«Как квакеры спасали Россию»

Голод в Поволжье 1921 года вынудил советскую власть принять иностранную помощь. Тогда в Советскую Россию, среди прочего, прибыла гуманитарная миссия квакеров, или Религиозного общества Друзей — протестантской христианской церкви. Между тем, это был не первый визит квакеров в страну — с голодом в России они помогали бороться еще до революции. В книге представителя Amnesty International в России и исследователя истории квакеров Сергея Никитина «Как квакеры спасали Россию» (издательство «НЛО») рассказывается, как с 1916 по 1931 год квакеры сотрудничали со сменявшейся властью и с какими трудностями столкнулись, обучая и излечивая местных жителей, а также спасая людей от голодной смерти. N + 1 предлагает своим читателям ознакомиться с фрагментом, посвященным работе квакерской миссии, заставшей революцию 1917 года в Бузулукском уезде.

Глава 2

Приезд шести сотрудниц из США. Работа в квакерских больницах, приютах и мастерских. Появление в Бузулуке большевиков. Регистрация брака англичанина с американкой в Бузулукском совдепе. Приют для детей беженцев в Спасо-Преображенском монастыре. Идея квакерского посольства. Надежды и планы весны 1918 года.

В августе 1917 года поздно вечером к Бузулукскому вокзалу, расположенному на приличном расстоянии от города, подошел поезд. Из вагона вышли шесть молодых женщин, но только одна из них понимала русский и могла на нем говорить. Это была Амелия Фабиржевская, уроженка Царства Польского, в недавнем прошлом российская подданная, эмигрировавшая в США и успевшая получить американское гражданство незадолго до отъезда. Остальных звали Нэнси Бабб, Эмили Бредбери, Анна Хейнс, Лидия Льюис и Эстер М. Уайт.

Эмили Бредбери так описывала эти события в своем дневнике:

26 августа 1917 года, воскресенье. Приехали на поезде (из Кинеля) и сошли в Бузулуке около 22 часов — никто нас не встретил, никто на вокзале, казалось, не знал об английской миссии, и никого из них не знали. Чиновники стали звонить по телефону, чтобы найти хоть кого-то, кто мог говорить по-французски. Наконец нашли одного джентльмена, который был ужасно милым и сказал, что поедет и привезет мистера Ригга. Он привел с собой жену, которая настояла на том, чтобы мы пошли к ним в дом, и мы находились там до тех пор, пока не прибыл мистер Ригг. …В конце концов все образовалось, добралась до постели в 2 часа ночи.
27 августа 1917 года. Понедельник. Мистер Ригг утром пришел за нами, чтобы отвести нас в офис на завтрак — офис расположен примерно в 16 минутах ходьбы от гостиницы, это дом, в котором три комнаты и кухня, где живет прислуга, все они — беженцы, в основном немцы.

Квакерская команда в Бузулуке стала международной. Несмотря на то что американки говорили на английском языке, Ригг отмечал в дневнике:

Я и не знал, что в Америке по-прежнему среди квакеров в ходу особый, квакерский стиль речи. В Англии молодое поколение квакеров уже не использует все эти «thee» и «thou». Забавно слышать, как они обращаются друг к другу. Их беседы в типично американском духе — нечто новое для нас. Получилось так, что я был единственным старшим в бузулукской группе, когда сюда приехали американцы. Поэтому назначение их по разным центрам стало моей задачей. Однако при помощи Анны Хейнс мне все удалось, и мы распределили американских Друзей по тем точкам, где, как мы полагали, они могли быть наиболее полезны. Американки расселились по своим новым домам, и вскоре активно включатся в работу.

Вот как распределили американок в сентябре 1917 года:

мисс Л. Льюис — Детдом в Могутове;
мисс Н. Бабб — Могутово, больница;
мисс Бредбери — Ефимовка;
мисс Хейнс — Любимовка;
мисс Фабиржевская — Любимовка, поликлиника;
мисс Уайт — Богдановка, помогает мисс Линдсей.

Уже 15 сентября 1917 года Анна Хейнс была избрана представителем американцев в квакерском комитете в Бузулуке, она отвечала за поддержание связи между вновь прибывшими соотечественницами и Комитетом служения американских Друзей (AFSC) в Филадельфии.

Американки весело и с энтузиазмом принялись за работу. Мог ли кто из них подумать, что уже через два месяца совершится еще одна революция, повлекшая за собой беды не менее ужасные, чем беды военной поры?

Но на дворе стоял сентябрь 1917 года, и для работавших в Бузулукском уезде англичан приезд заокеанских сестер по вере ощущался как дуновение свежего ветра. Надо сказать, что это был первый случай совместной работы американских и британских квакеров. Американкам методы работы английских коллег казались не вполне профессиональными, любительскими, зачастую бесцельными и затратными с точки зрения эффективного использования людских ресурсов. Подход американцев к решению проблем был более обезличенным, но от этого участники не становились менее вовлеченными в дело. Они хотели все делать с размахом, действовать стратегически, при этом были весьма ограничены в средствах. Американские квакеры хотели распределять все, что можно, исходя из своего понимания справедливости и равноправия в тех условиях и в той ситуации, в которых они находились в тот момент.

Продолжалась активная работа мастерских в квакерских центрах помощи беженцам. В переписке с Лондоном поднимался вопрос закупки шерсти в Англии для переправки ее в Бузулук, где беженцы уже могли работать с пряжей. Изготовленные беженцами шерстяные чулки отправляли в Татьянинский комитет в Самару — чтобы там помогли с реализацией продукции или обменом на другие носильные вещи.

Детдом в Могутове заполнился новыми детьми. Постоянно не хватало переводчиков, Могутовскому дому очень был нужен учитель. В поисках учителя стучались буквально во все двери, даже, как мы помним, обращались к жившей в Москве графине Ольге Толстой.

В Могутове действовала небольшая больничка, которой до квакеров не было вообще. С августа 1917 года там работал английский доктор Джон Рикман. Квакеры в этой лечебнице старались придерживаться стандартов, принятых для британских больниц, так же было и в других квакерских лечебных заведениях Бузулукского уезда.

Как говорилось выше, это была одна из ошибок иностранцев, работавших в тех краях. Попытки все организовать, как в Англии, к успеху не приводили. Осуществив ревизию имевшегося оборудования, Джон Рикман обнаружил, что в его распоряжении было совсем немного хирургических инструментов, лохань, выполнявшая функции стерилизатора, перевязочный материал в более-менее достаточном количестве и некоторый запас лекарств. Однако при этом в больнице не было ни канализации, ни водопровода. Отсутствовал бойлер, не было ванн и дезинфектора. Приходилось пользоваться примусом и дровяной плитой даже для того, чтобы вскипятить воду в чайнике.

Доктор Рикман решил поменять политику вверенного ему заведения и сделать Могутовскую больницу центром, в котором родственники пациента могли бы научиться ухаживать за больным в условиях, весьма схожих с условиями жизни в их избах. Насколько далеко его идеи перешли установленные границы, видно хотя бы из того, что в больнице стали меньше использовать дезинфицирующие средства. И вот что удивительно: хотя в тот период сообщалось о нескольких случаях заболеваний в уезде брюшным тифом и менингитом, в Могутово вспышки этих болезней не было.

Сюда же, в Могутово, была переведена Амелия Фабиржевская. Она заведовала больничным хозяйством и обучала двух крестьянских девушек азам сестринской работы в домашних условиях. Такой комбинированный русско-иностранный подход принес свои результаты: местное население оценило тот факт, что квакеры не насаждали свои правила, а легко подстраивались под имевшиеся условия.

Важно было передать знания местным жителям, чтобы, после того как квакерская миссия уедет, они могли сами продолжить начатое. Местные девушки, прошедшие через больничные курсы, становились своего рода мединструкторами — когда английская миссия покинет Бузулук и окрестности, они могли на практике обучать других — друзей и родственников нехитрым навыкам: как застелить постель, как приготовить вкусную похлебку, как успокоить напуганных и помочь уснуть тем, кто лишен помощи квалифицированных специалистов, — этому несложно было научиться. Джон Рикман вспоминал, что они видели свою задачу в том, чтобы привить местным жителям стремление к порядку и аккуратности, к гигиене домашнего быта, научить их применять полученные опыт и знания в борьбе с болезнями.

Несмотря на бурные события в Петрограде, в Бузулуке осенью 1917 года было относительно спокойно. Протоколы ежемесячных собраний Квакерского комитета пестрят бытовыми проблемами:

Решено поощрять сотрудников квакерской миссии в Могутове периодически приезжать в Бузулук предстоящей зимой. Прошлой зимой были жалобы на однообразие жизни в удаленном Могутове, на монотонность работы в четырех стенах — все это делало жизнь в селе особенно трудной.

Было решено изменить название должности «секретарь миссии» на «руководитель миссии»: название «секретарь» в глазах русской бюрократии звучало неубедительно. Квакеры решили также «просить Лондон прислать специалиста с практическими знаниями молочного производства, мясокопчения и садоводства» — такой человек был нужен в том же Могутове. Также они намеревались напечатать и распространить 2000 экземпляров брошюр на русском языке под названием «Кормление детей» и «Диета». Сотрудники миссии в Могутове предлагали заняться распространением информации о работе квакеров, чтобы о ней стало известно как можно большему числу россиян. В этом деле они планировали прибегнуть к помощи графини Толстой и г-на Черткова.

Но не все было благостно. Американка Эмили Бредбери записала в своем дневнике:

5 ноября 1917. Миша, мальчик 15 лет, сказал мисс Ли сегодня: «Они говорят о свободе, а на самом деле каждый думает только о себе и делает все только для себя». Это высказывание неплохо иллюстрирует взаимоотношения местных жителей.

Однако спокойная жизнь постепенно изменилась к худшему. Отзвуки революции дошли и до этих мест. Через два дня Эмили Бредбери записала:

7 ноября 1917 года в Бузулук прибыли солдаты, которые насильно заставляли местных жителей делиться зерном с беженцами. К нам и так не очень хорошо относятся местные за нашу работу с понаехавшими, и приезд солдат с их требованиями должен показаться довольно странным совпадением.

В декабре 1917-го квакеры рассматривали возможность закупки муки в Сибири, планируя затратить на приобретение продуктов питания 30 000 фунтов стерлингов. В Лондон и Филадельфию были отправлены запросы на дополнительное финансирование, а Фрэнка Кедди попросили полностью переключиться на реализацию проекта по доставке муки. Нехватка продуктов питания тревожила квакерскую миссию, Анну Хейнс из американской группы попросили связаться с главой Американского Красного Креста Реймондом Робинсоном, рассказать ему о положении дел и попросить помощи. Собрание квакеров приняло также решение отказаться от плана расширения обувной мастерской в Андреевке. Ричард Рейнолд Боллс просил 4000 рублей на создание мастерской, но собрание постановило, что отныне все деньги должны были тратиться только на продовольствие.

18 декабря 1917 года в отчете лондонскому комитету квакеры писали:

Здесь появились большевистские войска…
…Один крестьянин был убит, а помещик, как сообщается, тяжело ранен, но тем не менее он сумел бежать со своей семьей, спасаясь от мести крестьян. Этот случай произошел в Ждановке, деревне, хорошо нам известной.
Таким образом, в настоящее время мы, Английская миссия, остаемся практически единственными представителями класса интеллигенции, проживающими в округе… Мы по-прежнему находим возможным сотрудничать с крестьянским советом, работать с ними и помогать им… чтобы уменьшать разрыв, который отделяет крестьянский класс от класса интеллигенции в России…
…Поэтому я не сомневаюсь в том, что настало самое время для нашей помощи. Помогая сейчас, мы помогаем преодолевать расхождения между различными партиями в России. Мы поможем восстановлению республики.
…Мы сделаем имя Общества Друзей благословленным тысячами, а имена англичан и американцев именами, которые с благодарностью и любовью будут вспоминать много лет спустя.

8 февраля 1918 года в своих отчетах в Лондон и в Филадельфию квакеры пишут, что «большевики демонстрируют полное уважение к квакерский миссии», а чуть позже (21 февраля) сообщают:

…В течение последних двух недель большевистские комиссары предприняли ряд решительных мер против капиталистов и класса имущих в Бузулуке…
…Положение беженцев в настоящий момент чрезвычайно плохо: крестьяне отказываются давать для них хоть сколько-то продуктов.

Угроза голода была явственной, и квакеры обсуждали поездку Кедди и Литтла в Самару и Уральск — пополнить продовольственные запасы для продолжения работы вспомоществования. В Уральском районе было куплено сто пудов муки. В Самаре двое квакеров встретились с главой Комитета по продовольствию самарского правительства. Тот пообещал снабдить миссию мукой, необходимой для содержания больниц и детского дома в Могутове.

Подробнее читайте:
Никитин, С. А. Как квакеры спасали Россию / Сергей Анатольевич Никитин; вступ. ст. В. Аксенова. — М.: Новое литературное обозрение, 2020. — 408 с.: ил. (Серия «Что такое Россия»)