Выдающийся российский лингвист и математик Владимир Андреевич Успенский скончался 27 июня на 88-м году жизни, сообщает кафедра теоретической и прикладной лингвистики филологического факультета МГУ, основателем которой он был.
Успенский был выпускником механико-математического факультета МГУ (окончил в 1952 году), одним из учеников Андрея Колмогорова. Под его руководством в 1955 году защитил кандидатскую диссертацию, посвященную вычислимым операциям над перечислимыми множествами.
В разные годы Успенский читал на мехмате такие лекции, как «Введение в математическую логику», «Вычислимые функции», «Теорема Геделя о полноте», «Язык математики», «Аксиоматический метод» и другие.
Будучи замечательным математиком, Владимир Успенский стремился к синтезу математического и гуманитарного знания. В 1960 году он стал одним из основателей Отделения теоретической и прикладной лингвистики филологического факультета МГУ, где преподавал вплоть до недавнего времени. С 1995 года возглавлял кафедру математической логики и теории алгоритмов мехмата.
Под его редакцией с 1971 по 1998 год выходил периодический сборники статей под названием «Семиотика и информатика», а также с 1988 по 1990 ежегодные сборники «Вопросы кибернетики».
Успенский — автор более 100 научных работ и целого ряда книг. Филологические и культурологические статьи Владимира Успеского публиковались в журналах «Новое литературное обозрение», «Неприкосновенный запас», «Новый мир», «Знамя», «Вопросы литературы». За книгу «Апология математики» в 2010 году был удостоен премии «Просветитель».
Специально по просьбе N + 1 лингвист Александр Пиперски поделился воспоминанием о Владимире Успенском и важной черте его научного мышления:
«"Математическое и гуманитарное: преодоление барьера" — так называется одна из статьей Владимира Андреевича Успенского. И действительно, он был одним из последних представителей того великого поколения, которое в 50–60-е годы много сделало для сближения гуманитарных и точных наук. В то самое время, когда Борис Слуцкий писал про физиков и лириков, Успенский вместе со своими единомышленниками: Вячеславом Всеволодичем Ивановым, Андреем Анатольевичем Зализняком и многими другими — доказывал, что разрыв между физиками и лириками мнимый: просто как для тех, так и для других важна точность и ясность мышления.
Владимир Андреевич был автором увлекательных статей и замечательным лектором, но его величие особенно ясно раскрывалось при личном общении: любой разгоровор с ним ощущался как приобщение к культуре вообще и к культуре мышления — в частности.
При нашей последней встрече, которая состоялась в ноябре прошлого года, я неосторожно сказал, что Его Воробейшество — это персонаж «Пиратов Карибского моря». Последний абзац последнего письма, которое я получил от Владимира Андреевича спустя два с половиной месяца, гласил: «С целью устранения даже тени взаимонепонимания между нами, позволю себе изъяснить следующее. "Капитан Воробей" — это в "Пиратах Карибского моря". "Его Воробейшество" — в "Игре престолов"». В этих словах — весь дух Владимира Андреевича: стремление достичь точности, а вместе с точностью — и взаимопонимания».
В свою очередь, лингвист Максим Кронгауз вспомнил Владимира Успенского такими словами:
«Владимир Андреевич Успенский был одним из самых ярких и парадоксальных людей нашей эпохи, он любил парадоксы, стремился к ним и находил их буквально во всем, кроме того, он обладал еще очень важной чертой — стремлением к истине.
Он был одним из самых выдающихся мемуаристов нашей эпохи, он был необычно точен в своих воспоминаниях, по нему можно было сверять все события, в том числе и своей собственной жизни.
Я был связан с ним всю жизнь, попал в дом Успенских, когда мне было 11 лет, учился в одном классе с его сыном Володей. С тех пор я действительно не прекращал с ним общаться, делал это в очень разных статусах и ролях, был другом его сына, был его студентом, был его слушателем, и в редкие моменты — собеседником.
Я очень ценю это, и мне кажется, что если говорить о людях, повлиявших на жизнь, и на мир, то на мою жизнь он точно повлиял. Мне кажется, что Владимир Андреевич влиял и на мир в целом. Это редчайшее человеческое свойство».
Дмитрий Иванов