«Генрих V»: чем вдохновлялись Шекспир и его интерпретаторы?

Историческая хроника «Генрих V» являет собой яркий пример того, как одну и ту же пьесу Шекспира можно ставить совершенно по-разному в зависимости от исторического контекста и ожиданий конкретных зрителей. Видимо, сам Шекспир готов был учитывать эти привходящие обстоятельства и переделывать уже готовую пьесу, если ее, например, собирались показать королю. В наше время вокруг образа короля Генриха развернулись споры, созвучные современной эпохе. О том, какие позиции в них занимали постановщики киноадаптаций пьесы в середине 1940-х, в конце 1980-х и в начале 2010-х годов рассказывают кандидат исторических наук, доцент СПбГУП Виктор Ковалев и независимый исследователь Елизавета Крылова.

Источники Шекспира

Как уже упоминалось в нашем предыдущем материале, царствование Генриха V было описано во множестве исторических документов и хроник. Какими же из них пользовался Шекспир при создании пьесы?

С уверенностью можно говорить о том, что одним из основных источников для «Генриха V», как и для многих других исторических пьес Шекспира, послужили «Хроники Англии, Шотландии и Ирландии» Рафаэля Холиншеда (первое издание вышло в 1577 году, Шекспир пользовался вторым, расширенным, опубликованным в 1587 году).

Не вызывает сомнений также, что драматург пользовался трудом еще одного историка XVI века — Эдуарда Холла, автора сочинения под названием «Объединение двух благородных и сиятельных домов Ланкастеров и Йорков».

Кроме того, среди источников вдохновения Шекспира часто называют пьесу неизвестного автора «Знаменитые победы Генриха V», предположительно созданную в 1580-х годах (лет за десять до появления шекспировской пьесы).

В наше время на драматурга с большой вероятностью посыпались бы обвинения в плагиате, но для той эпохи подобное обращение с чужими текстами было в порядке вещей.

Королевский дар

Предположений, какими источниками, помимо вышеперечисленных, мог пользоваться драматург, немало. Например, есть версия, что определенное влияние на текст мог оказать «Basilikon Doron» (в переводе с греческого — «Королевский дар») короля Иакова, в Англии вышедший… через четыре года после премьеры пьесы.

Дело в том, что многие пьесы Шекспира известны в нескольких редакциях. Долгие годы издатели и постановщики его произведений ориентировались в первую очередь на так называемое Первое фолио (ин-фолио называют книги размером в половину печатного листа) — том в почти тысячу страниц, включающий в себя тридцать шесть пьес из примерно сорока, относимых к шекспировскому канону сегодня.

Фолио было подготовлено к печати двумя актерами — коллегами Шекспира из труппы театра «Глобус» — и вышло через семь лет после смерти драматурга. Однако многие шекспировские пьесы были изданы (и неоднократно) еще при жизни автора. Выходили они в относительно доступном формате кварто (ин-кварто — книги размером в четверть печатного листа).

Тексты пьес в более ранних изданиях в ряде случаев сильно разнятся с текстами фолио. Так, версия «Генриха V», воспроизведенная в фолио, почти в два раза длиннее версии, изданной ин-кварто.

Долгое время господствовала гипотеза, что так называемые «плохие» кварто (чей текст сильно отличается от текста фолио) — это пиратские издания низкого качества, печатавшиеся без ведома труппы.

Однако постепенно растет число специалистов, считающих, что в «плохих» кварто могли воспроизводиться сценические версии пьес и/или их ранние редакции. Также высказываются мнения, что в ряде случаев сокращения могли быть сделаны, чтобы избежать нападок цензуры.

К примеру, если говорить о «Генрихе V», то в кварто (первом издании 1600 года) нет аллюзии на ирландский поход графа Эссекса, который как раз в то время впал в немилость.

Впервые пьесу «Генрих V» на сцене «Глобуса» играли в 1599 году, еще в царствование королевы Елизаветы Тюдор. При дворе же пьеса была представлена лишь в январе 1605-го, когда на престоле уже был ее преемник Иаков I Стюарт, что могло побудить автора внести некоторые изменения в текст.

В версии фолио в ночь перед битвой при Азенкуре Генрих V произносит монолог о бремени королевской власти, перекликающийся с сочинением Иакова «Basilikon Doron». Специалисты видят влияние этого текста и в других шекспировских драмах, таких как «Мера за меру», «Зимняя сказка» и «Макбет».

Но нельзя исключать, что перед представлением старой пьесы при дворе автор мог отредактировать ее в надежде завоевать расположение царственного зрителя. Тем более что после смены династии в 1603 году труппа «Глобуса» из слуг лорда-камергера превратилась в слуг короля.

У ученых нет единодушного мнения, любил ли Иаков I театр, но, судя по всему, он хорошо понимал его медийный потенциал.

Герой или преступник?

Пусть «Генрих V» и не самое популярное произведение Шекспира за пределами Великобритании, постановки и критика именно этой пьесы дают очень четкое представление об эволюции взглядов на войну и власть. С этой эволюцией связаны и ожесточенные споры по поводу протагониста пьесы — Генриха V Ланкастера.

Одни — в первую очередь те, кто предлагает судить героев Шекспира, исходя из ценностей и представлений елизаветинской эпохи — видят в Генрихе художественное воплощение образа идеального монарха. Другие называют Генриха правителем-агрессором, фактически военным преступником.

Первая серьезная критика в адрес Генриха V прозвучала в начале XIX века. Во-первых, именно тогда стало меняться отношение к монархии под влиянием идей эпохи Просвещения и событий Великой французской революции. Во-вторых, в ходе наполеоновских войн окончательно сформировалось национальное самосознание жителей европейских стран.

Иронично, что первый «разоблачительный» очерк о Генрихе V вышел из-под пера Уильяма Хэзлитта — известного в ту пору критика и мыслителя, который, хотя и симпатизировал республиканским взглядам, был страстным поклонником Наполеона Бонапарта. В 1817 году в своей книге «Персонажи шекспировских пьес» он писал: «Генрих, поскольку он не знает, как управлять собственным королевством, решает развязать войну с соседями. Так как его права на собственную корону сомнительны, он заявляет права на французскую».

Тем не менее, до начала ХХ века большинство читателей и зрителей Шекспира продолжало считать «Генриха V» патриотической пьесой, прославляющей победы английского оружия, английского короля-воина, а самого Генриха (как созданного Шекспиром, так и его исторического прототипа) — национальным героем.

Но после Первой мировой войны, на фоне общей антивоенной рефлексии, охватившей Западную Европу, увеличивается количество критиков, рассматривающих главного героя пьесы в негативном ключе. Ужасы прошедшей войны заметно поубавили симпатий к королю-завоевателю. Споры вокруг пьесы не могли не отразиться и на ее постановках. Особенно ясно эволюция взглядов на «Генриха V» и его персонажей видна в киноадаптациях пьесы.

«Братья по оружию»

Первая из них вышла в 1944 году и трактовала образы героев в традиционном ключе. Свой знаменитый фильм Лоуренс Оливье снимал по заказу Британского министерства информации в разгар Второй мировой войны, и недаром картина посвящена британским коммандос и королевским воздушно-десантным войскам.

Неудивительно поэтому, что ее не слишком любят современные критики. В большинстве своем они считают, что Оливье как режиссер и актер, исполнивший заглавную роль, чересчур идеализировал Генриха V.

Часто при упоминании постановки 1944 года говорят, что из пропагандистских соображений в фильм не вошла половина текста пьесы. Но на самом деле в позднейших постановках оригинальный текст «Генриха V» зачастую претерпевал не меньшие сокращения.

Это, кстати, касается и других пьес Шекспира — длинные, изобилующие второстепенными персонажами, на сегодняшней сцене они часто «теряют» значительное число реплик. Более того, есть все основания полагать, что и при жизни Шекспира его пьесы часто ставились в сокращенном варианте.

Яркий, цветной (по тем временам — большая редкость) фильм Оливье открывается идиллической панорамой Лондона 1600 года, где и происходит действие первой части фильма. На сцене театра «Глобус» актеры в пышных елизаветинских костюмах представляют на суд зрителей новую пьесу Уильяма Шекспира «Генрих V». Лишь в начале второго акта действие переносится в 1415 год, в момент, когда молодой король готовится отплыть во Францию.

Впрочем, «исторической» эту часть фильма можно называть лишь условно, поскольку выглядит она местами не менее, а даже более театрально, нежели сцены, действие которых происходит в «Глобусе». Исключением является снятая максимально реалистично по меркам кино того времени битва при Азенкуре, созданная с оглядкой на революционного, с точки зрения изображения батальных сцен, «Александра Невского» Сергея Эйзенштейна.

Декорации здесь воспроизводят пейзажи и интерьеры из старинных рукописей, включая характерную для книжной иллюстрации Средневековья диспропорцию между фигурами персонажей и архитектурными сооружениями. Благодаря этому фигуры героев кажутся ожившими персонажами миниатюр.

Речь в день святого Криспиана, в роли Генриха V — Лоуренс Оливье (1944)

Среди манускриптов, вдохновлявших художников, работавших над костюмами и декорациями к фильму, особенно выделяют «Великолепный часослов герцога Беррийского» (некоторые сцены фильма почти полностью воспроизводят иллюстрации из него), созданный братьями Лимбург в 1410-х годах то, есть непосредственно в то время, когда происходит действие шекспировской пьесы. Более того, заказчик знаменитого часослова — герцог Беррийский — фигурирует среди ее персонажей.

Несмотря на общую героическую интонацию фильма, он изобилует юмористическими интермедиями в раблезианском духе, где верховодит компания завсегдатаев таверны «Кабанья голова» во главе с Пистолем, возглавившим компанию пройдох после смерти Фальстафа.

В целом лента Оливье транслировала образы старой доброй Англии, тех эпох, когда предками современных британцев были одержаны знаменательные победы над превосходящими силами противника. Так было при Азенкуре, так было с испанской «Непобедимой армадой» уже в шекспировское время. А все неоднозначные поступки главного героя пьесы были тщательно вырезаны из сценария — если верить слухам, по личному распоряжению Уинстона Черчилля.

По сути, экранизация становилась киноверсией знаменитого плаката Патрика Кили «We beat them before, we will beat 'em again» («Били их прежде, побьем и теперь»).

«За все король в ответе!»

Вторую киноадаптацию «Генриха V» в 1989 году снял молодой британский актер Кеннет Брана. С нее началась волна шекспировских фильмов 1990-х годов. Как ни странно, но столь богатого на шекспировские экранизации десятилетия в истории кино не случалось ни до, ни после.

Версия «Генриха V» Браны разительно отличается от фильма Оливье. Средневековый мир здесь больше не похож на нарядные иллюстрации из старинных хроник. Мода на натурализм диктует представление о Средневековье как об эпохе, полной жестокости и грязи (в том числе в буквальном смысле).

Здесь под сводами дворцовых залов царит сумрак, в котором растворяются фигуры придворных в темных одеждах. Франция в фильме Браны неизменно затянута пеленой дождя, а грязь ее размытых дорог покрывает солдат Генриха с ног до головы.

Речь в день святого Криспиана, в роли Генриха V — Кеннет Брана (1989)

По той же причине, по которой костюмы и декорации лишились яркости, образ Генриха тоже во многом утратил героическое сияние. У Браны английский монарх хитроумен и беспощаден. Фильм Оливье прославляет победу Генриха, фильм Браны рассказывает историю становления короля (он даже вводит в фильм несколько сцен из «Генриха IV», чтобы полнее раскрыть этот сюжет).

Согласно интерпретации режиссера, Генрих, чтобы стать настоящим правителем, в случае необходимости должен быть готов к сомнительным, с точки зрения морали, поступкам, а также обязан пожертвовать своими человеческими привязанностями. С этой целью в фильме специально подчеркивается все возрастающая дистанция между королем и окружающими.

Иначе в фильме 1989 года раскрывается не только образ короля. Наибольшие изменения в трактовке коснулись юмористических по изначальной задумке персонажей. В этом фильме нет раблезианских интермедий ленты 1944 года. Комедию заменила драма, причем для достижения этого эффекта Бране пришлось вырезать значительную часть реплик, причитающихся Пистолю и его приятелям.

В фильме Оливье (в полном соответствии с текстом Шекспира) бывшие товарищи принца Хэла по застольям в «Кабаньей голове» — компания пройдох и мародеров. Брана же снял их историю так, чтобы они ассоциировались у зрителей с американскими солдатами, которых амбиции политиков забросили в джунгли Вьетнама. К концу 1980-х годов хорошим фильмом о войне уже несколько десятилетий считался фильм антивоенный.

По той же причине при съемке батальных сцен режиссер не пытался быть исторически достоверным, а стремился показать, насколько отталкивающе выглядит война вблизи — со всей ее кровью, грязью, стонами раненных и умирающих и ужасом простого человека, попавшего в эту мясорубку.

«Внутри пустой короны»

В 2012 году британская телевещательная корпорация BBC приступила к экранизации серии исторических хроник Шекспира, включая, естественно, «Генриха V». Проект получил общее название «Пустая корона» (“The Hollow Crown”) и был приурочен к Лондонской олимпиаде. Хотя это и телепроект, по своей известности и звездности состава он не уступает самым известным кинопостановкам Шекспира.

Несмотря на, казалось бы, весьма патриотический характер инфоповода, все сцены, придающие неоднозначность фигуре Генриха V, были не только сохранены, но и в ряде случаев усилены. Компания же пройдох во главе с Пистолем, некогда одним своим появлением на сцене вызывавшая смех, окончательно порвала с комедийным прошлым.

Постановщиком эпизода о Генрихе V стала режиссер Тея Шеррок, а главную роль сыграл Том Хиддлстон. Стилистически наиболее сильное влияние на эту киноадаптацию исторических хроник Шекспира оказал популярный сегодня жанр фэнтези.

Не все считают, что такое влияние пошло сериалу на пользу. В результате, например, несмотря на то, что «Пустая корона» снималась в подлинных средневековых интерьерах, эпизод о Генрихе V даже не пытается быть исторически достоверным.

Тем не менее, газета The Telegraph в одной из статей, посвященных сериалу, имела все основания отметить, что «современные молодые люди лучше понимают Шекспира, чем их родители, так как они выросли на телевизионной диете, включающей «Игру престолов».

В известной степени, у Шеррок получился антипод фильма Оливье. В отличие от экранизаций 1944 и 1989 годов, здесь появляется сцена, изображающая, как английский король отдает приказ убить французских пленных. Более того, показаны и сами убийства, которые, правда, массовыми ввиду особенностей съемки и финансирования сериала назвать сложно.

В пьесе эти события, как говорилось выше, мотивированы устроенным французами избиением пажей в английском лагере, хотя многие историки считают, что этот эпизод был полностью придуман с целью оправдать приказ Генриха. Авторы экранизации, видимо, прислушались к историкам и убийство пажей из сценария вычеркнули.

Даже в большей степени, чем в сцене с пленными, рефлексия современного интеллектуала, для которого одобрение насилия в любой форме является табуированным, сказалась в изображении двух монологов Генриха.

Первый из них — речь короля, обращенная к защитника Гарфлёра с призывом капитулировать. Хиддлстоун талантливо создает образ кровожадного Генриха: король, перечисляя ужасы, которые он обрушит на Гарфлёр в случае отказа сдаться, как бы упрашивает коменданта отвергнуть требование капитуляции и дать англичанам повод вырезать город.

Речь в день святого Криспиана, в роли Генриха V — Том Хиддлстон (2012)

Второй — знаменитый отрывок про Криспианов день (акт 4, сцена 3). Если в классической постановке эти слова звучат перед лицом всего войска и рисуют патриотическое единение короля и его народа, то в сериале Генрих обращается лишь к небольшому числу родственников и приближенных. «Братьями по оружию» оказываются избранные представители знати, а солдаты остаются пешками в руках кровожадного манипулятора.

Авторы сериала могли бы, наверное, сослаться на постановки времен Шекспира, чья сценография допускала присутствие лишь исполнителей ролей Глостера, Бедфорда, Эксетера, Эрпингема, Солсбери и Уэстморленда. Разумеется, сцена «Глобуса» не подразумевала, да и не могла вместить массовки.

Тем не менее, понятно, что роль войска в шекспировские времена играли сами зрители, отнюдь не склонные к рефлексии по поводу целей и методов ведения войны с французами.

В целом, если вспомнить вопрос, поставленный Джоном Сазерлендом и Седриком Уаттсом, авторами монографии о загадках шекспировских пьес, «Генрих V, военный преступник?», то придется констатировать, что Тея Шеррок недвусмысленно дает на него утвердительный ответ.

Начиная почти сразу после битвы при Азенкуре (речь Генри Бофорта в парламенте прозвучала менее чем через месяц после сражения) мифологический образ Генриха V отделился от его носителя и зажил своей жизнью в хрониках, речах, стихах, пьесах, спектаклях, а в наше время и кинопостановках.

Если перефразировать знаменитую теорию Эрнста Канторовича о «двух телах короля» — физическом и политическом, можно сказать, что у Генриха V их оказалось целых три. И третье тело — легендарное и художественное — оказалось своеобразным зеркалом, в котором каждая из последующих эпох смогла увидеть свое собственное лицо.

Виктор Ковалев, Елизавета Крылова