«Русский Мисопогон»

В 1705 году Петр I издал в России указ о брадобритии. Отныне бороды могли носить только духовенство и крестьяне (которым, однако, все равно приходилось платить за бороды в пределах Москвы). Все остальные должны были побриться или заплатить в казну. Борьба с растительностью на лице затронула большинство политически и экономически активного мужского населения, посягнув на их личную жизнь, а также эстетические, гендерные и религиозные представления. В книге «Русский Мисопогон: Петр I, брадобритие и десять миллионов "московитов"» (издательство «НЛО») историк Евгений Акельев рассказывает о том, зачем царь обязал мужчин брить бороды, почему некоторые из них были готовы отстаивать право носить их ценой своей жизни и почему этот сюжет важен для понимания взаимоотношений власти и общества в России конца XVII — первой трети XVIII века. Предлагаем вам ознакомиться с фрагментом, посвященным тому, как власти следили за соблюдением указа в Москве и принуждали к брадобритию тех, кто отказывался платить пошлину.

Разные режимы брадоношения

После принятия Петром решения о введении бородовой пошлины 16 января 1705 г. Приказ земских дел, на который была возложена его реализация, должен был решить много сложных задач. Главе приказа стольнику Ивану Ивановичу Бутурлину, его помощнику дьяку и их подчиненным предстояло не только оповестить о новом царском указе население Москвы, а затем обеспечить его исполнение населением огромного столичного города, но и установить взаимодействие в рамках реализации этого проекта с десятками других ведомств, обеспечивавших администрирование различных территорий Московского царства. Все это требовало подготовки и определенных консультаций, поэтому неудивительно, что служащие Приказа земских дел приступили к рассылке соответствующих грамот по городам лишь через несколько недель после того, как решение о введении бородовой пошлины было принято царем. Среди расходов Приказа земских дел за февраль 1705 г. фигурирует сумма, затраченная на доставку «грамот о бородах» в 14 городов: «14 человеком салдатом, которые посланы великого государя з грамотами в разные городы о бородах, на 14 подвод прогонных и кормовых 13 рублев 19 алтын». Следовательно, указы о брадобритии доставлялись из Москвы в крупные города, а затем местные администраторы распространяли полученные пакеты по близлежащим населенным пунктам. Чудом сохранившаяся инструкция о реализации указа о бородовой пошлине из архива Ряжской приказной избы от 3 марта 1705 г. позволяет узнать, что она была привезена в Ряжск из Переславля-Рязанского «нарочным гонцом» солдатом Климентом Даниловым. В этой инструкции между делом сообщается, что сам указ о бородовой пошлине был разослан Приказом земских дел по городам ранее, 10 февраля 1705 г. Следовательно, на второй неделе февраля по городам были разосланы копии царского указа, а в начале марта направлены инструкции по его исполнению.  

Согласно этим инструкциям, воеводам следовало прежде всего указ великого государя «сказать всем и кликать по многие торговые дни биричем», а затем сделать с указа списки и развесить их у всех городских ворот. У этих же ворот возле указов нужно было выставить целовальников — «людей добрых, ис какова чину пригоже, за крестным целованием» (их, конечно, предварительно следовало выбрать из посадских людей или назначить из состава низшего персонала приказной избы). Они должны были, во-первых, всем неграмотным людям, приходящим в город, «великого государя указ сказывать», а во-вторых, с уездных крестьян взыскивать по 2 деньги (то есть по копейке) за каждый проход через городские ворота. Для сбора этих денег воевода должен был выдать целовальникам ящики, запечатанные государевой печатью. Собранные деньги следовало отправлять ежегодно в Москву, в Приказ земских дел, вместе с соответствующей бухгалтерской отчетностью. Но главное, на местных начальников возлагался контроль за исполнением основной статьи указа: об уплате не желавшими расставаться с бородой мужчинами «всяких чинов» (кроме священнослужителей) годовой пошлины в установленном размере. До всех этих людей следовало донести, что им необходимо для уплаты денег и получения специального знака и квитанций ехать в Москву, в Приказ земских дел. С этого момента любой носящий бороду мужчина в пределах города (если это был не священнослужитель или уплативший сбор у городских ворот крестьянин) должен был иметь при себе бородовой знак, выданный из Приказа земских дел. B противном случае его борода объявлялась вне закона. 

B середине февраля 1705 г. Приказ земских дел начал рассылку грамот вместе с бородовыми знаками по территориям, где в соответствии с указом бородачи могли выплачивать пошлину по месту жительства. Рассылка заготовленных в Москве пакетов с грамотами, так же как и бородовых знаков, по городам Сибири была возложена на Сибирский приказ. В поморские города указ, инструкции и знаки рассылались через Посольский приказ, в Азов и приписные к нему города — через Разрядный приказ. Для доставления пакета с грамотами и сумки с бородовыми знаками в далекую Астрахань из Приказа земских дел в середине февраля был направлен подьячий на двух подводах. Инструкции, предназначавшиеся для отдаленных городов Сибири, Поморья, Северо-Восточного Приазовья и Астраханского края отличались только тем, что в них были включены дополнительные пункты относительно порядка взимания годовой пошлины и выдачи бородовых знаков. Согласно этим пунктам, местные начальники должны были вести именной учет всех согласившихся платить годовую пошлину. По истечении года с момента уплаты пошлины воеводы и их приказные люди должны были взыскивать с бородачей деньги на будущий год по тем же статьям, а если эти люди «впредь похотят бороды и усы брить, а пошлин давать не похотят», у них нужно было забирать назад бородовые знаки и вычеркивать их из именных списков. Собранные с бородачей деньги следовало отправлять в Приказ земских дел со всей отчетной бухгалтерской документацией и актуальными именными списками ежегодно. Кроме того, воеводы должны были срочно уведомлять центр через специально посланных нарочных, если «те знаки <…> все в росход будут»: в таком случае Приказ земских дел незамедлительно выделит новую порцию бородовых знаков и отправит ее вместе с тем же гонцом.

Благодаря разосланным по городам Московского царства инструкциям мы имеем возможность представить, как указ о бородовой пошлине реализовывался в самой Москве (напомню, что архив Приказа земских дел не сохранился). Эти данные можно проверить и дополнить отрывочными сведениями, извлеченными из некоторых следственных дел Преображенского приказа. В конце сентября 1706 г. перед стольником Федором Юрьевичем Ромодановским предстал астраханский посадский человек Кирилл Александров сын Зимин, который на допросе рассказал следующую историю. Он уехал из Астрахани на заработки в начале 1705 г. В Москве он жил в Зарядье на постоялом дворе, кормясь «всякою струговою работою» (то есть сопровождением стругов с товаром, их починкой и т. п.). В середине сентября 1706 г. он спокойно шел по какой-то зарядской улочке, когда его внезапно и неведомо почему схватили два незнакомца (позже выяснилось, что первый был солдатом Павлом Черышниковым, а второй — заплечным мастером Приказа земских дел Василием Федоровым) и привели его к Москворецким воротам, где предъявили назначенному от Приказа земских дел целовальнику, «которой збирает пошлину з бород». Поскольку Зимин носил бороду, целовальник велел одному из подчинявшихся ему солдат (но не тому, который его схватил, а другому) отвести бородача в Приказ земских дел, где приведенный был допрошен самим дьяком Данилой Берестовым: «Какова он чину человек и для чего бороды не бреет?» Зимин объяснил, что он «астраханец, посацкой человек, а бороды не бреет для того, что низовых городов жителям есть указ, чтоб им бород не брить». После он был предъявлен одной прилучившейся в Приказе земских дел астраханской жительнице, которая подтвердила, что Зимин действительно астраханец. Тогда он был из Приказа земских дел отпущен. Однако три дня спустя Зимин, направляясь к своему месту жительства в Зарядье, вновь оказался схвачен теми же людьми и приведен к тому же целовальнику к Москворецким воротам. Последний, узнав Зимина, на сей раз отказался с ним разбираться «для того, что он, Кирило, и по первому их приводу свобожен». Но, видимо, тогда Зимин стал оскорблять своих обидчиков (зачем они не слушали его объяснений и вновь сюда притащили?), те в ответ на оскорбления принялись его бить, возник переполох, и всех нарушителей общественного порядка доставили в Преображенский приказ, где бородач, заподозренный в связях с астраханскими мятежниками, дал свои чрезвычайно ценные для нас показания.  

Очевидно, Зимин не случайно был задержан дважды одними и теми же людьми в одном городском районе и приведен к целовальнику, собиравшему «пошлину з бород» возле Москворецких ворот: заплечный мастер Василий Федоров и солдат Павел Черышников были шпионами, прикрепленными к этому пункту, на них возлагалась обязанность специально выслеживать бородачей в Китай-городе. Их задача была простая: хватать не имевших специальных знаков бородачей и, не обременяя себя лишними объяснениями, тащить к целовальнику у Москворецких ворот. Постоянно дежуривший там целовальник, в свою очередь, после предварительного дознания направлял задержанного для разбирательства в Приказ земских дел (для этого он мог воспользоваться услугами находившихся в его распоряжении солдат). Скорее всего, так была организована работа каждого из 20 пунктов при воротах Китай-города, Белого и Земляного городов. Если работу одного пункта обеспечивало минимум пять человек (целовальник, несколько солдат и шпионов), то всего на улицах Москвы установленный указом 1705 г. «режим брадоношения» обеспечивало не менее сотни человек. 

B Приказе земских дел с арестованными бородачами уже работал непосредственно сам дьяк Данила Андреевич Берестов, который, как мы помним, отвечал за это направление. Ему предстояло установить личность задержанного и выяснить, на каком основании он ходит по Москве с бородой без специального знака. Какие решения он принимал дальше? Зимина, как мы видели, отпустили после непродолжительного разбирательства, как только выяснилось, что он носил бороду на законных основаниях. Но с теми бородачами, которые нарушали законный «режим брадоношения», Берестов наверняка поступал иначе. Известная нам более поздняя практика Раскольнической конторы (созданного в 1724 г. при Сенате специального отделения для сбора податей и пошлин с «раскольников» и «бородачей») показывает, что не имевшим при себе специальных знаков задержанным, если на них распространялся указ о брадобритии, сперва предлагалось заплатить годовую пошлину, а потом, в случае отказа, незаконные бороды насильственно сбривались, после чего с нарушителей бралась подписка с обещанием впредь регулярно бриться. Приведем конкретный пример. В сентябре 1751 г. в Москве, в Свеже-Рыбном ряду (возле тех же Москворецких ворот), был взят и приведен в Раскольническую контору торговец «в бороде и в русском платье». Им оказался 62-летний купец 2-й гильдии Садовой Набережной слободы Григорий Федоров сын Рукавишников, который платить бородовую пошлину не согласился («за убожеством своим платить ему нечем»), пояснив, что вообще-то бороду «напред сего бривал и впредь брить желает, а запустил не брить <…> с Великого поста за имеющейся в нем нутреною и падучею болезнею». После проведения расследования с целью выяснить, действительно ли Рукавишников страдает эпилепсией или обманывает (для чего вызывали для допроса разных купцов), в Раскольническую контору пригласили цирюльника, который начал было сбривать у нарушившего закон купца бороду, но «в том бритье оного Рукавишникова показанная по делу ево подучая болезнь схватила, коя ево держала с полчаса, точию борода ему по утишении той одержимой ево болезнии ему оным цырулником выбрита». После этого несчастный, «пришед от оной болезни в разум», должен был взять на себя обязательство подпиской «в том, что ему, Рукавишникову, тою бороду свою впредь брить повсянеделно». Полагаю, что Раскольническая контора в своих действиях унаследовала modus operandi, разработанный в Приказе земских дел в самом начале реализации указа о брадобритии.

Не приходится сомневаться в том, что организованная описанным выше способом работа целовальников и прикрепленных к ним шпионов и солдат имела некоторый эффект. Можно предположить, что большинство из тех людей, которые согласились платить годовую бородовую пошлину (см. п. 27 в этой книге), были именно московскими жителями. Одного такого человека мы знаем. Его звали Андрей Емельянов по прозвищу Братчин. Он был купцом Малых Лужников и являлся старообрядцем, открыто исповедующим свои убеждения (впоследствии он стал записным «раскольником», то есть согласился на уплату двойного подушного оклада). Кроме того, на протяжении многих лет он ежегодно выплачивал 60-рублевую пошлину за свою бороду, но потом обеднел и перестал это делать. В апреле 1726 г. его долг перед государством за право ношения бороды составил 360 рублей. Приведенный в Раскольническую контору, Андрей Емельянов рассказал, что «в бородачи де записался он в Земском приказе в прошлых годех, а в котором имянно, сказать не упомнит. Из записки своей положенный оклад за бороду <…> платил он по 1720-й год бездоимочно». В подтверждение своих слов бородач предъявил выдававшиеся ему за оплату годовой пошлины «отписи» (то есть квитанции) за 1706–1718 гг., а также за 1722 г. Но теперь «з бороды доимки ему, Андрею, за скудостию своею платить нечим». Ему предложили простить этот долг, «ежели он бороду брить станет», на что Андрей Емельянов ответил категорическим отказом: «бороды брить не будет». Тогда двор должника, расположенный близ Новодевичьего монастыря, был конфискован и выставлен на продажу (его за 4 рубля 50 копеек выкупил сын бородача, ученик «Елино-Греческия школы» Василий Андреев сын Самарин), а сам Андрей Емельянов в силу именного указа Петра I от 28 июня 1723 г. (см. п. 30 в этой книге, с. 408) был отправлен на принудительные работы в Рогервик на 29 лет (предполагалось, что на галерах он сможет заработать 12 рублей за год). Как сложилась его судьба в дальнейшем, мы не знаем, но, видимо, он так и умер на галерах, отрабатывая свой долг перед государством за право носить бороду. Скорее всего, его судьба сложилась бы иначе, если бы в 1706 г. он сам не записался «в бородачи» (как будет показано в п. 29, в дальнейшем «режим брадоношения» будет ослаблен даже в самой Москве). Но тогда это решение было вынужденным. Думается, Андрей Емельянов не случайно начал платить бородовую пошлину именно в 1706-м, то есть на второй год после объявления указа, когда Приказ земских дел уже успел наладить работу целовальников и шпионов, после чего перемещаться по городу с бородой, но без специального знака оказалось крайне сложно (что мы хорошо видели на примере астраханца Зимина). Однако, по всей видимости, ранее этот указ можно было игнорировать даже в Москве. 

Подробнее читайте:
Акельев, Е. В. Русский Мисопогон: Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов» / Евгений Акельев. — М.: Новое литературное обозрение, 2022. — 624с.: ил. (Серия «Интеллектуальная история» / «Микроистория»).