Не се ль Минервы росской храм?

В уходящем году вопросы образования по традиции вызвали немало споров. Российская школа продолжает искать себя, зачастую обращаясь за примерами в прошлое. Одно из самых известных учебных заведений в России XIX века — лицей в Царском Селе. Благодаря тому, что там учился А.С. Пушкин, оно овеяно в общественном сознании неувядающей славой. Соответственно, нам кажется, что там давали лучшее на то время в России образование. Так ли это в действительности? Чтобы ответить на этот вопрос, мы обратились к книге «История русской школы» руководителя гуманитарной магистратуры Университета Дмитрия Пожарского, доктора филологических наук Алексея Любжина. И вот что мы из нее узнали.

Зачем империи 17-летние асессоры

Существует несколько анекдотов о том, как Пушкин сдавал экзамен в Царскосельском лицее. В разных интерпретациях там фигурируют Жуковский, Репин, Державин. В действительности анекдот можно назвать историческим лишь с участием Державина, но Репин, который никак не мог фигурировать в этой сцене по причинам временного разрыва, тоже имеет к лицею отношение — он запечатлел историю в знаменитой картине. Дело было так: экзамен в лицее считался одним из светских развлечений — там присутствовали светила современной культуры, а также высшее дворянство — графы и князья. И вот на экзамен 1817 года в качестве зрителя был приглашен Державин. Он приехал 8 января, когда лицеисты экзаменовались по русской словесности, французскому и латинскому языкам, математике и физике. Престарелый Державин почтенно дремлет. Вызывается Пушкин.

Страшись, о рать иноплеменных!
России двинулись сыны;
Восстал и стар и млад; летят на дерзновенных.
Сердца их мщеньем зажжены.

— читает юный лицеист. Публика рукоплещет, Державин приподнимает седую голову. «Господа, да это истинная поэзия!» — воскликнул Державин и приподнялся с места, чтобы расцеловать юного гения.

Студенту Дельвигу повезло меньше. В 1815 году во время публичного экзамена в Лицее студентам сообщили, что приедет Державин. Все взволновались, и Дельвиг вышел на лестницу, чтоб дождаться поэта и поцеловать руку, написавшую «Водопад». Державин приехал. Он вошел в сени, и первое, что юный лицеист услышал, было: «Где, братец, здесь нужник?» Вопрос, правда, был обращен к швейцару.

История Царскосельского лицея показательна и чрезвычайно интересна с точки зрения реформ, происходивших в России и, в частности, в российском образовании, которое эти реформы могло сильно ускорить. Учиться в Царскосельском лицее для дворянина было крайне престижно. На открытии лицея в октябре 1811 года присутствовал лично сам император с министром просвещения. Дальше получилось все не так радужно, многих блестящих лицеистов из первого выпуска впоследствии ждали крепость, ссылка, каторга, ранняя смерть или просто неудачная карьера. Но все, что могло сделать правительство для того, чтобы придать престиж этому заведению, оно сделало. У лицея было исключительное положение — 17-летние выпускники получали высокие чины сразу по окончании учебы, которые были не ниже, чем у студентов университета. Такие преимущества давал 6-летний курс, заменяющий и среднее, и высшее образование. 11-летний студент, поступивший в лицей, подразумевался как будущий военный или служащий.

Понять его проект можно только в связи с возникшими в 1800-е годы планами преобразования России, главным двигателем которых являлся зачинатель идеи лицея М. М. Сперанский, чье либеральное реформаторство началось с первых дней царствования Александра I. Сперанского очень беспокоило, что для его реформы системы администрации и управления в России нет достаточного количества подготовленных кадров. Общая образовательная реформа 1800–1804 годов больших результатов не дала, это дело медленное, а образованные люди требовались быстро. Процесс попытались ускорить не пряником, а кнутом, и потребовали от служащих пройти через экзамен для получения чина коллежского асессора в знаменитом указе от 6 августа 1809 года «О правилах производства в чины по гражданской службе и об испытаниях в науках, для производства в Коллежские Асессоры и Статские Советники». Это не помогло.

Лицей в каком-то смысле стал плодом административной истерики. Раз ничего не получается, так давайте создадим в обход неуклюжей общегосударственной системы сверхпрестижное учебное заведение для воспитания грамотных чиновников и будем вручную готовить нужных людей. В чем заключалась особенность лицейского образования? Его воспитанники учились шесть лет, в результате чего проходили еще и программу университета. В программе было неимоверное количество предметов, и граф Жозеф де Местр, влиятельнейший в то время сардинский дипломат, почитав программу лицея, сказал: «Или юные русские ангелы, или их наставники сошли с ума». После этого программу почистили, непосильное убрали. Однако все равно обучение осталось многопредметным и не столь эффективным, потому что сама по себе задача — дать за шесть лет объединенное среднее и высшее образование неразрешима. А неразрешимые задачи в педагогике ведут к тому, что на выходе получается примерно то же, что и на входе.

В результате лицей вызвал неудовольствие Александра I и в 1822 году перешел в военное ведомство под начало мудрого генерала Коновницына, военного министра. После этого лицей стал поставщиком высококвалифицированных военных кадров, которые обладали гораздо более основательной подготовкой. Среди лицеистов первого призыва тоже были весьма образованные, но этим они больше обязаны собственным занятиям и дворянской культуре, а в лицей шли за другим — за духом товарищества, ощущением общности, братства. То было время, когда не говорить по-французски и не иметь каких-то литературных интересов считалось недопустимым и это воспитывали с детства. А гений, такой как Пушкин, — останется гением при любых обстоятельствах и сумел бы проявить себя в любом учебном заведении, предназначенном для людей его круга. Естественно, родись он крепостным крестьянином, ему было бы тяжело пробиться, но коль скоро он родился дворянином, он ничего не потерял бы, учась, например, в благородном пансионе при Московском университете, откуда, кстати, по признанию историка Якова Карловича Грота, перебрались в Царскосельский лицей «литературные дрожжи».

Лицей и лица

Первый выпуск лицея слишком хорошо известен. Среди последующих выпускниковбыл, например, Николай Яковлевич Данилевский, автор знаменитого труда «Россия и Европа», виднейший славянофил младшего поколения, который, кроме того, занимался естественными науками, в частности биологией, и был отмечен в заслугах по части сохранения рыбных богатств России. К числу выпускников лицея относился и академик Яков Карлович Грот. Он был направлен на учебу в лицей по личному указанию Николая I и выпустился с золотой медалью, сразу поступив на службу в императорскую канцелярию. Грот — один из лучших русских филологов, в частности, переводчик Калевалы, издатель Державина.

Лицей выпустил сразу трех министров просвещения. Причем, почти подряд — это Александр Николаевич Головнин, граф Дмитрий Андреевич Толстой, и барон Александр Павлович Николаи. Как-то в рамках образовательной реформы, очень мощной и всеобъемлющей, Головнина спросили — почему он, собственно, не преобразует лицей? Он отвечал: я его окончил и хочу оставить таким, каков он есть. Придет другой — пусть и реформирует.

Среди первого поколения преподавателей Лицея выдающуюся роль играл Николай Федорович Кошанский, автор замечательного учебника риторики, доставшийся лицею от благородного пансиона при Московском университете. С Пушкиным он общего языка не нашел, потому что был преподавателем традиционного склада, а лицеисты любили тех, кто с ними дискутировал и видел в них личности, а не школяров. Но риторику Кошанского никто не смел ругать, даже Белинский, потому что этот предмет Кошанский преподавал блестяще. Замещающего Кошанского Галича лицеисты любили больше. Александр Иванович был человек, который вместо скучной латыни вел со студентами разного рода взрослые беседы, а когда слышал в коридоре шаги надзирателя, доставал из-под кафедры книгу римского история Корнелия Непота и говорил: «Теперь потреплем старика». Философская квалификация Галича была на тот момент одной из высших в России, и то, о чем он беседовал с лицеистами, было для них вдохновляющим и прогрессивным.

Все помнят правоведа Александра Петровича Куницына, о нем Пушкин писал в своем стихотворении, посвященном 25-летию лицея:

Вы помните: когда возник лицей,
Как царь для нас открыл чертог царицын.
И мы пришли. И встретил нас Куницын
Приветствием меж царственных гостей.

Куницын известен своей книгой «Право естественное», которой он буквально посвятил жизнь. Именно Куницыну было поручено произнести торжественную речь на открытии лицея. Его влияние на учеников было велико, то, что он говорил с кафедры, по крайней мере, выслушивалось внимательно.

Принимали в лицей детей в возрасте от 10 до 12 лет по результатам вступительных экзаменов. Обучение производилось за государственный счет, поэтому год от года количество учащихся колебалось. Устав предписывал принимать только отличных детей «с несомненным удостоверением об отличной их нравственности и в совершенном здоровье». В зависимости от успеваемости они поступали на гражданскую службу с чинами от XIV до IX классов, на военную — на тех же условиях, что и воспитанники Пажеского корпуса.

Кроме политэкономии, статистики, технологии, коммерческих наук был введен особый курс «Изящных искусств и гимнастических упражнений». Программа соединяла гуманитарные и точные науки, в этом была суть заслужившей упреки «многопредметности» лицейской программы. В ней было одиннадцать правовых предметов, римские древности, истории — всеобщая и русская, история литератур (римской, русской и трех западных), языки — латинский, русский, французский, английский, немецкий, а еще психология, логика, география и все точные науки.

Лицейский экзамен был своего рода представлением и испытанием на артистичность. На него приглашались знатные люди, и многие приезжали по понятным мотивов: побывав на лицейском экзамене, человек одним своим присутствием показывал себя ревнителем просвещения и покровителя наук. Для учеников и для родителей экзамен и присутствующие там «титулы» был вопросом престижа. Преподаватель мог воодушевить лицеистов подобным образом: «К вам, дурни и оболтусы, граф такой-то завтра придет, а вы третье склонение не выучили!» Там же, на экзамене, раздавались награды, читались торжественные речи, и все выглядело весьма помпезно.

Консервативный либерализм

Учитывая то, что лицей готовил во многом квалифицированных «служак», надо отдать ему должное: он был достаточно либерален. Упомянутый выше Куницын получил орден Святого Владимира за вдохновенную речь на открытии лицея, в которой не прозвучало ни слова о государе Александре I, — и императору это очень понравилось. Жизнь воспитывала лицеистов, вероятно, совершенно не так, как хотело начальство. Вряд ли какое-то другое учебное заведение может похвалиться таким процентом вольнодумства и ссыльных вроде Пущина и Кюхельбекера. Тем не менее, в 1899 году вся Россия отмечала столетие со дня рождения А. С. Пушкина и на здании Лицея была открыта мемориальная доска «Здесь воспитывался Александр Сергеевич Пушкин. 1811–1817».

26 мая 1899 года вблизи лицейских стен, в садике, в так называемой бывшей ограде, где Пушкин и его друзья провели немало свободных часов, состоялась закладка памятника великому русскому поэту.

Новаторство лицея как раз заключалось в том, что в России была рождена и внедрена модель совмещенного образования. Но новая — не значит удачная. На Западе таких моделей не было в силу их нереалистичности — никому бы в голову там не пришло в шестилетний курс втиснуть среднее и высшее образование. Почему на это решились русские? Россия — страна с догоняющим развитием, и, как говорилось выше, Сперанскому в срочном порядке потребовались образованные чиновники. Вся идея лицея — чрезвычайная спешка. Отчасти это соответствовало характеру воспитуемого дворянства, поскольку из школы люди стремились выпрыгнуть как можно раньше и начать службу, чтобы чины шли быстрее. И спешка Сперанского с подготовкой чиновников для его административной реформы наложилась на традиционную карьерную спешку дворянских недорослей.

Первый выпуск лицея головокружительно прославил Пушкин, и мы не знаем, чем были бы для нас Дельвиг, Кюхельбекер, Пущин без Пушкина. С образовательной точки зрения лицей — явно неудавшийся эксперимент. С чисто карьерной — каторга и крепость не лучший выход для выпускника престижного учебного заведения. Пожалуй, только с социально-культурной точки зрения результат эксперимента с лицеем можно назвать удачным, особенно с изменением учебных программ в 1829 году. Первый выпуск навсегда останется символом лицея, как некоторого идеала, в который никто не рискнул бы бросить камень.

В статье использованы материалы книги «История русской школы» руководителя гуманитарной магистратуры Университета Дмитрия Пожарского, доктора филологических наук Алексея Любжина.