Маршрут перестроен

В феврале 2016 года правительство Японии утвердило пятилетний план научно-технического развития страны. Центральной идеей документа стало формирование сверхразумного общества, для достижения которого предполагается в полной мере использовать преимущества новой индустриальной революции. Между тем реализация подобных программ идет не только в Японии, это происходит повсеместно. Чем отличаются стратегии технологического развития и цифровизации стран Запада и Востока и какую роль в этом играет социальная философия — читайте в материале N + 1, подготовленном совместно с Mitsubishi Electric.

Что такое Industry 4.0

На сегодняшний день как развитые, так и развивающиеся страны наперегонки внедряют киберфизические системы в промышленность, транспорт и бытовую сферу. Бездействие означает упущенные возможности и стремительное отставание от глобальных конкурентов. Однако погоня за прогрессом оборачивается нетривиальной задачей, поскольку разработка отдельных технологий в современном мире не имеет практически никакого значения. Технологическое превосходство в контексте Industry 4.0 — именно так стали называть тренды четвертой промышленной революции — обеспечивается совокупностью технологий, объясняет директор центра научно-технологического прогнозирования НИУ ВШЭ Александр Чулок.

Речь идет о так называемых технологических пакетах, включающих в себя сверхсложные киберфизические системы и инструменты динамической обработки данных. В качестве ключевых элементов Industry 4.0 обычно выделяют Big Data, инновации из сферы кибернетики, дополненную реальность, интернет вещей, облачные и аддитивные технологии, а также кибербезопасность.

Опирающиеся на идеи четвертой промышленной революции инициативы формулируются и реализуются во всем мире. Сразу несколько таких программ существуют в США, странах Европы и крупнейших государствах Азиатско-Тихоокеанского региона. Только в прошлом году Китай инвестировал в технологии четвертой промышленной революции 3 миллиарда долларов, Франция — 1,8 миллиарда долларов, а Япония — 916 миллионов долларов. Все это — вложения в более совершенное, умное производство и новые бизнес-модели.

Предполагается, что внедрение технологий Industry 4.0 поможет разрешить ключевые проблемы, характерные для предшествующих социально-экономических формаций. Таким образом, государства рассчитывают вывести национальные экономики на новый виток развития. И хотя большинство стран ставят перед собой схожие цели, стратегии их достижения зачастую опираются на специфические региональные условия.

Люди важнее машин

В течение долгого времени (и до недавних пор) сфера промышленности рассматривалась как часть старой экономики. Сейчас технологии Industry 4.0 едва ли не в первую очередь внедряются на заводских сборочных линиях, увеличивая продуктивность и сокращая расходы компаний. Впрочем, проникновение инноваций в промышленности все еще не соответствует амбициям большинства государств.

Еще совсем недавно шесть из десяти компаний по всему миру не имели успеха в деле внедрения технологий новой промышленной революции. Согласно отчету McKinsey, сегодня в Германии около 56 процентов компаний сумели добиться хорошего или хотя бы существенного прогресса. В США этот показатель составил 50 процентов, а в Японии — всего 16 процентов. В чем причина столь заметной разницы?

В Германии, где и была изначально сформулирована концепция четвертой индустриальной революции и собственная национальная стратегия Industrie 4.0, правительство сфокусировалось на развитии экономики через модернизацию индустриальных предприятий. Американские программы, поддерживаемые федеральным правительством, охватывают, помимо промышленности, еще и сферы здравоохранения, транспорта и горнодобывающей промышленности. А вот в Японии план научно-технического развития ставит на первое место социально-экономические вопросы. Там считается, что, лишь обеспечив людей всем необходимым, можно будет обеспечить стабильное развитие экономики, — и никак иначе.

Кроме того, хотя Япония по-прежнему отстает от Германии и США с точки зрения развития интеллектуального производства, местные компании убеждены в том, что концепция «интегрированных отраслей» (connected industries) укрепит их конкурентоспособность на глобальном рынке, объединив человеческие, производственные и технологические ресурсы.

Министерство экономики, торговли и промышленности Японии приводит такой пример: крупный производитель роботов, объединившись с венчурной компанией, занятой разработкой продвинутых технологий глубокого обучения, совместно создают платформу интернета вещей для промышленных производств. Это помогает устранить характерные для страны проблемы. Например, серьезным препятствием к развитию считается замкнутость японских компаний и — совершенно не свойственное для западного бизнеса — отсутствие традиции обмена данными как с партнерами, так и с потенциальными клиентами.

Японский план промышленного развития более масштабен и рассчитывает на создание дополнительной стоимости не только через повышение эффективности и оптимизацию производственного процесса, но также путем соединения сильных сторон различных компаний, работающих в обрабатывающей промышленности страны. Попутно предполагается упростить взаимодействие представителей смежных и даже не очень близких индустрий — например, медицинского и сестринского дела или искусственного интеллекта и биологической промышленности.

Не изобрели, а позаимствовали

Особняком стоит Китай — абсолютный лидер по скорости и масштабу внедрения технологий новой промышленной революции. Государство поддерживает высокотехнологичное промышленное производство, стремясь закрепить лидерство в рамках программы «Made in China 2025», которая воспроизводит немецкую Industrie 4.0, и поэтому тоже фокусируется на модернизации производства, меняет приоритет с количества на качество, а также реагирует на экологическую ситуацию в стране.

Благодаря этой инициативе Китай постепенно становится все более самодостаточным в технологическом плане, однако основной задачей для Пекина остается не только «производить в Китае», но и изобретать инновационные технологии внутри страны.

К 2030 году страна планирует создать 150-миллиардную индустрию и стать лидером в области технологий с применением искусственного интеллекта. При этом большинство технологий, используемых внутри страны, с которыми КНР теперь выходит на международный рынок, корнями уходят в западные разработки.

Так, прототип китайской системы слежения был создан около 15 лет назад и использовался для контроля дорожного движения в Нью-Йорке. Разновидностью системы социального кредитования задолго до китайских аппаратчиков пользовались крупнейшие западные банки. О масштабах промышленного шпионажа, предположительно одобренного правительством КНР, хорошо известно хотя бы благодаря скандалу вокруг крупнейшего в мире производителя телекоммуникационного оборудования — компании Huawei.

Считать Китай однозначным технологическим лидером было бы несправедливо, считает Андрей Скриба, преподаватель и научный сотрудник факультета мировой экономики и политики НИУ ВШЭ. Он напоминает: «На протяжении последних двухсот-четырехсот лет именно Запад был главным инноватором: на территории Европы происходило больше войн и локальных конфликтов, которые толкали прогресс сначала в военно-промышленном комплексе, а следом — в мирных отраслях промышленности. Сейчас внедрение инноваций инициируется частным сектором экономики. На Востоке, грубо говоря, технологии внедряются централизованно, руками правительства».

В каком-то смысле КНР удалось «перепрыгнуть» (leapfrog) третью промышленную революцию, основные процессы которой концентрировались вокруг формирования горизонтальных взаимодействий внутри социума.

Подобные скачки чреваты непредсказуемыми последствиями, предупреждает старший преподаватель и научный сотрудник факультета мировой экономики и политики НИУ ВШЭ Дмитрий Новиков. По его словам, технологическое развитие непременно должно быть подкреплено развитием социальных институтов. В противном случае технологический скачок «обрывается», как только государственный план считается выполненным, а прогресс отмечается в отдельных областях и не становится комплексным.

«Вы не можете создать постиндустриальное общество с колхозом в голове, — объясняет Новиков. — Скачок возможен, если правительство способно мобилизовать ресурсы — более того, он даже может быть успешным. Но чем дальше, тем труднее: четвертая промышленная революция очень наукоемкая и к тому же невероятно сложная с точки зрения социальных последствий».

Последствия наложения модернизации на неподготовленный социум трудно предсказать. Когда цифровизация — продукт третьей промышленной революции — пришла в относительно архаичные общества арабских стран, правительства использовали эти инструменты для развития экономики и пропаганды. Никто не рассчитывал, что новые возможности коммуникации станут ключевой частью «арабской весны» — гражданских протестов и революций в арабском мире.

Цифровизация против хикикомори

С угрозами, ожидающими большинство государств в будущем, Япония столкнулась уже сейчас. Одной из «традиционных» японских проблем, которая постепенно становится глобальной, считается феномен тотального одиночества. Всему миру известно о существовании хикикомори — людей, добровольно изолирующих себя от общества, отказывающихся от семьи и работы. Появление специфических технологических решений — роботов-компаньонов, ассистентов с искусственным интеллектом и социальных приложений — не что иное, как реакция на растущую разобщенность людей.

Кроме того, Япония переживает сокращение количества населения, вызванного старением общества и низкой рождаемостью. Традиционно бережное отношение к старшему поколению тут сталкивается со знаменитым трудоголизмом. Все это неизбежно отражается на количестве рабочей силы и уже в недалеком будущем грозит серьезными проблемами. Согласно прогнозам, к 2050 году число работоспособного японского населения с 70 миллионов уменьшится до 53 миллионов человек.

Концепция Общества 5.0 призвана ответить на эти социальные вызовы, сформировав комфортную среду — антропоцентричное общество.

«Япония делает ставку на 120 лет жизни. Китай со школы учит системно собирать технологические паззлы и быть креативными, — рассказывает Александр Чулок. — Обе эти страны активно вкладывается в идеи здорового образа жизни, баланса между работой и личной жизнью».

А вот на Западе, в соответствии с доминирующей социальной повесткой, в центре внимания оказываются совершенно другие вопросы: система образования, навыки цифрового гражданина и будущее либеральных демократий, чье задачей становится эффективная борьба с языком ненависти (hate speech) наряду с защитой истины в эпоху fake news.

Дмитрий Левин