«Блокчейн на практике»

О блокчейне не прекращают говорить вот уже несколько лет, и тому есть объяснение: эта технология способствовала феноменально быстрому и не регулируемому законом обогащению участников криптовалютной золотой лихорадки. В книге «Блокчейн на практике» («Альпина-паблишер») эксперт в области блокчейн-индустрии Александр Табернакулов вместе с сооснователем и CEO блокчейн-платформы для управления электроэнергией NS Яном Койфманн описывают все этапы создания и развития технологии блокчейна. N + 1 публикует отрывок из главы «Время экспериментов пройдет. В каких областях блокчейн найдет применение», где рассказывается о том, как технология будет применяться в ближайшем будущем и какие проблемы нужно будет решить тем, кто захочет с ней работать.

Время экспериментов пройдет. В каких областях блокчейн найдет применение

Спустя 10 лет после появления первого блокчейна эта технология во многом все еще остается экспериментальной. Пока сложно с уверенностью прогнозировать будущее отрасли блокчейна и самой технологии, но определенные его контуры уже вырисовываются.

Ортодоксы Bitcoin уверены, что блокчейн сам по себе никому не нужен, а все попытки использования распределенных реестров без криптовалют не оправдают надежд и будут прекращены или же их доработки приведут к отказу от основных принципов блокчейна. Их противники, в основном представляющие банки или госструктуры, напротив, заявляют, что криптовалюты и большинство публичных блокчейнов через несколько лет исчезнут и будущее останется за стандартизированными и непременно регулируемыми распределенными реестрами.

Реальность вряд ли оправдает все надежды идеалистов или будет полностью соответствовать ожиданиям скептиков: сумма всех усилий приведет к определенному компромиссу, и блокчейн займет свое место среди прочих достижений человечества. Попытаемся сформулировать позитивные и негативные факторы, которые будут влиять на развитие отрасли в обозримом будущем.

Bitcoin появился в 2008 году как реакция свободного общества на растущие возможности государства в регулировании финансовых потоков. Переход развитых стран на безналичные расчеты и постепенный отказ от наличных денег делают все доходы и расходы людей видимыми для банковской системы, а через нее и для регуляторов. Если передачу даже больших сумм наличных денег скрыть несложно, то любые безналичные операции до появления криптовалют могли проходить только через посредников в виде банков и платежных систем. Посредник же имеет все возможности не только отследить, но и отменить транзакцию, заморозить или даже конфисковать средства гражданина, всего лишь заподозренного в незаконной деятельности. Но даже в повседневной деятельности наличие посредников замедляет операции и приводит к повышению расходов. С развитием глобальных сетей коммуникаций старая финансовая система становилась все более тяжеловесной и все сильнее отставала от технического прогресса.

Потребность общества в новых деньгах с лучшими возможностями привела к появлению криптовалют (почти сразу после финансового кризиса 2008 года, который пока остается крупнейшим в XXI веке). Они дали людям возможность полностью контролировать свои операции, избавиться от посредников и не считаться с границами. В отличие от чемодана с наличными, любая сумма в криптовалюте передается в любую точку мира за считаные секунды, и транзакция не может быть заблокирована банком или регулятором. Поэтому появление биткоина произвело настоящую революцию в умах и через несколько лет вызвало новую «золотую лихорадку».

Неопределенность сохраняется

С новым типом денег появился и новый букет проблем. На высокой волатильности расцвели спекулятивные пузыри, многие слабые и зачастую созданные любителями системы безопасности криптовалютных бирж оказались уязвимы для хакеров, а анонимность и неподконтрольность криптовалют привлекли мошенников: с их помощью начались продажи нелегальных товаров, частыми стали случаи уклонения от уплаты налогов и отмывания денег. Регуляторы, обеспокоенные неподконтрольностью растущих финансовых потоков, начали бить тревогу и вводить ограничительные меры — от полного запрета криптовалют в ряде стран до попыток контролировать операции с ними.

Тем временем, пока в обществе бушевал ажиотаж вокруг криптовалют и зарождающихся платформ смарт-контрактов, росла заинтересованность бизнеса не столько в новой финансовой системе, сколько в блокчейне — базовой технологии, позволяющей решить проблемы, назревшие как в финансовом секторе, так и в производстве, логистике, энергетике, госуправлении и даже в медицине.

На самом деле блокчейн представляет собой нишевое решение и неспособен полностью заменить существующие СУБД или международные платежные системы, но может быть интегрирован с ними.

Однако в 2016‒2017 годах в деловой среде сформировался странный и, возможно, более опасный пузырь, который уже неоднократно сравнивали с бумом доткомов (интернет-компаний), который зародился на волне распространения интернета. Пузырь доткомов лопнул на рубеже тысячелетий и унес с собой не только большинство неудачных стартапов, но и сотни миллиардов долларов, вложенных в них инвесторами.

С 2016 года блокчейн пытаются применить буквально везде, даже там, где его внедрение совершенно не нужно и не даст никакого экономического эффекта. В стартапы вкладываются десятки и сотни миллионов долларов только потому, что в их названиях присутствует слово «блокчейн», а также часто из-за пустых обещаний, не подкрепленных ни профессионализмом коллектива разработчиков, ни проработанной и обоснованной концепцией. И это происходит не только в нерегулируемых ICO, но и с публичными компаниями, акции которых торгуются на фондовых биржах США.

Весьма характерен случай, произошедший с производителем напитков, компанией Long Island Iced Tea, в I квартале 2018 года. Ее капитализация на бирже NASDAQ только из-за ребрендинга в Long Blockchain за один день выросла более чем в четыре раза! После того как биржа провела расследование и установила, что компания на самом деле не планировала разработку блокчейна, ее акции были сняты с торгов и обвалились в 10 раз. То же самое вскоре случилось с компанией Longfi n, которая заявила о покупке блокчейн-стартапа и добавила в название слово blockchain. Акции компании за несколько дней поднялись на 1342%, но итог был аналогичным: снятие с торгов, обвал котировок и арест активов.

Тем не менее даже подобное безумие приносит плоды, и развитие отрасли становится все более упорядоченным. В последнее время усиливаются призывы к разработке способов глобального регулирования блокчейна и криптовалют. Основную активность проявляет FATF — международная организация, занимающаяся созданием стандартов в сфере борьбы с отмыванием денег и финансированием терроризма. В сентябре 2018 года в России было принято решение отложить утверждение законопроектов о криптовалютах и дождаться рекомендаций FATF, которые могут стать основой глобального регулирования отрасли блокчейна.

Международная организация по стандартизации (ISO) также сформировала рабочую группу для создания стандартов в сфере блокчейна, но практических результатов ее работы следует ожидать в 2019 году. Возможно, принятие технических стандартов будет отложено до прояснения юридических вопросов. Таким образом, отрасль блокчейна перейдет на стадию взросления уже относительно скоро, и в 2020-х годах определится ее облик и решится судьба большинства существующих блокчейн-проектов.

Направления развития

Уже сейчас постепенно определяются два основных направления, которые с течением времени, вероятно, будут все больше обособляться друг от друга: децентрализованные публичные блокчейны и управляемые частные блокчейны. Поскольку их отличия друг от друга фундаментальны, со временем взаимодействие между проектами разных направлений будет все менее возможным.

Во второй половине 2018 года много писали о хороших перспективах управляемых (то есть частных и государственных) блокчейнов. Действительно, решения на основе Hyperledger, Corda, Exonum и других проектов управляемых блокчейнов могут принести все те преимущества, которых от них ожидают. Они позволят снизить затраты в процессах согласования и принятия решений, обеспечить более безопасную среду обмена информацией и повысить доверие между контрагентами. При этом централизованные решения не допускают анархии децентрализованных систем, оставляя принятие ключевых решений не за безликим сообществом рассеянных по всему миру анонимов, а за четко определенной группой или организацией, осуществляющей управление блокчейном.

Правильнее будет называть подобные сети не блокчейнами, а частными распределенными сетями с элементами блокчейна. Из трех основных характеристик Bitcoin и других публичных блокчейнов (неизменяемость, децентрализация, открытость) в управляемых блокчейнах, по сути, сохраняется только первая, и то условно:

1. Неизменность данных в контролируемом блокчейне не гарантирована для рядовых пользователей, так как при наличии единого управляющего центра такой блокчейн может быть остановлен с проведением отката до нужного блока, при этом узлы, не имеющие административных полномочий, никак не могут предотвратить или отменить такое изменение. Здесь происходит частичный возврат к привычной клиент-серверной архитектуре с балансировкой нагрузки.


2. Понятие децентрализации в управляемом блокчейне исключено на уровне концепции. В нем изначально существуют узлы с разными уровнями полномочий, поэтому даже при распределенном хранении и обработке данных (для чего блокчейн вовсе не обязателен) его структуру правильнее рассматривать как иерархическую с наличием двух или более уровней.


3. Принцип открытости управляемого блокчейна (то есть возможности для любого участника сети видеть всю историю транзакций всех пользователей) может быть заложен или отвергнут при его создании в зависимости от функциональных особенностей. Однако для корпоративных сетей всегда будет характерна политика разграничения доступа к информации — как ее чтения, так и добавления в систему и внесения изменений. Государственным сервисам полная открытость также противопоказана, хотя бы из соображений защиты персональных данных пользователей, наличия различных уровней секретности и т.д.

Все это означает, что архитектурные и технические различия между публичными и частными блокчейнами будут усиливаться и со временем, возможно, приведут к полностью обособленному их развитию, даже если будут приняты стандарты, обеспечивающие совместимость. При этом обмен технологиями может стать односторонним — все удачные решения, найденные разработчиками публичных блокчейнов, смогут на основании открытых лицензий использоваться в частных проектах. В то же время корпоративные разработки, без сомнения, будут патентоваться, а их стороннее использование станет возможным только при заключении лицензионных договоров и соответствующих отчислений.

Однако конфликтов с этой стороны, вероятно, не будет. Если публичные сервисы ввиду открытости исходного кода будут оставлены на попечение неформальных коллективов разработчиков, как это практикуется сейчас, то разработка частных блокчейнов сосредоточится в руках ИТ-корпораций, в число которых будет трудно пробиться новым игрокам. Однако, как и в случае с Linux и многим другим открытым ПО, разработки даже бесплатных продуктов с открытым исходным кодом часто спонсируются корпорациями и впоследствии используются в их продуктах. По сути, этот процесс уже идет: в разработке частных блокчейнов участвуют IBM, Microsoft, Oracle, SAP, Intel, Baidu, Cisco, Hitachi и другие гранды отрасли. Из сколько-нибудь серьезных самостоятельных игроков нового поколения, ставших «единорогами», можно отметить только Bitfury с их проектом Exonum. Но и эта компания, если даже ей удастся вывести на рынок свой продукт, может проиграть битву с гигантами или просто быть поглощена.

Вероятно, наибольшим разочарованием для блокчейн-энтузиастов станет отказ от мечты о «мировой революции», которую якобы должна принести децентрализация и прозрачность обмена информацией. Революции совершаются в сознании общества, а технологии только помогают их воплощению. Но публичные блокчейны не смогут преодолеть политических барьеров, а в частных технологиях используются вполне утилитарно.

На корпоративном рынке от блокчейна можно ожидать эволюционных процессов, таких как снижение затрат и переход на новый уровень взаимодействия между контрагентами, но вряд ли последуют действительно революционные изменения. В конце концов, с технической точки зрения блокчейн (или то, что от него останется после всех модификаций под нужды корпоративного рынка) — это всего лишь еще одна технология распределенных баз данных, причем только для определенной ниши. Технология блокчейна будет так же поглощена рынком, как и все прошлые технические прорывы. Блокчейн получит мировое признание и повсеместное применение, но вряд ли результат будет соответствовать ожиданиям криптоанархистов и энтузиастов криптовалют.

То же самое касается и юридических аспектов: если частные блокчейны будут введены в правовое поле и должным образом стандартизированы (без этого ни одна крупная организация не пойдет на их внедрение), то давление на публичные блокчейны станет усиливаться. Точечные запреты или ограничения на определенные виды деятельности вроде существующих в Китае будут систематизированы и введены на международном уровне. Возможно, победит более конструктивная японская модель, которая ненамного мягче. Формально криптовалюты в Японии легализованы и приравнены к иностранным фиатным валютам, однако все операции с ними требуют регистрации и идентификации пользователя. Это фактически нивелирует большинство описанных ранее преимуществ нового вида денег.

Что касается регулирования собственно технологии блокчейна, то в нем фактически нет необходимости. В регулировании нуждаются, возможно, некоторые аспекты применения технологии, касающиеся политики и финансов, но не она сама. Здесь роль регуляторов сыграет разработка единых мировых стандартов.

Какие проблемы придется решить

Кроме описанных в главе 7 чисто технических проблем масштабирования и взаимодействия блокчейнов, уже скоро придется заняться и социальными.

И в публичных, и в частных блокчейн-платформах все более актуальным становится вопрос управления как ключевыми изменениями в системе, так и повседневной активностью. Чем больше пользователей находится в децентрализованной системе, тем сложнее организовать эффективное принятие решений. Если в частных блокчейнах возможность управления с помощью привилегированных узлов закладывается изначально, то в открытых системах ее приходится строить «на ходу» и с гораздо меньшей эффективностью, поскольку необходимо исключить возможность влияния небольшой группы пользователей. Существующие виды управления были описаны в главе 3, однако вопрос развития механизмов управления в блокчейнах разных типов и назначений все еще остается открытым.

Отдельно следует рассмотреть еще одну проблему, а именно обеспечение анонимности транзакций в блокчейне. С одной стороны, ведется работа по повышению анонимности транзакций в публичных блокчейнах, с другой — попытки введения механизмов идентификации и процедуры KYC в корпоративных версиях блокчейнов и других проектах, стремящихся продемонстрировать правительствам возможности регулирования и контроля операций. Как правило, задача идентификации пользователей блокчейна решается внешними средствами. То есть либо перед созданием учетной записи в блокчейне, либо, напротив, путем анализа транзакций пользователя, записанных в блокчейн (так, например, ведутся расследования противоправной деятельности). Если же блокчейны найдут массовое применение, то идентификация учетных записей пользователей на уровне блокчейна при сохранении полной или частичной анонимности транзакций будет востребована в корпоративных и государственных проектах, в той или иной степени применяющих блокчейн. Сейчас можно выделить два проекта, вплотную занявшихся совмещением блокчейна и механизмов регулирования. Это Ontology, связанный с китайской блокчейн-платформой NEO, и все еще не представленный общественности проект TON (Telegram Open Network), который задействует для идентификации пользователей блокчейна уже существующую технологию Telegram Passport. Запуска работающих продуктов этих двух проектов следует ожидать в 2019 году.

Подробнее читайте:
Койфманн Ян, Табернакулов Александр. Блокчейн на практике / Александр Табернакулов, Ян Койфманн. — М.: Альпина Паблишер, 2019. — 260 с.