Известные литературные произведения глазами алгоритма 3D-моделирования
В конце 2015 года в сети появился странный проект под названием WordsEye. В разделе «Галерея» на этом сайте собраны абсолютно невозможные сюжеты, выполненные в виде топорно скомпонованных 3D-сцен. Некоторые картинки выглядят забавными, другие пугают, а остальные и вовсе кажутся совершенно бессмысленными.
На самом деле, конечно, WordsEye — вовсе не собрание творчества сюрреалистов или людей, страдающих психическими заболеваниями. Это платформа, позволяющая людям без навыков 3D-моделирования создавать собственные трехмерные сцены, описывая их простым языком. Алгоритм выделяет из текста объекты, данные об их расположении, покрытии, цвете и освещении, а на выходе пользователь получает сгенерированную трехмерную сцену. Редакция N + 1 решила опробовать свои силы и превратила несколько известных литературных сюжетов в сгенерированные WordsEye сцены. Насколько удачно получилось — можете судить сами.
Ни одного мига нельзя было терять более. Он вынул топор совсем, взмахнул его обеими руками, едва себя чувствуя, и почти без усилия, почти машинально, опустил на голову обухом. Силы его тут как бы не было. Но как только он раз опустил топор, тут и родилась в нем сила (Ф. М. Достоевский, «Преступление и наказание»).
– Кольцо-то осталось у тебя в кармане, – напомнил маг.
– Осталось, да! – горько выкрикнул Бильбо. – А с ним и завещание, и прочие бумаги. Возьми их, сам распорядись. Так будет надежнее.
– Нет, мне Кольцо не отдавай, – сказал Гэндальф. – Положи его на камин. Фродо сейчас явится. Я подожду (Дж. Р. Р. Толкин, «Властелин колец»).
Слонёнок ужасно обрадовался. У него захватило дух, он упал на колени и крикнул:
— Вас-то мне и нужно! Я столько дней разыскиваю вас! Скажите мне, пожалуйста, скорее, что кушаете вы за обедом?
— Подойди поближе, я шепну тебе на ушко.
Слонёнок нагнул голову близко-близко к зубастой, клыкастой крокодиловой пасти, и Крокодил схватил его за маленький носик, который до этой самой недели, до этого самого дня, до этого самого часа, до этой самой минуты был ничуть не больше башмака.
— Мне кажется, — сказал Крокодил, и сказал сквозь зубы, вот так, — мне кажется, что сегодня на первое блюдо у меня будет Слонёнок (Рэдьярд Киплинг, «Слонёнок»)
– Секрета нет. Сейчас я зайду к себе на Садовую, а потом в десять часов вечера в МАССОЛИТе состоится заседание, и я буду на нем председательствовать.
– Нет, этого быть никак не может, – твердо возразил иностранец.
– Это почему?
– Потому, – ответил иностранец и прищуренными глазами поглядел в небо, где, предчувствуя вечернюю прохладу, бесшумно чертили черные птицы, – что Аннушка уже купила подсолнечное масло, и не только купила, но даже разлила. Так что заседание не состоится.
Тут, как вполне понятно, под липами наступило молчание (М. А. Булгаков, «Мастер и Маргарита»).
Понимаешь, я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом— ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И мое дело— ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему. Наверно, я дурак (Дж. Д. Сэлинджер, «Над пропастью во ржи»).
Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах... Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем!
Все мрачней и ниже тучи опускаются над морем, и поют, и рвутся волны к высоте навстречу грому.
Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром споря. Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаху в дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады (М. Горький, «Песня о буревестнике»).
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины
(Данте Алигьери, «Божественная комедия»).
Вот кричит бабуся:
«Ой, пропали гуси!
Один — серый, другой — белый,
Гуси мои, гуси!
Один — серый, другой — белый,
Гуси мои, гуси!»
(Украинская народная песня)
Николай Воронцов