Материнское бремя

В Книге Бытия ветхозаветный Бог обрекает Еву и ее дочерей на страдания: «Ты будешь рожать в муках». С тех пор, согласно еврейскому календарю, прошло более 5700 лет, и все это время лучшие умы человечества искали наиболее эффективные способы родовспоможения, обезболивания и лечения для женщин. Но лишь в XX веке случился настоящий прорыв. Осмотр перестал быть унизительной и болезненной процедурой. Контрацепция помогла девушкам добиться контроля над беременностью и планировать семью. А гибель младенцев и рожениц в большинстве цивилизованных стран осталась в далеком прошлом.

Таинства жрецов

В Древней Месопотамии медицина относилась к магическим искусствам, однако шумерские жрецы оставили немало вполне материальных рекомендаций. В их текстах описано 250 лекарств растительного происхождения и 120 минерального. Много внимания они уделяли и распорядку сексуальной жизни. От мужчин требовалось воздерживаться в течение 12 дней и лишь затем идти в опочивальню к жене. Строго запрещались половые акты после родов, причем если на свет появлялась девочка — ограничения длились дольше.

Знатным женщинам рекомендовалось рожать сидя на корточках на специальном стуле, а простолюдинкам — опираясь коленями на кирпичи. Такой способ иногда приводил к травмам новорожденного, но зато и позволял оправдать женщину после выкидыша — смерть младенца всегда можно было приписать к повреждениям при родах. По их окончанию жрец осматривал малыша и если ему казалось, что он нездоров или нежизнеспособен, то его оставляли умирать.

Гораздо большего развития гинекология достигла в Древнем Египте. Знаменитый папирус Эберса содержит целый компендиум знаний о терапии женских болезней. Например, для лечения опущения и выпадения (пролапса) матки применялись примочки из меда и нефти, а также окуривание дымом от расплавленного на раскаленных углях воска. Подробно расписана и схема борьбы с воспалениями половых органов и язвами на вульве: диета из фруктов, спринцевание влагалища мятной водой и нанесение мази из кипарисового масла.

Поражает детальное знание древними египтянами женской анатомии. Они различали вульву, влагалище и матку, знали о существовании яичников, хотя и не догадывались об их назначении. Им же принадлежит и первое в истории описание процедуры аборта. Отдельно стоит отметить изобретение египетскими жрецами пессариев — сейчас они чаще всего сделаны в виде силиконового кольца, а в то время это были тугие стержни, скатанные из пропитанных лекарствами ворсинок. В ходе лечения их вводили во влагалище, а затем, по мере высвобождения лекарства, заменяли на новые.

При родах, как и в Месопотамии, женщины становились на корточки прямо на земле или с опорой на кирпичи. Активно использовались различные стимуляторы родов: от лука и соли до молотых с черепаховым панцирем скарабеев. Пуповину не перерезали, пока повитуха не обмоет новорожденного.

Греческая Γυναικολογία

Несмотря на прекрасные знания анатомии, полученные, видимо, вследствие практики бальзамирования тел умерших правителей, древние египтяне очень слабо разбирались в физиологии. Так, матку они считали отдельным, самостоятельным животным, способным перемещаться внутри тела женщины, наподобие знаменитого грудолома из фильма «Чужие». А в греческих колониях на юге Италии и в Анатолии вообще полагали, что матка — это раздувшаяся жаба, забравшаяся в женское тело. Подобные убеждения продержались много веков, попутно породив такие мифы, как «бешенство матки» — служившее объяснением многих женских заболеваний, поведения, психических состояний и даже менструаций.

Считается, что большинство древнегреческих авторов никогда не видели женской матки своими глазами, вскрытий не проводили, а все свои заключения делали в лучшем случае на основе изучения внутренних органов различных зверей. Из-за этого среди них надолго закрепилась ошибочная теория, что матка состоит из семи полостей. Она продержалась вплоть до XVI века, когда итальянский анатом Беренгарио да Карпи первым среди ученых Возрождения прямо не заявил: «Утверждения, что матка образована из семи полых камер есть чистая ложь». В насмешку над «мудростью» предшественников он изобразил в своей книге Anatomia Carpi. Isagoge breves perlucide ac uberime, in Anatomiam humani corporis женщину, указывающую перстом на лежащую на столе однополостную матку и презрительно попирающую ногой труды древних анатомов.

Концепция семи полостей в матке оказала большое влияние на представления о зачатии. Аристотель предполагал, что эмбрион зарождается из бесформенной массы, состоящей из смеси мужского семени и женской менструальной крови. В соответствии с его учением о первопричинах, женщина есть источник материального субстрата для новорожденного, а мужчина придает ему человеческую форму. При этом, если эмбрион развивается в трех правых камерах матки, то на свет появляется мальчик, а если в трех левых — девочка. Расположение эмбриона в центральной полости приводит к рождению гермафродита.

Впрочем, уже во втором веке нашей эры Клавдий Гален описал процесс зачатия и развития эмбриона гораздо ближе к современному пониманию вопроса. С его точки зрения, семя женщины зарождается в кровеносных сосудах и выделяется внутри яичников. Далее оно через фаллопиевы трубы достигает матки, где соединяется со спермой мужчины и образует пенистый коагулум, из которого и развивается зародыш. Гален, вслед за Аристотелем и Гиппократом, считал, что младенцы мужского пола появляются из правого яичника, а женского — из левого.

Среди всего тумана заблуждений греческих мыслителей особого внимания заслуживают воззрения Сорана Эфесского (98-138 годы нашей эры). Он родился в Малой Азии, но жил и работал врачом в Риме. Его перу принадлежит основополагающий труд Γυναικολογία, который врачи конца XIX века называли «больше похожим на работы наших современников, чем медиков II века».

Соран первым анатомически точно изобразил матку и ввел близкие к современным названия ее частей. Он описал атрезию влагалища — сращение его стенок, препятствующее вытеканию менструальной крови — и предположил, что оно может быть как врожденным, так и приобретенным из-за перенесенного женщиной воспаления половых органов. Соран активно практиковал тампонирование матки и влагалища для борьбы с кровотечениями. Он же впервые описал и все возможные положения плода в матке, а также предложил технику акушерского поворота за ножку. С его помощью врачи до сих пор меняют неблагоприятное для родов поперечное положение плода на продольное.

Виртуозы скальпеля

Хирургические вмешательства почти не использовались для лечения гинекологических заболеваний или родовспоможения вплоть до позднего Возрождения. Начало их применению положили такие анатомы, как Андрей Везалий, Габриэль Фаллопий и уже знакомый нам Беренгарио да Карпи. Все трое вскрывали трупы людей для изучения «реальной» анатомии в отличие от общепринятой тогда «схоластической», основанной на трудах древнегреческих авторитетов.

Полное собрание трудов Фаллопия было издано в Венеции после его смерти. Огромный фолиант из более чем тысячи страниц содержал множество детальных анатомических описаний внутренних органов, в том числе и маточных труб, соединяющих яичники с маткой, получивших с тех пор название фаллопиевы трубы. А Беренгарио да Карпи в 1507 году провел и задокументировал операцию по лечению пролапса с помощью вагинальной гистерэктомии — удаления шейки матки через круговой разрез стенки влагалища.

Параллельно в обиход, главным образом среди французских лекарей, вошло и кесарево сечение — операция, при которой новорожденный и послед у женщины извлекается через разрез матки и надлобковой части брюшной стенки. Первое достоверное описание кесарева сечения сделал Каспар Боэн в примечаниях к своему переводу на латынь книги врача Франсиса Руссе, вышедшей в 1581 году. Боэн рассказывает, что еще в 1500 году хирург Жакоб Нюфер рассек своей жене живот, чтобы извлечь ребенка в ходе тяжелых родов. Смелое решение позволило роженице выжить, что, впрочем, не нашло одобрения у Церкви — спустя 16 лет в Базеле вышли сочинения святого Мефодия Олимпийского, где на одной из гравюр изображено рождение Антихриста из живой матери посредством кесарева сечения.

Сам Франсис Руссе также был апологетом этой операции. По его мнению, кесарево сечение необходимо из-за смерти плода, а также если он вышел из матки в брюшную полость. В обоих случаях это угрожает беременной женщине абсцессом, и единственный шанс спасти ее жизнь — вскрыть абсцесс и удалить разлагающийся плод. Руссе полагал, что после подобного вмешательства женщина может вновь успешно забеременеть. В подтверждение он приводил случай Анны Годдард, которой некий доктор Гийэ сделал шесть кесаревых сечений. К несчастью, во время седьмой беременности пациентка умерла, так как самого Гийэ не оказалось рядом, а ни один другой врач эту операцию делать не умел.

За два года до выхода книги Руссе другой французский хирург Амбруаз Паре раскритиковал кесарево сечение. Он заявил, что любой, кто дерзнет утверждать, что эта операция может быть проведена без убийства пациентки, — лжец. Сам он делал кесарево сечение дважды, и в обоих случаях роженицы вскоре умирали. Впоследствии историки медицины установили, что Паре не зашивал стенки матки после рассечения, что приводило к кровотечению и смерти.

В Ирландии первое успешное кесарево сечение провели только в 1738-м. Примечательно, что хирургом была женщина — Мэри Донелли. Она бритвой рассекла живот и матку 33-летней Элис О’Нил, жене фермера, беременной уже седьмым ребенком. Разрез в 15 см длиной проходил слева от пупка. После извлечения младенца, Донелли зашила рану с помощью обычной портняжной иглы и белой шелковой нити. Миссис О’Нил быстро пошла на поправку и уже через 27 дней смогла самостоятельно прошагать 1,5 километра до своего дома, однако впоследствии, как и у многих других женщин, выживших после кесарева сечения, у нее на месте рубца образовалась вентральная грыжа.

А вот в Англии успешная операция задокументирована гораздо позже. В 1793 году беременная сорокалетняя Джейн Фостер упала под колеса груженой телеги. Как результат — осколочный перелом костей таза. 22 ноября того же года она поступила в клинику, где в течение трех дней пыталась родить. Вызванные на помощь акушеркам хирурги из Уигана и Блэкберна констатировали, что смещение костей таза не позволит миссис Фостер разродиться без использования кесарева сечения, однако никто из светил медицины не взял на себя смелость провести операцию.

В итоге муж пациентки, обычный неграмотный крестьянин, заручился поддержкой местного магистрата и, моля Всевышнего о помощи, самостоятельно провел кесарево сечение в присутствии обоих хирургов и двух акушерок. К удивлению всех, операция прошла успешно, выжили и мать и ребенок. Позже Джейн Фостер полностью оправилась от перелома, самостоятельно родила сначала двойню, а потом последовательно еще четверых детей и дожила до 60 лет. А ее сын, появившийся на свет в столь необычных условиях, и вовсе оказался долгожителем даже по современным меркам, умерев от старости в 77 лет.

Впрочем, настоящий старт гинекологическая хирургия получила лишь в начале XIX века, когда ранним утром 25 декабря 1809 года американский хирург Эфраим Макдауэлл впервые удалил у пациентки опухоль яичников. Макдауэлла вызвали в маленький городок Данвилл в штате Кентукки, чтобы помочь миссис Джейн Тодд Кроуфорд разрешиться от бремени двойней. Однако, преодолев почти 90 км по дорогам «Земли лугов», Макдауэлл обнаружил, что миссис Кроуфорд беременна вовсе не близнецами, а гигантской опухолью яичников. Он предупредил пациентку, что, если оставить все как есть, она точно умрет через какое-то время, а если попытаться удалить опухоль, скорее всего, тоже умрет, но сейчас. После этого Макдауэлл получил информированное согласие на хирургическое вмешательство.

Миссис Кроуфорд верхом на лошади прибыла вместе с врачом в его дом, где он, уповая на чудо в сочельник, начал операцию, продлившуюся до самой ночи после Рождества. Удаление яичников проводилось без анестезии, поэтому чтобы заглушить боль Джейн Кроуфорд пела рождественские гимны. Ассистировал хирургу его молодой племянник Джеймс Макдауэлл. Спустя 25 дней пациентка самостоятельно покинула дом врача и ускакала в Кентукки, где прожила еще 32 года.

Умереть за «чистые руки»

До середины XIX века никто не знал обезболивающих средств и тем более не проводил местную или общую анестезию. Ничтожными были и знания об асептике и антисептике. Из-за малого числа операций это практически не сказывалось на больных женщинах, но зато тысячами убивало рожениц и младенцев. В 1662 году врач Томас Уиллис ввел термин puerperarum febris, или «родильная горячка». Подробно ее симптомы и почти неизбежный смертельный исход описал Эдвард Стротнер в 1716-м, однако ни причин, ни методов борьбы с этим явлением никто не знал.

Так продолжалось, пока в 1846 году венгерский врач Игнац Земмельвейс, работавший в родильном отделении Центрального клинического госпиталя, не обратил внимание на один странный факт: родильная горячка чаще всего наблюдалась у женщин, которых осматривали студенты-медики. Проследив за ними, Земмельвейс установил, что к роженицам студенты часто приходят после учебных вскрытий в морге. Более того, оказалось, что, завершив аутопсию, они даже не моют руки, а просто протирают их сухой тряпкой, и затем тут же проводят пальпацию матки пациентки или принимают роды.

Земмельвейс знал, что в Дублине молодой врач Роберт Коллинз применил дезинфекцию хирургических инструментов хлором, что снизило количество смертей от сепсиса, поэтому предложил нововведение — перед посещением рожениц все студенты обязаны были окунать руки в хлорную известь. В 1846 году в больнице, где он работал, погибло 459 пациенток на 4 010 родов. В мае 1847 года его предложение внедрили, и уже в 1848-м получили ощутимый результат: на 3 556 родов умерло всего 45 рожениц. Смертность сократилась почти в десять раз.

К сожалению, Земмельвейс не мог научно обосновать предложенный им метод. Медицинское сообщество подвергло его выкладки жесткой критике, над Земмельвейсом открыто смеялись и травили его. Директор больницы запретил публиковать статистику снижения смертности после внедрения стерилизации рук, а затем уволил Земмельвейса и отменил процедуру обеззараживания перед осмотром. Смертность от родильной горячки вновь подскочила.

Ученик и последователь Земмельвейса, немецкий врач Густав Михаэлис, покончил жизнь самоубийством, отчаявшись убедить других врачей в правоте учителя, а затем потеряв близкого человека от родильной горячки в клинике одного из наиболее упрямых скептиков. Самого Земмельвейса коллеги заманили в психиатрическую лечебницу, где подвергли интенсивной терапии в виде обливания ледяной водой, приема слабительных, смирительной рубашки и побоев. Не выдержав такого лечения, в 1865 году Земмельвейс умер.

В тот же год Луи Пастер обнаружил, что заболевания гусениц-шелкопрядов вызваны стрептококками — бактериями, ответственными и за родильную горячку. А в 1867 году, основываясь на работах Пастера, британский врач Джозеф Листер предложил использовать для дезинфекции карболовую кислоту, после чего по всему миру началось неуклонное шествие асептических и антисептических средств, позволивших к 1985 году снизить гибель от родильной горячки до 4 процентов от общего числа всех смертей рожениц в мире.

Тайна зачатия

Если после Аристотеля и Галена врачи в общих чертах представляли себе, как происходит зачатие, то вот о том, как развивается плод, дискуссии шли вплоть до конца XIX века. Изначально господствовала теория преформизма. Она имела две ветви: овизм и анималькулизм. Сторонники овизма предполагали, что где-то внутри женщины есть нечто вроде склада, наполненного маленькими человечками — гомункулусами. Каждый из них инкапсулирован внутри яйца, мужская сперма позволяет одному или нескольким из них высвободиться и начать постепенно увеличиваться в размерах — сначала внутри женского тела, а потом, после родов, и вне его.

Изобретение микроскопа позволило подкрепить эту идею, когда Ренье де Грааф в середине XVII века обнаружил в яичниках особые пузырьки. Грааф ошибочно полагал, что открытые им пузырьки и есть сами яйцеклетки. Лишь спустя почти два столетия эту гипотезу опроверг Карл Бэр. В 1827 году он доказал, что женская яйцеклетка — ооцит — находится внутри пузырька Граафа, а сами пузырьки периодически разрываются, позволяя ооцитам выйти на поверхность яичника, а затем в одну из фаллопиевых труб.

Параллельно Граафу другой естествоиспытатель Антони ван Левенгук разглядел в микроскоп и зарисовал движущиеся сперматозоиды. А в 1694 году математик и физик Николас Хартзекер сумел различить (по другим источникам — лишь предположил наличие) миниатюрных гомункулов в сперматозоидах. Оба пионера микроскопии в итоге стали поборниками анималькулизма — мужское семя несет в себе заготовки будущих людей, которые лишь вызревают в теле женщины, где для них созданы благоприятные условия.

Во второй половине XVIII века возникла новая теория — эпигенез. Согласно ей развитие зародыша происходит за счет последовательной дифференциации различных его частей и формирования из них отдельных органов. Строго говоря, нечто подобное предполагал еще Аристотель, его взгляды развил первооткрыватель кровообращения Уильям Гарвей, но наиболее полное описание эпигенез получил лишь в 1759 году в трудах Каспара Фридриха Вольфа.

Впрочем, понимания, какова все-таки роль отца, а какова матери в зачатии и развитии плода, так и не было. В 1755-м в опытах по искусственному осеменению собак Лазарь Спалланцани доказал, что зачатие без сперматозоидов произойти не может. В 1846-м Мартин Барри продемонстрировал, как сперматозоид проникает внутрь яйцеклетки. А в 1875 году Оскар Хертвиг стал свидетелем слияния ядер мужских и женских гамет. Но лишь открытие в конце XIX века хромосом и сформулированная в начале XX века хромосомная теория наследственности дали наконец подлинно научное понимание процесса зачатия и механизмов, управляющих развитием зародыша.

От проклятия бесплодия к независимости контрацепции

Обычно в отсутствии детей в браке обвиняли женщин. Мужчина имел «презумпцию невиновности», если мог успешно вступить в половой контакт. Тем не менее, болезни, увечья и врожденные патологии, которые приводили к импотенции или неспособности эякулировать в процессе полового акта, вызвали интерес к экспериментам с искусственным осеменением. Вдохновленный успешными опытами Лазаря Спалланцани, доктор Джон Хантер в 1780 году добился беременности у женщины, впрыскивая ей во влагалище сперму мужа, страдавшего гипоспадией.

И все же вопрос, что влияет на возможность успешно забеременеть у женщин оставался открыт. Логичнее всего было предположить, что зачатие не происходит из-за непроходимости каких-то участков женского полового тракта, таких как фаллопиевы трубы. Озадачившись этой проблемой, американский гинеколог Исидор Клинтон Рубин предложил в 1919 году новый метод диагностики — пробу на проходимость маточных труб.

Рубин закачивал в матку пациентки газ. Первоначально он использовал кислород, а затем перешел на двуокись углерода. Если фаллопиевы трубы были открыты, то углекислый газ постепенно просачивался в брюшную полость, вызывая боль в плечах. Позже газ в брюшной полости научились «видеть» с помощью рентгеновских лучей, а также ориентироваться на показания манометра. Обычно двуокись углерода закачивается при 120 миллиметрах ртутного столба. Когда газ начинает просачиваться в брюшную полость, давление падает до 100 миллиметров и меньше. Если же фаллопиевы трубы оказываются непроходимы, то давление растет до 200 миллиметров, а если частично проходимы, то колеблется между 120 и 130 миллиметрами.

Тест Рубина был огромным прорывом, позволившим далеко продвинуться в диагностике женских болезней, но в настоящее время он полностью вытеснен более современными методами гистеросальпингографии и лапароскопии.

Первым подходом к предотвращению беременности стало отрезание фаллопиевых труб. Операцию провел и описал в книге The Principles and Practice of Obstetricy (1834) хирург и акушер Бланделл. Проблемой было только то, что женщина оказывалась полностью и навсегда стерилизованной, что могло подойти уже имеющим детей и не желающим вновь забеременеть, но никак не устраивало молодых девушек. Кроме того, операция была опасной и могла привести к смерти пациентки. Интересно, что сам Фаллопий за века до Бланделла предлагал менее радикальные методы, вроде льняных ножен для пениса — прообраза современных мембранных презервативов.

Настоящий прорыв в понимании, как безопасно и относительно надежно контролировать нежелательную беременность, пришел из исследований цервикальной слизи, наполняющей одноименный канал в шейке матки у женщин. Профессор Пуше из Руана в 1847 году описал циклический процесс изменения в концентрации и плотности цервикальной слизи, связав его с процессом овуляции. Именно Пуше стал отцом «календарного метода контрацепции», но неправильно рассчитал цикл, так как был уверен, что овуляция происходит в те же дни, что и менструация.

Только спустя сто лет ученые поняли, что выделение слизи нарастает в соответствии с фолликулярной фазой и достигает пика в момент овуляции. Более того, изменения количества слизи хорошо коррелировали с выработкой лютеинизирующего гормона, что привело в 1972 году к появлению метода доктора Джона Биллингса, основанного на самостоятельных наблюдениях пациентки за наличием и консистенцией цервикальной слизи.

Гормоны на службе у женщин

Параллельно с совершенствованием методов диагностики после Первой мировой войны началась эра гормональной контрацепции. В 1919 году профессор Инсбрукского университета Людвиг Хаберландт провел пересадку яичников у кроликов. Донором стала уже беременная самка, а реципиентом фертильная, но пока не оплодотворенная крольчиха. После операции, несмотря на многочисленные спаривания с разными самцами, она так и не сумела забеременеть. Причиной оказался гормон прогестерон. Его выделяет временная железа — желтое тело — образующаяся в яичнике после овуляции под воздействием лютеинизирующего гормона. Обычно она функционирует не больше двух недель, но после зачатия остается активна в течение почти трех месяцев (у человека).

В вышедшей в 1931 году брошюре Die hormonale Sterilisierung des weiblichen Organismus Хаберландт предложил использовать прогестерон как противозачаточное средство и призвал к ответственному родительству. Все это вызвало гнев церкви и консервативной части общества, Хаберландта, как и Земмельвейса ранее, затравили и он покончил с собой.

Тем не менее, открытие Хаберландта не забыли. Химики начали поиск способа искусственного синтеза прогестерона или его замены. Задачу решил Рассел Маркер, придумав технологический процесс получения стероидных гормонов из клубней ямса Dioscorea villosa, в изобилии произрастающего в Мексике. А команда во главе с Грегори Пинкусом — «отцом противозачаточной пилюли» — успешно испытала его и разработала рецептуру препарата, включающего аналог прогестерона норэтинодрел и местранол (эстрогеноподобное вещество). В 1960 году под названием «Эновид» он появился на рынках США и дал старт сексуальной революции. Женское тело отныне принадлежало самим женщинам, а не их мужьям, государству или церкви.

Гармония гормонов

«Эновид» мгновенно завоевал популярность, несмотря на довольно высокую по тем временам стоимость. Только в 1960 году доктора прописали новое противозачаточное средство 400 тысячам женщин, а спустя три года, когда цена на «Эновид» снизилась, его на регулярной основе принимали 2,3 миллиона американок. И вот тут всеобщий первоначальный восторг сменился нарастающими опасениями. Многие из первых потребительниц стали жаловаться на многочисленные побочные эффекты: тошноту, головокружение, головные боли, быстрый набор лишнего веса и тромбозы.

Поначалу врачи отметали подобные свидетельства, как «ненадежные». Пока в 1967 году не появился ряд достоверных свидетельств, что в отдельных случаях «Эновид» может способствовать венозному тромбоэмболизму — воспалению глубоких вен нижних конечностей и малого таза, формированию тромбов и перемещению их фрагментов в другие части тела. Столь опасную проблему пытались замолчать до тех пор, пока во второй половине шестидесятых не вышла книга феминистки Барбары Симан A Doctor’s Case Against the Pill. Она спровоцировала сенатские слушания о потенциальной опасности «Эновида» и разработку нового поколения комбинированных оральных контрацептивов.

Если в 1960 году одна таблетка «Эновида» содержала 9,85 миллиграмм прогестина норэтинодрела и 150 микрограмм местранола, то в современных препаратах доза синтетических гормонов значительно снизилась — от 0,1 до 3,0 миллиграмм прогестинов и от 20 до 50 микрограмм эстрогенов. Применяемые сегодня прогестины (в том числе норэтистерон, левоноргестрел, этоногестрел) гораздо более фармакологически специфичны и целенаправленны в своем воздействии. А использование вместо местранола искусственного эстрогена — этинилэстрадиола — позволило минимизировать риск венозного тромбоэмболизма.

Благодаря многочисленным усилиям научных лабораторий и фармакологических компаний, направленных на устранение побочных последствий противозачаточных препаратов, сейчас по всему миру свыше 100 млн женщин фертильного возраста регулярно принимают комбинированные оральные контрацептивы (КОК). А Всемирная организация здравоохранения включила их в список основных лекарственных средств. В этот список попадают только наиболее эффективные и безопасные препараты, критически необходимые для функционирования национальных систем здравоохранения.

С этого момента женщины получили подлинный контроль над рождением детей. Благодаря разнообразию препаратов, возможности их индивидуального подбора и применению под контролем специалиста по женскому здоровью больше не нужно опасаться побочных эффектов. И можно самой выбрать лучший момент для беременности.

Даниил Кузнецов