За что присуждена Премия по экономике памяти Альфреда Нобеля
Что будет, если перенести строгий метод экспериментальных клинических исследований в социальные науки? Нобелевские лауреаты по экономике этого года — Абхиджит Банерджи, Эстер Дюфло и Майкл Кремер — были удостоены премии как раз за то, что внедрили новый стандарт подобных исследований в полевых условиях. Отправной точкой для их работ стала борьба с бедностью.
Одна из причин бедности в развивающихся странах — изъяны образовательной системы. Допустим, некоммерческая организация хочет помочь детям из малоимущих семей получить доступ к более качественному образованию. Известно, что ходить в школу и воспринимать информацию ученикам мешает недостаток питания, а также отсутствие необходимых учебников и других материалов.
НКО может либо организовать бесплатные обеды, либо приобрести учебники — средств хватит на что-то одно. Что выбрать, чтобы максимально эффективно потратить деньги?
В середине 1990-х годов один из будущих нобелевских лауреатов Майкл Кремер (Michael Kremer) и его соавторы попытались ответить на эти вопросы при помощи полевых экспериментов в Кении. Они случайным образом отобрали школы и разделили их на две группы, получавшие разные виды помощи — где-то учеников кормили обедами, а где-то — снабжали учебниками.
Итог оказался не впечатляющим: результаты были примерно одинаковыми. Если кому-то учебники и помогли, то только тем школьникам, которые и так учились хорошо.
Эксперименты были продолжены в других странах и на других континентах. Абхиджит Банерджи (Abhijit Banerjee) и Эстер Дюфло (Esther Duflo), изучая сходные проблемы в Индии, обнаружили, что гораздо эффективнее оказывать дополнительную поддержку самым отстающим ученикам.
В итоге программа, основанная на результатах этого и других их исследований, охватила уже более 100 тысяч школ этой страны.
Лауреаты премии памяти Альфреда Нобеля по экономическим наукам 2019 года по традиции представляют американские вузы. Банерджи и Дюфло работают в Массачусетском технологическом институте (MIT), Кремер — в Гарвардском университете. Однако им принадлежат и некоторые «рекорды».
46-летняя Дюфло стала самым молодым лауреатом премии по экономике, сместив с этой позиции Кеннета Эрроу, получившего награду в 1972 году в возрасте 51 года. Кроме того, она войдет в историю премии как вторая женщина-нобелиат и первая женщина — экономист по специальности, так как ее предшественница Элинор Остром — политолог.
Наконец, Дюфло и Банерджи — первая семейная пара, совместно получившая премию по экономике. Много лет они работали над исследованиями как соавторы, а в 2011 году опубликовали книгу «Poor Economics: A Radical Rethinking of the Way to Fight Global Poverty» («Бедные экономики: радикальное переосмысление способа борьбы с глобальной бедностью»). Влиятельная The Financial Times назвала ее «Бизнес-книгой года».
Всех трех лауреатов объединяет не только интерес к проблемам бедности, но и приверженность методам рандомизированного экономического эксперимента. За это их даже удостоили прозвища «рандомисты» (randomistas).
В целом рандомизированный экспериментальный метод практиковался в экономике еще в 20-30-е годы XX века, перекочевав туда из естественных наук.
Его суть заключается в том, что «подопытные» случайным образом делятся на две большие группы — экспериментальную и контрольную. Фактор, влияние которого изучается, действует только на одну из них экспериментальную.
Однако долгое время речи о том, чтобы специально организовать подобный эксперимент на практике, то есть на реальных сообществах, не шло.
«В 1990-е годы эксперименты из лабораторий вынесли в поле, — рассказывает проректор Российской экономической школы Максим Буев, — чтобы учитывать не только поведение людей, которые сидят в классе за компьютером или с листком бумаги. Надо было понять, что происходит в реальной школе, в реальной деревне, с реальными домохозяйствами, которые погружены в обычную рутину». Организовать подобный полевой эксперимент, например, на тысяче домохозяйств США было бы чрезвычайно дорого. Поэтому внимание экономистов переместилось на развивающиеся страны, прежде всего на Африку, где это было вполне реально, рассказывает Буев.
В некоторых случаях речь шла об экспериментальной проверке не новых, а уже получивших распространение практик. С 1980-х годов в беднейших странах мира различные международные организации активно внедряли программы по выдаче микрокредитов.
Идея была проста: дать людям «удочку, а не рыбу», помочь организовать собственное дело. Появление прослойки малых предпринимателей, в свою очередь, должно было дать толчок к развитию экономики в целом. Эту идею активно лоббировал экономист Мухаммад Юнус, лауреат Нобелевской премии мира 2006 года.
Однако представления об эффективности этого метода борьбы с бедностью, по всей видимости, основывались, в основном, на свидетельствах и «историях успеха» самих получателей микрокредитов. Требовалась независимая проверка.
Эксперименты Абхиджита Банерджи, Эстер Дюфло и их соавторов, проведенные в Индии, Боснии и Герцеговине, Эфиопии, Марокко, Мексике и Монголии, показали, что микрокредиты оказывают лишь небольшой позитивный эффект на уже существующие небольшие бизнесы.
Кроме того, «рандомистам» не удалось доказать, что такая политика ведет к увеличению потребления или улучшению других экономических индикаторов в течение 18 или 36 месяцев.
Несмотря на строгость проведения полевых экспериментальных методов, далеко не все они показывают одинаковые результаты. Например, предметом дискуссии стала политика всеобщей противогельминтной обработки детей в африканских деревнях.
В 2004 году Майкл Кремер с соавторами выпустил исследование, показавшее, что массовое лечение детей от глистов не только дешево и полезно для здоровья, но и положительно сказывается на их образовании, так как ученики меньше пропускают школу.
Многие организации — в том числе Всемирная организация здравоохранения, Всемирный банк, Фонд Билла и Мелинды Гейтс — подключились к борьбе с гельминтами в странах, чье население особенно страдало от этих паразитов.
Однако в 2015 году международная сеть специалистов доказательной медицины Кокрейн (она же «Кокрейновская коллаборация»), организация, занимающаяся оценкой эффективности медицинских технологий, опубликовала обзор исследований, который показывал низкую эффективность этого метода либо вообще полное отсутствие эффекта. В обзоре (обновлен в 2019 году) говорится, что анализ исследований не подтверждает, что обработка детей противогельминтными препаратами ведет ко всем тем положительным сопутствующим эффектам, которые ей приписываются. В частности, не удалось найти свидетельств, что лечение повышает познавательные способности детей и способствует успехам в школе. Экономисты, тем не менее, не согласились с этими выводами, ссылаясь на то, что массовое лечение обеспечивает, как минимум, рост посещаемости.
Полевые эксперименты в экономике проводить очень сложно, так как в любой реальной ситуации присутствует множество факторов, влияющих на конечный результат, говорит Максим Буев. Безусловно, ученые стараются не только установить причинно-следственные связи в каждой конкретной ситуации, но и выявить более общие закономерности, которые не были очевидны сначала.
«Если мы выбираем одну группу размером в тысячу человек, то что будет, если этот опыт распространить на десять тысяч человек? Возникают эффекты краудинг-аут, то есть толпы, у которой время доступа к вакцине в одном медицинском пункте будет совсем другим», — поясняет проректор РЭШ.
Исследователи стараются построить эксперименты очень хитрым образом, чтобы учесть все факторы и спрогнозировать подобные ситуации при масштабировании, но это не всегда возможно.
Однако если бы работы нобелевских лауреатов носили исключительно прикладной характер, всего этого было бы недостаточно для получения награды. Задачей исследователей было не только проверить, эффективна ли та или иная мера, но и выявить истинную причинно-следственную связь между приложенным воздействием и конечным результатом.
Поэтому в своих исследованиях ученые опирались на различные теории из области микроэкономики (в частности, теорию контрактов и поведенческую экономику) и старались настолько возможно «контролировать» множество побочных факторов, которые могли повлиять на итог внедрения той или иной инициативы.
Стандарт рандомизированного эксперимента, заданный нобелевскими лауреатами, предполагает выстраивать эти опыты таким образом, чтобы их результаты были достаточно универсальными. Например, чтобы пример условной Кении мог быть применен в Индии.
Доступность проверки экономических теорий на «полевом» материале сильно повысила интерес к такому научному направлению, как экономика развития (development economics), раньше считавшемуся не самым передовым.
Многие критики полагали, что это несамостоятельная дисциплина, что проблемы и их решения в бедных странах такие же, как и в развитых. Но с конца 1990-х годов отношение к ней сильно изменилось.
«Оказалось, что [экономика развития] — это полигон, позволяющий тестировать методы экспериментальной экономики, — поясняет Буев. — В каком-то смысле, это база для того, чтобы доказательная политика (evidence-based policy) стала важным инструментом».
Политические решения, принимаемые на основе полевых экономических экспериментов — перспективное направление. Именно по такой схеме, например, проверялась инициатива введения безусловного базового дохода в Финляндии.
Правда, в России, по словам Максима Буева, пока сложно говорить о полевых экспериментальных исследованиях сходного уровня. В качестве одного из редких примеров проректор РЭШ привел работу Европейского университета в Санкт-Петербурге по тестированию подходов к распределению бюджетов городов, но подчеркнул, что в этом исследовании не было контрольной группы.
Став «пионерами» нового для экономики метода, Банерджи, Дюфло и Кремер повлияли не только на других ученых и политиков. «Все больше организаций, цель которых – борьба с бедностью, стали систематически оценивать свои новые инициативы при помощи полевых экспериментов», — подчеркивается в решении Нобелевского комитета. Это означает, что косвенный эффект от работ лауреатов гораздо шире, чем непосредственные результаты.
Мария Павлова