «организацией АУЕ».

Никакой конкретной информации об «организации АУЕ» не опубликовано, несмотря на то, что, начиная с 2016 года, местные правоохранительные органы и учебно-образовательные учреждения получали из центра инструкции, в которых предписывалось обращать повышенное внимание на АУЕ: например, известно о том, что подобные методические рекомендации обсуждались властями Ленинградской области.

Существование бренда АУЕ и установка на борьбу с АУЕ приводят к тому, что то, что раньше считалось подростковыми уличными группировками, сейчас рассматривается как «банды АУЕ». Происходит смена терминологии, не связанная с изменением сущности преступности.

Вряд ли можно говорить и о существовании «субкультуры АУЕ». В настоящее время под субкультурами понимаются сообщества, которые обладают определенным набором идентифицирующих признаков (совместной деятельностью, символикой и др.). Разработанная символика, безусловно, есть; но можно ли говорить о какой-то совместной деятельности? Если под «субкультурой АУЕ» понимать совокупность молодых людей, ориентированных на уголовно-криминальную карьеру (заключенных колоний и тюрем, молодых преступников), то такое сообщество существовало всегда (и выражение «криминальная субкультура» вполне корректно); но возникает вопрос о том, ассоциируют ли себя эти молодые люди с брендом «АУЕ». Насколько можно судить по имеющимся данным, эта идентификация свойственна далеко не всем молодым преступникам, в тюрьме к увлечению АУЕ относятся настороженно.

АУЕ пропагандируют?

При кажущемся обилии интернет-ресурсов, посвященных криминальному миру в целом и АУЕ в частности, их влияние на подростков представляется незначительным.

Если говорить о влиянии Интернета на криминальную «ориентацию» подростков, то стоило бы ожидать наличия в сети большого количества материалов агитационной направленности. Но действительно ли агитация присутствует? В качестве примера рассмотрим материалы на YouTube. Там объем контента, связанного с тюремно-уголовной жизнью очень велик, полностью охватить его невозможно. Но просмотрев много часов таких видеороликов, мы не встретили ни одного, в котором бы подростки открыто призывались к участию в «движении АУЕ». Действительно, видеоматериалов о тюрьме очень много, но эти материалы в подавляющем большинстве не предполагают позитивной оценки тюрьмы и не пропагандируют криминальной карьеры.

Исключением могут быть разве что публикации, рассматривающие воров в законе как касту, имеющую определенный романтический ореол, но на ресурсах, продвигающих бренд АУЕ, таких материалов как раз мало. Внимание перечисленных нами выше ресурсов сосредоточено на трудностях жизни в тюрьме, навыках выживания, экзотических подробностях быта. Нам не встретилось профессиональных рекомендаций, направленных на выработку у подростков криминальных навыков — воровства, мошенничества, юридической неуязвимости, хотя именно такие рекомендации и соответствовали бы духу и задачам «организации АУЕ».

Само слово АУЕ используется только как мем — например, в качестве слогана. Создатели роликов, сами имеющие криминальный опыт, часто отговаривают подростков от криминальной карьеры, призывают их разделять брутальную эстетику уголовного мира и реальную включенность в преступную деятельность. Несомненно, производят впечатление видеозаписи, выкладываемые в каналах и пабликах популярных музыкальных исполнителей, уделяющих внимание криминалу и бандитизму; однако это влияние, насколько представляется, не превышает влияние, например, кинематографа, в котором преступник часто является активным, сильным героем, центральным персонажем приключенческого сюжета.

Помимо материалов, рассказывающих о преступном мире изнутри и с сочувствием, в Интернете есть еще множество критических высказываний в адрес «воровского уклада», сатиры на криминальный мир; существуют ВК- и фейсбук-сообщества, ютуб-каналы и видеоблоги (в том числе, очень популярные), чья деятельность направлена против АУЕ. Ввиду всего сказанного, нам представляется завышенной степень опасности, которая иногда приписывается влиянию YouTube на процессы криминализации подростков и молодежи. Подавляющее большинство тех, кто смотрит тематические сюжеты о тюрьме и арестантах, не планируют криминальную карьеру, а стремятся только пощекотать нервы или ознакомиться с черным юмором.

В алармистских материалах об опасности пропаганды АУЕ часто можно встретить утверждение, что в социальных сетях, особенно в «ВКонтакте», можно встретить много пабликов, пропагандирующих АУЕ. Большинство таких пабликов было заблокировано на территории Российской Федерации в 2017–2018 годах при поддержке региональных судов — представитель Генеральной прокуратуры РФ утверждал, что заблокировано 7 тысяч сайтов, которые «распространяли призывы к подключению к таким деструктивным движениям [как АУЕ]». Впрочем, любой желающий может и сейчас легко ознакомиться с их содержанием при помощи анонимайзера.

Знакомство с такими сообществами в первый момент вызывает удивление — информация, представленная там, как правило, не имеет отношения ни к АУЕ, но к уголовной тематике. Типичное сообщество состоит из публикаций формата «фотография+изречение». Эти публикации создают условный образ молодого мужчины-горожанина определенного типа: это романтический герой — если понимать под «романтизмом» стилистику одиночества, индивидуализма, противопоставленности миру. Он активен, готов преодолевать препятствия, настроен на достижение успеха, имеет большие планы на будущее. Высоко ценит дружбу; особенно нежное внимание уделяется мальчишеской дружбе, являющейся залогом дружбы взрослой. Несмотря на индивидуализм, мужчина — герой паблика чтит семейные отношения: любит мать, отца, ценит братьев и сестер, заботится о детях; особенное внимание уделяется любимой девушке. Будучи индивидуалистом, в своей деятельности может вступать в противоречие с законом — некоторые посты сообщают о его склонности к хулиганству и любви к оружию. Однако в тюрьме он себя в целом не видит, и как участника тюремно-воровского сообщества себя осознает слабо, к тюремно-воровской символике интереса не проявляет.

Такой формат очень популярен, о чем можно судить по показателям Google Trends; он известен как «АУЕ цитаты». Подобные паблики — коммерческие проекты, направленные на привлечение большого количества посетителей, в них размещается реклама товаров и услуг (как правило, не связанных с криминальным миром).

Таким образом, утверждение об успешной и целенаправленной пропаганде уголовно-тюремных ценностей через Интернет представляется малообоснованным.

Руководит ли АУЕ криминальный мир?

Известно несколько версии происхождения подростковых практик АУЕ.

Версия 1. Возводит появление АУЕ к подростковым исправительно-трудовым учреждениям. Подростковая колония представляет собой экстремальный вариант закрытых мужских сообществ; здесь собраны молодые люди, склонные совершать правонарушения и копировать «взрослые» формы поведения уголовно-тюремного сообщества, воплощать «тюремные законы на молодежный лад» .

О том, что АУЕ зародилось в колониях для несовершеннолетних, говорит, в частности, правозащитница, эксперт общероссийской общественной организации «За права человека» Валерия Приходкина, занимавшаяся инспектированием колоний и СИЗО (ее работа происходит большей частью в Челябинской области): «Впервые об „АУЕ“, вокруг которого зачем-то разгоняется истерия, мы [правозащитники] узнали в воспитательной колонии для подростков в Атляне. Это культивировалось там и больше никуда не расползалось. Во взрослых колониях такого не было и нет — разве что какой-то маленький процент присутствует, но он ничтожен. Культивирование криминальной субкультуры в „малолетках“ [колониях для несовершеннолетних] настолько жёсткое, что доходит до абсурда — выстраиваются какие-то „понятия“, которые придуманы явно не взрослыми людьми. Как пример: нельзя использовать красные цвета, поскольку этот цвет соотносится с администрацией, с госсистемой. Если мама пришла на свидание с сыном и ногти у неё накрашены в красный цвет, он к ней не выйдет. Нельзя курить сигареты с красным цветом на пачке. Вот такой абсурд. Начинается всё с глупостей, и администрация, которая должна пресекать подобные вещи, смотрит на это сквозь пальцы. Какой тут интернет?! Всё от подростка к подростку. А во взрослых колониях, повторюсь, этого нет» .

Версия 2. Распространение идей АУЕ среди подростков Забайкалья стимулировал конкретный человек — вор в законе Г.О. Углава (Тахи), смотрящий по региону с 2002 по 2015 год. Сообщалось, что он создал систему принудительных поборов, получая деньги даже с военнослужащих некоторых частей и школьников. На специализированных интернет-ресурсах эта точка зрения находит и сторонников, и скептиков.

Обе приведенные версии, хотя и говорят об уголовно-тюремном происхождении понятий АУЕ, но указывают на их локальный характер: понятия появляются в отдельных исправительных учреждениях или по инициативе отдельных криминальных авторитетов. О системной организации движения воровским сообществом речи не идет.

В Интернете можно обнаружить множество высказываний опытных уголовников об АУЕ, одобрительных среди нет. Мало того, уголовники отговаривают подростков от увлечения криминальной эстетикой, указывая, что попавшие на зону по легкомыслию часто получают невысокий статус: «На свободе АУЕкают, а в тюряге кукарекают».

В принципе, криминал не заинтересован в том, чтобы люди знали о нем. Чем больше людей знают о профессиональной преступности, тем более она уязвима. Организовывать подростков, собирать с них копейки «на зону» — это слишком опасно и малоэффективно. У профессиональных преступников есть свой, довольно закрытый круг общения, которым они ограничиваются. Они могут «подтягивать» к этому кругу конкретных подростков, выбравших ориентацию на воровскую карьеру, но не заинтересованы в привлечении широких масс.

Растет ли преступность из-за АУЕ?

В общественном сознании тема АУЕ обычно рассматривается в алармистском ключе: как угроза криминализации подростков и молодежи, целенаправленного привлечения их в ряды профессиональной преступности. Но никто из журналистов и чиновников, высказывающихся по поводу ужаса криминализации, не привел важного факта: за последние десять лет количество несовершеннолетних лиц, совершивших преступления, снизилось примерно в два раза. Портал правовой статистики Генеральной прокуратуры Российской Федерации позволяет вычислить этот показатель по любому региону Э действительно, есть регионы с более высоким уровнем преступности (например, то же Забайкалье), но темпы ее снижения везде примерно одинаковы. Это дает необходимый контекст для осознания моральной паники, связанной с АУЕ.

Вызывает сомнение тот факт, что дети и подростки, узнавшие о «субкультуре АУЕ» используют это знание для выстраивания будущей криминальной карьеры. Скорее можно предположить, что АУЕ в Интернете для подавляющего большинства — это не более чем страшилка, забава. Можно сказать, что истории об АУЕ относятся к сфере интернет-фольклора; это специфическая игра, предполагающая онлайн участие, такие игры регулярно возникают на просторах Интернета; можно вспомнить, например, игры в виртуальных гопников, популярные во времена Живого журнала. Сверстники, общаясь между собой на подобные темы, просто используют их как повод для общения, и едва ли такие страшилки могут выйти за рамки разговоров.

Выход представлений об АУЕ в реальную жизнь происходит в игровой форме; например, описывались (и нам известны в реальности) случаи, когда школьники писали буквы «А.У.Е.» в тетрадях, на листках контрольных работ, на партах; нужно, конечно, вспомнить и многочисленные граффити, украсившие заборы российских городов. Упоминание АУЕ используется в активных уличных играх — например, встречалась информация об игре в ограбление банка, в которой участники ассоциируют себя с «ауе-шниками». Вряд ли подобные игры можно рассматривать как подготовку к реальному походу «на дело». В восприятии АУЕ, как уже говорилось выше, большое значение имеет эстетическая составляющая, проявляющаяся в интересе к криминальным видеосюжетам, к брутальной музыке и «АУЕ цитатам»; игры с криминальным подтекстом можно отнести к этой же категории.

АУЕ как объект моральной паники

Совершенно очевидно, что рассматриваемая ситуация с АУЕ развивается согласно закономерностям моральной паники — явления, детально описанного в мировой социальной антропологии на множестве примеров.

Термин «моральная паника» приобрел широкую известность благодаря книге Стэнли Коэна «Народные дьяволы и моральные паники», в которой рассматривались общественные фобии, связанные с некоторыми молодежными сообществами Англии 1960-х годов. Моральные паники представляют собой ситуации, когда неким незначительным или даже вовсе несуществующим явлениям в общественном восприятии придается гипертрофированное, непомерно высокое значение. В самом общем описании моральные паники сводятся к следующей схеме:

1) возникает некое незначительное, но потенциально опасное явление или некий тревожный слух;

2) информация об этом явлении (реальном или выдуманном) доводится до максимально широких кругов общественности; это может происходить, например, через публикации в СМИ, заявления ответственных лиц, принятие заинтересованных решений;

3) незначительное или вовсе несуществующее явление приобретает в общественном сознании гипертрофированно высокую значимость; Коэн назвал такие волнующие общество триггеры «народными дьяволами»; при формировании представлений о «народных дьяволах» на передний план выходит негативная, пугающая информация, а позитивное, наоборот, замалчивается;

4) во многих случаях сформированный медийный образ стимулирует дополнительную мобилизацию в ряды «народных дьяволов»; моральная паника может стимулировать развитие негативных социальных явлений, рекламируя их и усиливая их негативную направленность.

Российская ситуация с АУЕ развивается в соответствии с этой схемой.

1) В криминализированной подростково-молодежной среде возникла практика использования некого слова, которое, помимо прочего, воспринималось как идентифицирующий маркер определенного жизненного стиля, основанного на уголовно-тюремных ценностях, криминальной эстетике и, возможно, ориентированности на профессиональную преступную карьеру. Сообщество, в котором использовалось слово, было невелико по размерам; возможно, это были воспитанники одного или нескольких подростковых исправительных учреждений; возможно, имела место инициатива кого-либо из авторитетных высокостатусных преступников. В любом случае, АУЕ было темой очень ограниченного числа лиц.

2) Проблемная ситуация в одном российском регионе — в Забайкальском крае — вывела слово и понятие «АУЕ» на медийный уровень. Вскоре обсуждение АУЕ вышло и на политический уровень, причем очень высокий. Проблема, озвученная первым лицом государства, дала толчок для волны новых публикаций в СМИ. Началась работа системы образования и правоохранительных органов по выявлению «субкультуры АУЕ» в подростковой среде. Большой общественный резонанс имел перенос новостной повестки, связанной с АУЕ, из Восточной Сибири на Урал и в европейскую часть России. Немаловажную роль сыграла медийная составляющая — появление многочисленных интернет-сообществ, создание шоу, видеоклипов, визуальных объектов и проч. Появились законодательные инициативы, принимались нормативные документы, осуществлявшие правовое регулирование вопросов, связанных с АУЕ.

3) Совместными усилиями различных акторов был создан мем «АУЕ», который можно было применять к самым разным явлениям. И он начал активно применяться — в частности, под этим брендом СМИ и правоохранительные органы стали подавать информацию о подростковой преступности, что создало иллюзию взрывного роста «субкультуры АУЕ», несмотря на реальный заметный (двукратный за десять лет) спад подростковой преступности.

4) Борьба с неуловимой АУЕ в подростковой среде на деле превращалась в прямое информирование подростков. В результате мем АУЕ стал частью общественного сознания, информированность о нем максимальна. Тем не менее, кажется сомнительным предположение, что информированность об АУЕ ведет к криминализации подростков; большей частью интерес к криминальности не выходит за рамки игры.

Успешность распространения моральной паники обусловлена наличием акторов, заинтересованных в них («моральных предпринимателей» в исследовательской терминологии), и социальных проблем, с которыми моральная паника резонирует. Стэнли Коэн рассматривал пять групп акторов, которые оказываются задействованы в развитии моральных паник:

• средства массовой информации;

• публику;

• агентов формального общественного контроля и правоохранительные органы;

• политиков и законодателей;

• группы активистов.

Все эти типы акторов представлены и в осмыслении АУЕ: мы видим большое количество интересантов, поспешно встроившихся в развитие ситуации и зачастую использующих ее в своих интересах.

1) При теоретическом рассмотрении моральных паник, начиная с Коэна, важнейшее внимание уделяется средствам массовой информации. По своей сути они заинтересованы в публикации «горячей» и проблемной информации, поэтому склонны нагнетать тревожность в целях увеличения аудитории читателей и зрителей. Помимо профессиональных СМИ, последние десятилетия большое значение имеет блогосфера, по сути являющаяся любительской журналистикой, которая, несмотря на свой «любительский» характер, собирает огромную аудиторию.

2) Правоохранительные органы обязаны реагировать на любые проявления криминальности, не преуменьшая, а преувеличивая их опасность. При возникновении тревожной информации (особенно, если ее авторитетность и правдивость подтверждены на высоком политическом уровне), представители правоохранительных органов обязаны приложить все силы к тому, чтобы найти требуемое нарушение, даже если его существование неочевидно. То же относится к системам образования и социальной работы.

3) Особого упоминания требует повышенное внимание к категориям «экстремизма» и «угрозы национальной безопасности», которое предписывается правоохранительным органам последние годы. С принятием антиэкстремистских нормативных актов правовое поле экстремизма непрерывно расширяется. Наличие «экстремизма» оправдывает существование органов, которые борются с ним. Многочисленные судебные случаи последних лет говорят о том, что поиск «экстремизма» в пространстве Интернета воспринимается как комфортная форма работы, не требующая серьезных усилий и востребованная политической конъюнктурой.

4) И конечно, основным создателем фобии является непосредственно общество — страхи, связанные с детьми, подростками и молодежью, легко встраиваются в число базовых человеческих страхов (и индивидуальных, и коллективных). Только за последние годы можно назвать несколько мощных моральных паник, сводящихся к формуле «они уводит наших детей», на место переменной «они» ставились «группы смерти», оппозиционные активисты, наркодилеры, а теперь — и профессиональные преступники.

Моральные паники, связанные с криминализацией подростков, это общемировое явление. Социолог Барри Гласснер в книге «Культура страха» (Culture of Fear) описывает ситуацию, аналогичную современной российской: при общем снижении подростковой преступности общественный страх перед ней не снижается, а напротив, растет; этому способствует, в частности, пристальное внимание СМИ к случаям подросткового насилия.

В любом обществе существовала и существует преступность, в том числе подростковая. Эта преступность является предметом пристального внимания правоохранительных органов, системы образования и прочих институций, заинтересованных в поддержании безопасности, устранении и профилактике девиаций. Критика моральной паники, связанной с АУЕ, никаким образом не отрицает борьбы с преступностью и не противоречит ей. Однако нельзя не признать, что, утверждение о существовании некой «хорошо структурированной и управляемой организации» АУЕ неправильно расставляет акценты в осмыслении криминологической обстановки и затрудняет целенаправленную борьбу с преступностью. Введение «организации АУЕ» в правовое поле борьбы с экстремизмом также запутывает ситуацию и стимулирует неправомерные репрессивные действия.